– Поэтому такое освещение, – догадалась я.
– Верно. Хотите увидеть еще?
Хотела ли я? Он еще спрашивает!
Мы наперегонки взбежали по лестнице на следующую смотровую площадку, и теперь я смогла полюбоваться на королевский дворец. Оказывается, весь свет, который я видела, образовывал нечто вроде королевского герба: лилия или какой-то похожий цветок, а еще – меч и, кажется, волшебная палочка.
– Это всего лишь символ, – усмехнулся Дезмонд, – иначе подумаете, что мы тут действительно бегаем с палочками наперевес. А если правда – палочки это первые генераторы магии. Слабенькие и недолговечные, но их изобретение значимое событие для нашего мира. А сейчас это символ развития и того, что о прошлом стоит помнить.
– А там что? – я повернулась и как-то внезапно оказалась к Дезмонду очень близко. И мне стало неловко и немного смешно. Вот мы стоим на смотровой площадке, а по сути – на каком-то балкончике, как романтично, как на обложке. Правда, дам на картинках обычно так наклоняли, что я на их месте вырвалась бы и удрала. А если бы не удрала, то спину бы заклинило, а воплем я бы испугала ухажера... И не ровен час, уронил бы он меня, а лететь тут долго…
– Там? – Дезмонд будто и не замечал, что практически касался моего лба подбородком. – Там городской рынок. Представления, магазинчики, уличная еда, аттракции...
– Колесо обозрения! Еда! – воскликнула я, потому что живо уже представила гуляния и веселье, и прикусила язык. Ну не глупость? После того, что я увидела, а ведь точно город отсюда видит не каждый, я еще тычу в какую-то ерунду. Ничего нового я с колеса все равно не рассмотрю. – Просто… – я смущенно уткнулась взглядом Дезмонду в пуговицы. – Мне нравится на нем кататься. Правда, спасибо, то, что вы мне показали, я…
– Я тоже люблю на нем кататься, – сказал Дезмонд откуда-то сверху. – Хотите, прокатимся?
Глава двенадцатая
Вот что он за человек, его вообще возможно вывести из себя или обидеть? Наверное, нет, потому что он сначала стремится выслушать. И это сокровище не женато?! Хотя мало ли, может, он носки разбрасывает по комнате или ставит стакан не на подстаканники. Я скорчила смешную рожицу, но тут же напомнила себе, что маски нет и надо быть осторожнее. Так-то с мимикой у меня все отлично.
Мы еще немного полюбовались на королевский дворец. Я отметила, что просителей в канцелярии меньше не стало: сверху было отменно видно, сколько народу к ночи понабежало. Ого, интересно, сколько тогда их днем бывает? И тут же я нашла разгадку: наверное, днем их намного больше, просто толпа, но из-за регулирования движения частники на аэрониках могут приехать только к ночи, а днем их целыми автобусами привозят. И были еще те люди, которые не могли прийти днем из-за работы. А в целом ведь хорошо продумано! Правда, здесь все было настолько продумано, что временами даже пугало. То есть: а какой на фоне всего это великолепия выгляжу я?
Но я уже нашла одно решение! Внесла свою лепту в общее дело, так сказать, в первый же день. Ай да я! Ай да умница! А если напрягу мозги, то еще что-нибудь выдам и прославлюсь. И даже дышать стало легче: все-таки не даром казенный харч проедаю.
Потом мы спустились с башен, такими же окрестными путями вернулись к нашей аэронике – по дороге я хотела поймать и рассмотреть поближе бабочку, но они, хоть и вились прямо над нами, на протянутую руку садиться никак не хотели – и отправились на рынок. Как раз вовремя, обед-то был, но как-то с тех пор столько всякого случилось, что теперь желудок намекал «вкинь в меня какую-нибудь вкусняшку».
На самом деле это был не совсем рынок, по крайней мере, не такой, где продают селедку и труселя на соседних прилавках. От наших рынков одно название, скорее это мероприятие или фестиваль. Торговали тут только всякими напитками и едой. Но у меня еще не было местных денег, а так бы хоть чуть-чуть попробовала. Ну хотя бы вон ту странную штуку, которую как раз веселый дяденька обдувал какими-то золотистыми блестками. Было даже непонятно – сладкое оно или соленое, но разве это важно? Народ разодетый, веселый вокруг, пахло разным – от горелого до цветочного. Ряды с едой закончились вдруг, я сделала себе пометку в памяти, что потом стоит еще раз побывать здесь. А мы тем временем вышли к всяким развлекательным выступлениям.
Жаль, что мой телефон, который я достала и даже попыталась включить, здесь в принципе не работал. Я не особенно огорчилась – все равно его камеры не хватало на то, чтобы сфотографировать что-то нормально.
Акробаты, танцоры, жонглеры, мимы – все это ничем не отличалось от земных выступлений, у нас даже шоу более шикарные были. Но вот что любопытно – здесь не было музыки. То есть она была, но тихая, когда ты вдали, а стоит подойти ближе, стать возле определенного артиста – и все отлично слышно сразу. Так получалось, что мелодии не смешивались. И люди, здесь тоже людей было много, и речь часто я не разбирала. Наверное, это были иностранцы, что и неудивительно, столичный город же.
Ну и когда мимо меня прошла стайка людей с эльфийскими ушками, я постаралась не улыбаться и не очень таращиться. Вика, ты же цивилизованный человек без предрассудков, ну, уши. Подумаешь. Все нормально. У всех уши есть.
Здесь все собственно делали одно и то же: по рынку ходили, смотрели представление, лопали мороженое и фотографировали. Бездумное, но и привлекательное времяпровождение, особенно когда расслабиться надо. Но, увы, возле колеса обозрения стоял длинный хвост. Я вздохнула и пожалела, что сюда сунулась. Все правильно Дезмонд сказал – туристическая аттракция, а значит, все занято до нас, но не ныть же, что здесь делать нечего, очереди до утра ждать и вообще – тут люди?
– Хотите мороженое? – вдруг предложил Дезмонд.
Я обернулась и поняла по его как бы незаинтересованному взгляду, что если скажу «нет» или что-то о том, что денег у меня нет пока, то буду выглядеть просто ну… не очень умной. Он ведь и сам все понимал, взрослый поди мальчик. Да и чего отказываться? Мне устроили экскурсию, отвезли, показали, проявляют заботу… или, кхм, усыпляют бдительность и подлизываются к начальству, разумеется! Но можно же не думать хоть сейчас о плохом, да?
– Хочу, спасибо.
Дезмонд пропал в толпе, а я принялась рассматривать какого-то мима. Он изображал то ли мага, то ли йога, кто разберет, как это у них называется? Но на пальцах у него эффектно светились огоньки, то и дело срываясь, и вообще он показывал любопытные опыты с этими огоньками и водой, меняя ей цвет и переливая из емкости в емкость. Сосуды были в виде зверей, и в конце концов я догадалась – это что-то вроде «процесса создания мира», как его тут понимали. Занятное зрелище.
– Ферри! Фотография с ферри! – услышала я и почувствовала, что на мое плечо что-то село и вцепилось слабо коготками. – Милая девушка, всего три акка – фотография с ферри.
Ну, сглотнула я, «акк» – это точно не аккаунт. Хотя у меня тут и этого нет.
– Ну, давайте, где ваша камера? – настаивал какой-то верткий молодой паренек, к запястью которого тянулась веревка. – Я хлопала глазами, и он спросил то же самое, наверное, на иностранном языке. Я замотала головой. – Немая, что ли?
– Я не немая, у меня денег нет, – сказала я и посмотрела на левое плечо.
Ферри была похожа на маленькую обезьянку. Очень маленькую, горячую, размером с ладонь, со светлой мордочкой и чуть оттопыренными ушками. Несмотря на размеры, она была на удивление тяжеленькой и смотрела на меня огромными грустными глазами, которые ко всему еще и слезились. И слеза была не прозрачная, а мутная!
У меня сработал какой-то рефлекс, перед глазами как забрало упало. Я схватилась и с такой силой дернула за веревку, что вырвала ее из рук парня, который подобного не ожидал. Расслабился, а я воспользовалась. Обезьянка даже не трепыхнулась, что для животного – дикого или домашнего, без разницы – было не очень хорошим признаком.
– Полиция! – крикнула я. – Полиция!
Ненавижу! Просто ненавижу их всех! Я-то думала, что здесь нет этой мерзости! Как так можно – издеваться над животными? Ненавижу!
– Я управляющий заповедника! Позовите полицию!
Есть ли здесь вообще эта полиция? Потому что парень попытался у меня животинку выхватить!
Люди, конечно, не сразу поняли, что что-то происходит, так-то они просто ходили и смеялись. Вот только пусть вокруг и представления были, но не было музыки, этого постоянно орущего ада, и меня моментально услышали. А еще я была в форме, это тоже сыграло роль. Мим, который показывал представление с водой, бросил все свои сосуды и поднял вверх руку, кто-то засвистел, народ зашушукался. И тут как по волшебству позади парня возникли двое крепких мужчин, а я развернулась так, чтобы он не смог схватить бедного зверя. Обезьянка даже не дрожала, она вообще была ко всему безразлична. И хорошо, если характер у животного такой, что очень вряд ли. Скорее всего, обезвоживание или как бы не хуже...
Толпа образовала вокруг нас полукруг, но все оказалось напрасно. И я уже слышала топот ног, и вот кто-то положил на плечо мне руку. Я дернулась, изо всех сил надеясь, что это не подельники нарушителя. Но парень как раз в этот момент вывернулся из чужой хватки, толкнул какую-то даму, одним прыжком перескочил через оградочку сбоку и припустился в бега. За ним тут же кинулись двое мужчин, от которых он умудрился удрать. Но наперерез бегущему неслись трое полицейских в униформе, жаль только, мне не видно было, удалось поймать или нет.
За моей спиной оказался Дезмонд. Я даже не оглянулась, просто по тому, как сжались пальцы на моем плече, вдруг поняла, что это он. А может, виноват какой-то особенный флер вокруг заместителя? Или я увидела край его формы? Он убрал с моего плеча руку почти сразу, задержал не дольше, чем нужно было, чтобы поддержать. А затем аккуратно разжал мои руки, чтобы посмотреть на маленькую ферри. Я подняла взгляд на Дезмонда, но, прежде чем что-то спросить, оглянулась и неожиданно для себя увидела, с какими озабоченными лицами стоят люди вокруг. Странно, но никакого смеха или недовольства моими действиями не было. Правда, кажется, кто-то успел меня сфотографировать, мелькнула вспышка. А маска – маску я оставила в аэронике, потому что – ну темно же, черт! Вот же черт! И глупо уже прикрывать лицо ладонями.