– Мы не знаем, откуда это животное, – мило прощебетала она. – Согласитесь, вашего ферри мог кто-то съесть.
Тут я поспорить не могла, потому что да, съесть могли, и не только ферри. Вот только действительно ли у нас пропадают животные или это так… опять для отвода глаз?
Все темнят. Вот просто все, куда ни посмотри.
– И потом, – продолжала Лилиан, – аэроника… ее невозможно использовать вне дорог. Мне сложно вам объяснить, попросите кого-нибудь из технических специалистов. Почему вы так хотите привлечь как можно больше средств напрямую в заповедник?
Ого. Вот тут уже я чуть не выронила глаза прямо на стол Лилиан. Странные же вопросы! Разве плохо для такого глобального проекта, когда есть лишние средства?
– Потому что… – начала я и осеклась. Просто поняла, что рассказывать я могла бы многое, но кому оно надо? Точнее, кому-то все-таки нечто определенное нужно: чтобы деньги не шли мимо их рук. Это для меня заповедник много уже значил, работа как-никак, а для других он всего лишь цифры на бумаге. Тьфу ты пропасть! – Извините, я погорячилась с этой идеей.
На самом деле мне хотелось биться головой о стену. Нет, сделать так, чтобы средства поступали непосредственно в заповедник, минуя двенадцать пар алчных ручек, нереально. Смирись, Вика, люди есть люди, их не переделать.
Но уже вечером следующего дня случилась такая история, что я и думать обо всем забыла… ну, еще на пару дней.
Началось все с того, что я вызвала Люка, чтобы обсудить с ним дальнейшие поиски путей, которыми ферри мог попасть в руки живодеров. Мы каждый день искали что-то, но пока все было глухо. А сейчас и Люк как будто оглох.
Я позвонила раз, два. На третий позвонила уже киперам. Опять трубку никто не брал, а на четвертый мне наконец-то ответили.
– Так он в загоне, – пояснила одна из киперов. – Драконица рожает.
У меня трубка из руки выпала. Я обмерла. Рожает! Рожает драконица! Что может быть милее щенят и котят? Новорожденные драконята!
Меня как ветром сдуло в направлении загонов. Все ходы и проходы я уже изучила так, что неслась с закрытыми глазами. Могла бы с закрытыми, но все равно я ничего не видела перед собой, кроме сказочных картинок. Драконята!
Да, я помнила, что сказал Дезмонд: ожидающие потомство агостинские драконы крайне агрессивны. Но я изучила все и даже больше. Драконы же! У самочки с началом родов, точнее, за пару дней до них – и это верный признак, что пора готовиться – выделяется гормон, схожий с нашим – как же он называется? Окситоцин? – и тогда агрессия перерастает в нетипичную для этого вида лизучесть. Так что я не боялась, что меня перекусят пополам.
Увы и ах! Мои мечты разбились о реальность. Во-первых, еще не добежав до родовой пещеры, я услышала голос Вианны. Такой, недовольный, причем на этот раз недовольный не в принципе, а конкретно. Она покрикивала на помощников и нервничала. А во-вторых, Вианна и помощники были, как в настоящем родильном отделении, за огромной ширмой, и я все равно ничего не видела.
Я могла бы воспользоваться своим правом администратора. Но драконица смотрела на меня с такой тоской, что я, натянув на физиономию самую сладкую из возможных улыбок, подошла к горе размером с неплохого такого слона… трех слонов, наверное, и протянула руку к страдающей морде.
– Ты моя умница, ты моя девочка. А кто у меня хорошая девочка?
В ответ драконица лизнула меня по щеке как раз в том месте, где был шрам, заодно обслюнявила мне волосы и шею, и я подумала, что хуже-то уже все равно не будет. А зверю многого для счастья не надо, только чтобы кто-то спокойный рядом был. А то от драконов никакой поддержки.
Я села рядом, дала ей воды в ведре. Драконица шумно дышала время от времени, от воды отворачивалась, но потом все-таки попила. Меня это обрадовало.
Я понятия не имела, какого размера у нее драконята. Непохоже было, что она мучается, скорее ее напрягала необходимость неподвижно лежать и то, что возле задней половины кто-то копошился. Агостинские драконы очень ленивые, но не до такой степени, чтобы не двигаться, а двигаться она не могла: все-таки вес и вообще габариты были немаленькими, и лапки ее поэтому пришлось своеобразно приковать к родильной площадке. Из того, что я читала – неуклюжесть матери едва ли не единственная причина, по которой может погибнуть потомство, ну а вторая – плоды могут просто застрять в родовых путях. Поэтому Вианна, конечно же, помогала.
И как я слышала, не зря. Одного драконенка пришлось вручную временно впихнуть обратно, чтобы он дал пролезть брату или сестричке. Драконица зафыркала, я насторожилась. Особенно я старалась не выдавать себя, потому что Вианна не преминула бы либо меня вообще выгнать, либо потом списать на меня какой-то косяк. Но драконицу мое присутствие не беспокоило. Она только и делала, что ластилась ко мне и периодически пыталась выдернуть лапы из крепежей.
– Нельзя, моя девочка, потерпи немного, – увещевала я. – Все хорошо, вот какая ты у меня умница!
Драконица была очень красивой. Не то чтобы мне было с чем сравнить, но длинная, метра полтора, очень изящная мордочка, розовый влажный нос, огромные глаза потрясающего изумрудного цвета, а ресницы такие, что от зависти умерли бы все лэшмейкеры разом. И еще у нее была гладкая блестящая чешуя, которая переливалась в лучах заходящего солнца.
Ну а потом я услышала детский плач. Не совсем детский, так, скажем, интонации как у человеческого младенца, но если бы плакал вполне себе взрослый мужчина – басовито и на разные голоса. Не то чтобы я удивилась, все же драконята должны быть немаленькими.
А затем у меня запищал браслет, очень не вовремя! Я так хотела побыть с дракончиками, но мне пришлось тащиться на строительную площадку, где назревал скандал со стройматериалами. Лу бегал и орал, а я увидела и второго нашего снабженца – Трэверса, что само по себе говорило: ситуация серьезная. Трэверс очень редко выбирался куда-то за пределы складов.
Итак, поставщик прислал нам вроде бы то же самое, но на деле совершенно не то. Строительные блоки и на вид были из дерьма и палок, что там было внутри – я даже прогнозировать не бралась. Думаю, дерьмо и палки и были. Зато экспедитор нас уверял, что за счет этого нам сделали огромную скидку.
Трэверс, прислонившись к дереву, повторял, что эти блоки и без того стоят меньше, чем нам объявили, а Лу продолжал вопить, что все жулики. Волонтеры неодобрительно косились на привезенный стройматериал – что и понятно: он странно попахивал. А уж касаться его руками и вовсе не хотелось.
Я начальственной волей прекратила конфликт, наотрез отказавшись принимать поставку, и немедленно связалась с руководством поставщика. После попытки навешать мне лапшу я озверела и заявила, что в случае, если товар нам немедленно не заменят за счет поставщика, уже утром под дверью у них будут торчать присланные попечительским советом юристы. Видимо, попытка сплавить некондиционный товар заповеднику не удалась, и поставщик согласился с нашими требованиями.
Я ушла, собой очень гордая, в очередной раз отметив, что даже общение перестало меня напрягать…
А потому что оно все по делу.
Потом мне снова пришлось побегать, на этот раз уже по поводу складов, потому что приехал чиновник и требовал детального осмотра территории. Что же, пришлось согласиться, но в итоге чиновник сожрал у меня два часа и не нашел никаких нарушений, которые повлияли бы на содержание животных. Хозяйственная территория есть хозяйственная территория, чему там влиять.
И только когда уже стемнело, я вернулась к драконице. Предвкушая! Все уже ушли, роды кончились, и огромная мать, судя по звукам, выкармливала потомство. Я хотела уже подобраться ближе, как вдруг заметила что-то странное. В кустах торчала нога.
Голая нога. Божечки!
Я сглотнула. Нет, меня уверяли, что драконы людей не жрут. Но пока я пыталась справиться с шоком, нога дернулась и скрылась в этих самых кустах. Я сделала вывод, что обладатель ноги жив и здоров.
– Эй? – окликнула я. – С тобой все в порядке?
Ответа не было. Это кто-то из наших? Почему голый? Почему молчит?
– Эй! – вот теперь я уже решительно потопала в кусты. – Ты пьяный, что ли?
Волонтеров много, и вот где минус – за ними не уследить и мне они фактически не подчиняются. Я могу, конечно, выгнать, и такой прецедент уже был – двух парней пришлось отправить из заповедника после того, как они бродили где попало и фотографировали зверей, а ведь это совершенно не дело и мы это им объясняли раз десять.
– Да ты…
Я чуть было не попятилась назад. На меня смотрел невероятной красоты мужчина. Абсолютно голый. Блондин с огромными голубыми глазами, пухлыми губами, нежной кожей. Как с картинки.
– Ты кто? – глупо спросила я. Точно я не видела такого красавца у нас среди сотрудников и волонтеров. Не заметить такого было невозможно! – Как ты сюда попал?
Мужчина смотрел на меня своими потрясающими глазами и молчал.
– Ты что, немой? – Ага, и глухой заодно. Он что, с неба свалился? Я даже голову задрала… Но нет же, там купол. – Откуда ты взялся?
Ага, как тот самый парень с ферри – я задавала те же вопросы. Иностранец? Не понимает? Или просто красивый, но при этом тупой? А мужчина вдруг сморщился, надул губки и завопил – ну в точности так, как вопят младенцы, только взрослым голосом… ой. Знакомое такое басовитое мычание!..
Что?
Пока я хлопала глазами и хватала воздух, пытаясь уложить увиденное в голове, надо мной и мужчинкой – о господи, драконенком! – возникла мамашина голова. Драконица ткнула меня розовым носом, подхватила чадо поперек талии и утащила в гнездо. Я наконец отмерла. Да какого носорога здесь происходит?!
– А! А! Да как? Да почему?! – я влетела в кабинет Дезмонда, вечно заваленный всякой фигней, и, конечно, своротила какие-то книги и стопки бумаг. – А почему мне никто не сказал, что агостинские драконы…
– Похожи на людей, когда рождаются? – хмыкнул Дезмонд. – Да, особенность видов. Они такие лет до семи, потом они окукливаются, лежат яйцом примерно полгода и вылупляются уже драконами. Такой вот у них промежуточный этап развития.