Главная вина Марии заключалась в ее браке с Босвелем, а преступление Босвеля – в убийстве короля. Но теперь, когда Мария была разлучена с супругом, никому не приходило в голову обвинять ее в смерти Дарнлея; вследствие этого у всех партий было средство прийти к соглашению; оно заключалось в том, чтобы признать Босвеля козлом отпущения за все совершившееся и подвергнуть его соответствующему наказанию.
Возмутившимся было нетрудно ухватиться за это средство. Приверженцы Марии не желали ничего искреннее, как расторжения ее брака с Босвелем, и таким образом оставалось только самой Марии высказаться против него. Но она и не думала об этом, объявив, что лучше в одной только нижней юбке покинет с ним отечество, чем откажется от него.
В это самое время раздались протесты коронованных особ, осуждавших поведение шотландцев по отношению к их королеве, и бунтовщики стали все более терять почву под ногами. Но вдруг произошло событие, снова придавшее им силу и снова сгустившее над головой Марии политические тучи, которые готовы были рассеяться.
Вынужденный разлучиться с Марией, Босвель бежал в Эдинбург, где он надеялся найти убежище и защиту в замке, порученном надзору одного из облагодетельствованных им слуг. Но этот последний, по имени Джеймс Бэльфор, так мало заслуживал это доверие, что Босвель, вскоре открыв его изменнические замыслы, бежал в сопровождении только двух слуг, среди ночи и непогоды, в Дэнбар, решив ждать там последующих событий. Здесь он не оставался в бездействии; он снарядил четыре корабля, привел замок в оборонительное положение и вообще предпринимал все, что только возможно было в его положении, пока замок не был окружен его противниками.
Но вдруг однажды вечером у Босвеля молнией пронеслась мысль, что среди бурных событий он позабыл один предмет, который мог бы погубить его и Марию, если бы попался в руки его врагов.
Тогда Босвель вскочил из-за стола, за которым ужинал, стал большими шагами ходить по комнате, а затем, с непокрытой головой, поспешно выбежал из башни замка на крепостной вал и продолжал свой путь, пока не наткнулся на человека, который делал то, что он, казалось, делал сам, а именно проверял часовых. Босвель, подойдя к нему ближе, судорожно схватил его за руку и воскликнул:
– Блэкеддер! Следуй за мной, я должен сейчас же переговорить с тобой.
– Слушаю, милорд, – ответил человек, имевший на себе форму капитана, и пошел за своим господином.
Последний тотчас же повернул обратно, и вскоре оба они вошли в кабинет Босвеля.
Внешность Блэкеддера изобличала в нем закаленного, храброго воина; это был высокий, сильный мужчина с загорелым лицом и густой бородой; его манеры были сдержанны и решительны.
Когда оба вошли в комнату Босвеля, капитан остался стоять у дверей, а лэрд прошел дальше.
– Капитан, – начал наконец Босвель, – ты – мужественный человек и остался верен мне, когда так многие покинули меня; я могу рассчитывать на тебя и в будущем, не так ли?
– Вы сами это сказали, – ответил Блэкеддер, – и я не желаю ничего искреннее, как дать вам доказательство, что не принадлежу к тем трусливым негодяям.
– Ты должен попытаться проникнуть в Эдинбург!
– Это будет очень трудно, милорд, – ответил капитан, – но я в вашем распоряжении.
– Прекрасно! В Эдинбурге ты отыщешь моего кастеляна Дэльглейша. Ты, вероятно, найдешь его еще в замке и добром или силой потребуешь от него серебряную шкатулку, которую я доверил ему. Ты понял?
– Да, я потребую прежде добром, но для этого…
– Тебе нужно письменное уполномочие, – быстро перебил его Босвель. – Ты получишь его. – Босвель сел к столу и спешно написал несколько слов на листе бумаги, причем приложил свою печать. – Вот уполномочие, – сказал он, – я доверяю твоему уму, твоему мужеству, твоей преданности и сумею отблагодарить тебя. Теперь поспеши; каждое мгновение промедления может принести неисчислимые беды.
Блэкеддер взял бумагу и, удалившись, переоделся в солдатский мундир.
Он направился к валу, к ближайшему сторожевому посту, тихо ответил на тихий оклик часового, а затем в раздумье некоторое время смотрел на солдата.
– Мак Леан, – начал капитан пониженным голосом, – я хочу предпринять прогулку туда, через вал, на открытое место; понял ты меня?
– Думаю, что почти да, – ответил солдат после короткой паузы. – Но ваша прогулка будет очень длительной, если вы хотите кружным путем снова пробраться в Дэнбар.
– Я хочу сыграть роль дезертира, – сказал капитан. – Ты вслед мне выстрелом подымешь тревогу; твои товарищи поддержат тебя. Тогда ты можешь объявить о дезертире. Но затем каждую ночь ты должен стоять здесь на часах, ожидая меня, и не выразить удивления, если перед тобой вдруг предстанет человек в вражеской форме. Я намерен уйти с шумом, но вернуться как можно тише. Понял ты меня теперь?
– Совершенно ясно, – ответил солдат, – и в точности исполню ваши приказания.
– Ну, отлично! Значит, до свидания! – сказал Блэкеддер, после чего перебежал бруствер и спустился по внешнему откосу вала.
– Слушай! Смотри! – раздался тотчас же громкий, отчетливый голос солдата среди ночной тиши.
– Смотри! – повторили часовые ближайших постов.
И вдруг, пока этот крик перекатывался вокруг крепости, раздался первый выстрел, за которым последовали два других. Весь гарнизон встрепенулся, и все бросились к своим боевым местам. Появился также и граф Босвель, окруженный своими офицерами; все стремились узнать причину ночной тревоги.
Начальники недолго оставались в неизвестности; вскоре перед ними предстал офицер и донес им о случившемся.
Расчет Блэкеддера – привлечь внимание неприятельских постов – удался ему вполне. Окрик, раздавшийся в крепости, дошел до всей сторожевой линии осаждающих, и несколько минут спустя послышался голос одного из часовых: «Стой! Кто идет?» Блэкеддер дал соответствующий ответ и вскоре увидел себя среди солдат, которые с любопытством и недоверием осматривали его.
– Ведите меня к вашему командиру, – сказал капитан тоном, ясно говорившим, что он привык повелевать и что его солдатское одеяние было лишь переодеванием.
Солдаты исполнили его желание, и полчаса спустя он был в квартире полковника экзекуционной армии восставших против Босвеля – лэрда Киркэльди де Гранжа.
Киркэльди, один из могущественных лэрдов Шотландии, давший в свое время клятву уничтожить убийц короля-супруга, внимательно всматривался в лицо пленника и вдруг, по-видимому, узнал его, так как отступил шаг назад; но в то же время его лицо сделалось еще более мрачным.
– Черт побери! – резко воскликнул он. – Что вы хотите, сэр? Что привело вас сюда?.. Неужели сатане изменяют даже самые его верные духи ада?
Блэкеддер ничем не выдал, какое впечатление произвели на него эти слова; он только слегка поклонился, когда увидел, что он узнан.
– Я всегда следовал своим убеждениям, – спокойно ответил он, – а они заставляют меня теперь покинуть изгнанника, как раньше заставляли служить ему. Быть может, вам мог бы пригодиться исправный воин в вашей армии…
– Нет, мой друг, благодарю вас, – насмешливо перебил его Киркэльди, – если вы совершили прогулку в надежде найти здесь убежище, то вы сильно ошибаетесь. Еще сегодня, в сопровождении необходимого конвоя, вы отправитесь в Эдинбург; местный мировой судья выразил желание поговорить с вами.
По лицу капитана словно пробежала тень недоумения, но он легко сдержал себя и ответил на речь Киркэльди только новым поклоном.
Киркэльди позвал в комнату офицера и дал ему необходимые инструкции относительно Блэкеддера. Уже через несколько минут последний сидел на лошади, окруженный эскортом, который должен был доставить его в столицу.
Для Блэкеддера ничто не могло быть желательнее, как то, что лэрд немедленно отправил его в Эдинбург. Только его смущали упоминание о судье и присутствие конвоя, сопровождавшего его как пленника. По пути он пробовал заговорить со своими провожатыми и разрешить мучившие его вопросы, но весь эскорт состоял из ленников лэрда Киркэльди, и ему или не отвечали, или давали уклончивые и даже грубые ответы. Вследствие этого капитан должен был успокоиться на мысли, что он узнает все нужное в Эдинбурге.
Тревога Блэкеддера несколько улеглась по прибытии в замок, где комендантом, как он знал, был все еще Джеймс Бэльфор, которого, раньше по крайней мере, он называл своим другом и товарищем по оружию. Другой причиной, повлиявшей на улучшение его настроения, была встреча с привратником Поври, тоже бывшим слугой Босвеля. Правда, сторож у ворот смутился, увидев Блэкеддера въезжающим в замок под прикрытием многочисленного конвоя, но сейчас же подал ему сочувственный знак, на который капитан ответил, после чего, успокоившись, последовал за предводителем отряда к коменданту замка.
Джеймс Бэлфор играл во всей этой истории презреннейшую роль; можно было даже подозревать, что изменник подымал свой взор к королеве, ожидая особенной награды за свои предательские услуги. Находясь в нравственном отношении на низшей ступени, Бэльфор по своей внешности был красив, мужествен и не лишен той шлифовки, которую в то время было принято называть великосветским образованием.
Когда офицер Киркэльди вошел к нему с Блэкеддером, он приветствовал последнего радостным смехом. Офицер сделал свой рапорт и вышел из комнаты; оба прежних друга и боевых товарища остались одни.
– Итак, наконец! – воскликнул Бэльфор. – Ты также убедился, что Босвель идет к своей гибели, но все же это убеждение явилось к тебе немного поздно, милый друг.
– Лучше поздно, чем никогда, – ответил Блэкеддер с легкой тенью неудовольствия, – но все-таки я ожидал другого приема. Почему меня держат пленником?
– Ты это сейчас же узнаешь. Тебя обвиняют в соучастии в убийстве короля Дарнлея.
Блэкеддер несколько мгновений смотрел на своего друга испытующим взором, а затем громко расхохотался.
– Черт возьми! – воскликнул он. – В таком случае у меня была бы масса товарищей-соучастников, также и ты, Джеймс, был бы в их числе.