Персон и Вероника, обменявшись первыми словами при свидании, некоторое время молчали. Внимание влюбленных было устремлено на то, не преследует ли их Лурган. Пока они не были спокойны в этом отношении, они не останавливали своих лошадей, скакавших резвым галопом.
Их свидание и удаление от охоты было замечено до сих пор лишь несколькими загонщиками; однако последние отнеслись к этому совершенно равнодушно.
Шум и гам охоты вскоре остались далеко за беглецами; в ближайших окрестностях царила тишина, нарушаемая только топотом их собственных коней.
Персон придержал свою лошадь, и лошадь Вероники сама по себе замедлила свой быстрый аллюр. Взоры наездника и наездницы, полные любви и взаимного понимания, встретились; в оживленных чертах Вероники читалось блаженство. Судя по всему, она действительно не на шутку любила Персона.
– Благодарю тебя! – прошептала наконец молодая девушка, впервые заговорив опять. – Ты возвращаешь меня к жизни. Когда я получила сегодня твои строки, то была близка к отчаянию!
– Я знал это заранее, – ответил Персон, – и потому решился на все. Однако счастье благоприятствовало мне.
– Спасибо этому счастью, мой дорогой!.. Оно вовремя привело тебя ко мне. Ты узнал лэрда Лургана?
– Еще бы! Его присутствие здесь, тотчас после разрыва с дочерью лэрда Спитты, показалось мне не лишенным значения.
– Ты угадал: он объяснился сегодня мне в любви и будет снова свататься ко мне, а тогда…
– Проклятие! Пусть он остерегается этого! – запальчиво воскликнул Персон, дико вращая своими большими глазами.
Вероника вздохнула.
– Пораскинем, однако, умом! – продолжал более спокойным тоном ее поклонник. – Мне надо предложить тебе кое-что. Знаешь ли ты, по какой причине расстроилась свадьба Лургана?
– Он сам сообщил нам об этом тотчас по своем прибытии.
– Ну, тогда ты узнала о происшедшем из наиболее достоверного источника. Как приняли лэрда твой отец и Родриго?
– Отец сначала оказал ему холодный прием, но вскоре сделался значительно приветливее; за Родриго же я не наблюдала. Однако если бы сватовство Лургана могло снова дать ему возможность отправиться в Дублин, то мой брат, который изнывает от нашей монотонной жизни в Бэллинэгеме, охотно содействовал бы нашему сближению.
– Да и намерения твоего отца немногим лучше, я полагаю.
– К сожалению, так.
– Значит, если Лурган имеет на тебя серьезные виды, то отец и брат станут настаивать на твоем браке с ним?
– Они, как тебе известно, желали этого, когда он и не думал еще свататься.
– Лурган может сильно повредить отцу, а еще более принести ему пользы; это одинаково относится и к Родриго. В сущности, им едва ли остается какой-нибудь выбор, если, конечно, притеснитель останется тут; единственное средство освободить тебя – это как-нибудь убрать Лургана.
– Ты вторично пугаешь меня, Персон, а между тем…
– Договаривай!
– Я не вижу другого исхода.
– Вот это мне приятно слышать от тебя. Лургану произнесен приговор. Между тем это еще не приводит нас к цели. Твоего отца и брата нужно расположить ко мне, а для этого тебе придется рискнуть кое-чем, дорогая!
– Что должна я сделать, милый?
– Сопровождать меня в Белфаст.
– Мне… сопровождать тебя?
– Да, Вероника… Однако поедем шагом; я не слышу больше никаких отголосков охоты; теперь мы в безопасности.
Лошадей остановили, и Персон прислушивался несколько времени, а потом зорко посмотрел во все стороны.
– Ничего не слышно, ничего не видно, – сказал он, успокоенный, – обсудим же мое предложение.
Со щек Вероники, разрумяненных быстрой ездой, внезапно сбежала краска.
– Персон, – тихо и с расстановкой промолвила она, – ты забываешь о положении моего семейства… я, конечно, не заставила бы тебя изнывать от любви, если бы не…
– О, я не забываю ни о чем, моя возлюбленная! Но для меня наступила пора отплаты или, по крайней мере, попытки отплатить за то, что сделала ты для меня. Я внезапно разбогател, Вероника, и надеюсь сделаться еще богаче.
– Ты… разбогател? – недоверчиво спросила Вероника.
– Судьба бедняка может легко перемениться, – ответил Персон. – Для тебя в Белфасте готова квартира и положены деньги на твое имя. Значит, твое первое опасение устранено; ты будешь лучше обеспечена мною, чем была бы после получения наследства от своей матери.
– Я не понимаю тебя, мой друг! – сказала Вероника, все еще сомневаясь и думая, что Персон шутит. – Но если серьезно вникнуть в твое предложение, то чем же должна я быть в Белфасте?..
– Ты должна быть моей женой, дорогая Вероника, супругой, которой ты уже состоишь на самом деле.
– Значит, ты говоришь о настоящей женитьбе?
– Самой настоящей, моя дорогая! Я имею в виду брачный союз с благословением священника в церкви.
– И ты получил разрешение командира?
– Все равно что получил. Итак, ты должна сопровождать меня и сделаться моей женой!
– Но как отнесутся к этому мои родители и мой брат?
– Мы убедим их, моя дорогая. Итак, решено: ты поедешь со мной и священник повенчает нас. Я не могу допустить, чтобы ты оставалась предметом низкой спекуляции! – горячо проговорил Персон. – Если лэрду Лургану вздумается позволить себе что-нибудь по отношению моей жены, то у меня будет законное право защищать ее имя и честь. Ему придется предо мной отступить, несмотря на то что он – богатый лэрд.
Вероника задумалась.
– А что скажет отец? – наконец нерешительно произнесла она.
– Я явлюсь к твоему отцу в качестве мужа его дочери, – возразил Персон, – и преподнесу ему чек на две тысячи крон. Я думаю, что это произведет на отца приятное впечатление.
– Несомненно! – улыбнулась Вероника. – А ты забыл про Родриго?
– Если Родриго окажется добрым, хорошим братом, то я приму его с распростертыми объятиями; если же он выразит желание делать нам неприятности, то у меня имеются шпага и пистолет при себе!
– Я не понимаю, откуда ты… – начала было Вероника, но Персон прервал ее:
– Не будем теперь говорить об этом, ты после узнаешь обо всем. Итак, ты принимаешь мое предложение?
– Да, да! – воскликнула она.
Персон вскрикнул от радости и, прижав к своему сердцу Веронику, крепко поцеловал ее.
– Ну, а теперь едем! Поездка, конечно, утомит тебя, но зато после у тебя будет достаточно времени для отдыха, – проговорил Персон.
Они быстро поскакали дальше.
Дорога, по которой ехали всадники, была неровная и твердая, как камень. Мягкая почва от жарких лучей солнца отвердела так, что даже сильные дожди, сопровождавшие недавнюю бурю, не могли размягчить ее. Поэтому копыта лошадей стучали так, точно ударяли по булыжной мостовой.
Вскоре чуткое ухо Персона уловило звук топота еще каких-то лошадей; он тревожно обернулся и крикнул:
– Черт возьми!.. Вероника, можешь ты вынести еще более быструю езду?
– Я могу вынести все, что хочешь, мой милый! – нежно ответила молодая женщина.
– Вон там, вдали, уже виднеется погоня! – воскликнул Персон, хватаясь за пистолет. – Скорее, вперед!
Оба помчались, как стрела; Персон часто оглядывался назад, но погоня отставала все больше и больше; очевидно, лошади преследователей были сильнее утомлены, чем скакуны Персона и Вероники. Таким образом, молодые люди благополучно достигли Белфаста, где их ожидали еще более серьезные опасности. В городе было возмущение, и потому они не могли добраться до той гостиницы, в которой должна была остановиться Вероника. Персон решил ждать до полуночи, когда несколько стихнет восстание, а затем въехал в город со своей невестой; однако он ошибся в расчетах и попал в самый разгар бунта. Босвель только что разрушил дом губернатора, убив при этом собственноручно лэрда Спитту, и увел с собой его супругу, свою бывшую любовницу. Затем он осадил монастырь Бента, и Джону удалось спасти оттуда свою Эсфирь.
Лэрд Лурган вооружил между тем своих людей и пустился на поиски Вероники и ее спутника. В конце концов он натолкнулся на них. Вместе с Бастианом Лурган бросился на Персона, но тот выхватил меч и ударом последнего сбросил лэрда на землю, где его сейчас же затоптала толпа, устремившаяся на набережную. Толпа увлекла за собой Бастиана, Персона и Веронику, и они, помимо своей воли, очутились в большой лодке; она быстро отчалила от берега и приблизилась к кораблю Босвеля. Матросы поспешно схватили приезжих, бросили их на борт, и корабль торопливо отошел от гавани. Ни Персон, ни Вероника, ни Бастиан ничего не могли сделать против этого насильственного увоза. Таким образом, вышло, что Персон совершенно напрасно совершил преступление и все его расчеты рассеялись, как дым. Босвель, муж Марии Стюарт, королевы шотландской, поступил как простой морской разбойник.
Глава тридцать четвертая. В Ратгоф-Кэстле
Население Лондона находилось в большом волнении: в одну неделю скончались две дамы, хорошо известные как самому высшему, так и низшему обществу. Эти дамы были – леди Бэтси Кильдар и Маргарита Морус.
К числу лиц, особенно огорченных этой потерей, принадлежала и графиня Гертфорд, супруга лэрда Бэклея, бывшая Екатерина Блоуэр, мать Филли и возлюбленная Брая.
В судьбе графини многое изменилось после ее заточения. Друзья и приятельницы отдалились от нее, и высшее общество, к которому одно время она принадлежала, не допускало ее больше в свой круг. Только Бэтси Кильдар и Маргарита Морус удостаивали графиню Гертфорд своим знакомством, за что последняя была чрезвычайно благодарна им. Смерть двух благодетельниц страшно поразила Екатерину Блоуэр, и она почувствовала себя совершенно заброшенной и одинокой. Слухи о том, что произошло с Филли, дошли до нее и усилили ее подавленное настроение, к которому примешивался еще и страх, что в один прекрасный день к ней может явиться Брай. Предчувствие не обмануло Екатерину.
Брай, несмотря на отсутствие денег, нашел возможность довольно быстро приехать в Лондон. Прежде всего он позаботился о приличном костюме, а затем отправился к графине Гертфорд. Можно было думать, что Кэт, так долго ждавшая и боявшаяся свидания с Браем, успеет подготовиться к нему, но это оказалось не так. Когда ей доложили о приходе ее бывшего возлюбленного, она смертельно побледнела, но не решилась отказать ему в приеме.