– Здесь держат лошадей, – говорит Джон.
– Откуда ты знаешь?
– Ты что, не чувствуешь запаха?
– Нет.
– Ах, ну да. Точно. Прости, – извиняется Джон, тут же вспомнив об особенности Антонии.
Внезапно кто-то светит им прямо в лицо фонариком. Джон инстинктивно закрывает собой напарницу.
– Стоять! Руки вверх!
– Спокойно, без паники, – говорит Джон, все же поднимая руки, на всякий случай. – Мы из полиции.
Охранник опускает фонарик. Ему, должно быть, нет и двадцати. Да и пистолета у него не видно. Он заставил их поднять руки лишь за счет яркого света фонарика и твердого голоса.
– Как вы сюда вошли?
– Ты оставил дверь будки открытой. Разве так можно?
– Я первую неделю работаю. Вы не должны были заходить.
– Мы звали, но никто не откликнулся.
– Я отошел в туалет.
– У тебя на плече солома, – говорит Антония, указывая на рубашку охранника.
– Ну ладно, да, я слегка вздремнул позади конюшни, на тюке сена. Сейчас уже конец смены, я устал. Очень тяжело досиживать.
– Ну так ты вряд ли задержишься на этой работе еще на неделю. И откуда ты знаешь, что мы и правда из полиции? Ты ведь даже не попросил показать документы.
Парень задумался.
– А зачем вы бы стали говорить, что вы из полиции, если это не так?
Да уж, неопровержимый аргумент.
– Я просто подумал, что вы что-то забыли, – продолжает охранник. – Ваши коллеги целый день здесь провели. Они ушли как раз, когда я пришел. Кажется, они искали какую-то украденную кобылу или что-то в этом роде. Мой начальник обошел с ними всю территорию, но они ничего не нашли.
Антония и Джон переглядываются.
– А чья это была кобыла? – спрашивает Антония.
– А мне-то откуда знать, нам ничего не рассказывают. Я здесь просто ночной сторож. Я только знаю, что эту кобылу должны были привезти вчера вечером, но не привезли.
– Подожди секунду, – говорит Джон, отводя Антонию в сторону.
– Видимо, Карла везла сюда свою кобылу, чтобы оставить до завтрашнего соревнования, – говорит она. – Это совсем новый центр, его даже Гугл Мапс не находит.
Джон включает фонарик на телефоне и освещает афишу, висящую на стене. Анонсируется ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ КОННОГО ЦЕНТРА МОРАЛЕХА СПОРТИВНЫЙ КЛУБ amp; СПА. Событие должно состояться как раз завтра. В списке участников числится Карла Ортис вместе со своей кобылой Мэгги.
– Вот, пожалуйста. Ее имя в открытом доступе.
– Давай пройдемся по территории, – говорит Антония.
– Сотрудники из отдела похищений уже небось все тут обыскали.
– Я понимаю. Но ее телефон находится в радиусе двухсот метров. А где бы ему еще находиться, как не в том месте, в котором…
Антония замолкает на середине фразы. Затем поворачивается и подбегает к охраннику.
– Мне нужна стремянка.
– Стремянка? Может, есть в подсобке…
– Ладно, не важно.
Рядом со входом стоят два мусорных контейнера бутылочно-зеленого цвета. В темноте они кажутся почти черными. Антония подходит к одному из них и залезает на крышку. Затем пытается взобраться на стену, но для этого ей не хватает роста.
– Может, поможешь мне?
Джон, до сих пор растерянно наблюдавший за этой сценой, подходит к контейнеру. Он не знает, что там внутри да и не хочет выяснять. Но Антонию, конечно, это не заботит.
– Если ты думаешь, что я правда полезу на этот мусорный бак, то ты спятила. У меня костюм от Тома Форда.
– Нет, твой костюм не от Тома Форда. На твою зарплату такого не купишь.
– Ну ладно, да, но это почти идеальная имитация. А ты, кстати, что, знаешь, сколько я зарабатываю?
– Замолчи и залезай. Я куплю тебе настоящий костюм от Тома Форда.
– У тебя же у самой ветер в карманах. Тебя ведь соседи кормят.
– Залезай, и, пока ты будешь мне помогать, я скажу, сколько тебе заплатит Ментор.
Джон пытается проделать тот же путь, что и она, но взобраться на крышку у него не получается. Нет, он не то чтобы толстый.
– Подойди сюда, помоги, – зовет он охранника.
Парень подходит к контейнеру и, скрестив руки на уровне колен, поддерживает Джона снизу.
– Хотел бы я знать, что вы тут задумали.
– Я бы и сам хотел это знать, мальчик.
Может, парень, конечно, и не семи пядей во лбу, однако ж он достаточно силен для того, чтобы выдержать вес инспектора Гутьерреса и помочь ему взобраться на жирную крышку контейнера. И тот взбирается. Без особого изящества, и уж тем более достоинства; неуклюже, как суицидник-неудачник[21]. Но все-таки взбирается.
– Сколько он мне заплатит?
– Потом скажу. Помоги.
Джон поддерживает ее так же, как охранник только что поддерживал его самого, и Антонии удается забраться на стену. Вначале она садится, свесив ноги, затем потихоньку встает. К счастью, битого стекла не стене нет. Наверно, воришки сюда и так не полезут, думает Джон. И тут же отпускает от себя эту мысль. Сейчас не время для размышлений: ему нужно следить, чтобы его напарница не упала, и при этом до нее не дотрагиваться, а также постараться самому не навернуться с крышки контейнера, которая опасно прогибается под его ста девятнадцатью килограммами.
Ради Бога, девочка, поторопись.
8Стена
Стоя на стене, Антония вглядывается в темноту, уже начинающую переходить в предрассветные сумерки. Еще холодно, до восхода солнца остаются долгие полчаса, но смутные очертания сосен уже вырисовываются на фоне неба, которое из черного становится серым. В вершинах сосен шумит ветер, и откуда-то доносится непрерывно дребезжащий стрекот цикад. Вдалеке скорее угадывается, чем виднеется, шоссе. А внизу, к самой стене, подходит небольшая проселочная дорога.
Антония решает не использовать айпад для ориентирования. Экран тут же ослепил бы ее, а глаза должны привыкнуть к полумраку.
У нее есть метод получше.
Она извлекает из памяти карту, которую изучала по пути сюда. Мысленно накладывает ее на видимый пейзаж. Конный центр находится на вершине холма, возвышаясь над местностью метров на двадцать, а окружают его два сосновых бора, сливающихся позади комплекса в один.
Кто-то взял и украл у природы столько гектаров, и все ради того, чтобы богачи могли кататься на лошадках, думает она и тут же старается отогнать от себя все лишние мысли, не имеющие отношения к главной задаче.
Здесь. Сейчас.
Ее мысленная карта начинает обрастать деталями, и Антония добавляет на нее точку, в которой было зафиксировано последнее включение телефона Карлы. Вокруг этой точки она рисует круг и рассчитывает расстояние относительно своего местоположения.
Она оказывается за пределами круга.
Что бы там ни было, телефон находится не на территории Конного центра.
Теперь она представляет на своей мысленной карте машину Карлы Ортис и прочерчивает маршрут от главного шоссе до Конного центра. Линия прерывается в той точке, где она мысленно нарисовала перекресток.
Слева сосновый бор резко поднимается в гору. На машине там вряд ли можно проехать. А с другой стороны, справа, подъем гораздо мягче.
И хотя Антония ее не видит, но уже знает, что там, среди деревьев, есть дорога.
– Она должна быть там.
Карла
Сначала Карла думает, что голос, который она услышала, прозвучал лишь в ее голове. Голос, которого на самом деле нет и который похож на голос ее матери. Но, конечно, ее мать не может сейчас с ней разговаривать, ведь она умерла одиннадцать месяцев назад. И тут Карла слышит:
– Эй! Есть там кто-нибудь?
Голос за стеной звучит очень приглушенно.
Они пришли. Они пришли за мной!
Сердце Карлы начинает бешено колотиться, адреналин мгновенно выстреливает. Наконец-то. Она знала, что нужно просто подождать. Что это всего лишь вопрос времени. Карла тут же подползает к стене и принимается стучать.
– Да! Я здесь! Помогите мне, помогите, пожалуйста!
За стеной молчание. Гнетущая тишина.
– Эй! Вы слышите меня?
– Значит, тебя тоже похитили, – отвечают ей из-за стены. Голос женский, мягкий и с мадридским произношением, которое улавливается сквозь нескрываемое разочарование.
Радостное волнение Карлы сходит на нет. Получается, она сейчас говорит не со спасателем, пришедшим за ней, а с еще одной жертвой. К горлу вновь подкатывает слезный ком, и она проглатывает его с большим усилием.
– Как тебя зовут? – спрашивает она.
– Я… я не знаю, должна ли я тебе отвечать.
– Почему?
– Потому что я не знаю, кто ты.
В голосе женщины слышится сильный страх. И это, как ни странно, не пугает Карлу, а наоборот, вселяет в нее мужество.
– Меня зовут Карла, – говорит она и уже собирается сказать свою фамилию, но вовремя замолкает.
– А я Сандра, – отвечает женщина после долгого молчания.
– Сандра, ты знаешь, где мы?
– Нет.
Кажется, будто она вот-вот расплачется.
– Ты знаешь, кто нас похитил?
– Высокий мужчина. Он сел в мою машину. У него был нож.
– Он назвал свое имя?
– Эсекиэль. Он сказал, что его зовут Эсекиэль.
– Сандра, он что-то сделал с тобой?
И в этот момент она не выдерживает. В течение долгих минут слышится только приглушенное безутешное рыдание. Звук проходит через стену с большим трудом.
А вот тревога нет.
Тревога просачивается сквозь кирпичную стену, словно невесомая ядовитая дымка и оседает в легких Карлы. Потому что Карла понимает, чует нутром, что участь Сандры – это и ее собственная участь.
– Он тебе что-то сделал, да? – вновь спрашивает Карла, когда женщина немного успокаивается.
– Я не хочу об этом говорить.
А Карла хочет об этом говорить. Ей, наверно, никогда в жизни ни о чем так сильно не хотелось узнать, как о том, что похититель сделал с Сандрой.
Она нервно сглатывает. Не знает, как заставить ее говорить. Давить не нужно. В памяти внезапно всплывает образ преподавательницы по ведению деловых переговоров из Бромптона. Странная штука память. Никогда не показывай, что тебе не терпится узнать какую-либо информацию, не иди на поводу у эмоций. Мисс Рэйт. Та еще сучка, как же она прессовала. Когда-нибудь эти знания смогут спасти тебе жизнь, говорила она. Ну разумеется, только вот вспомнить бы их еще.
Отвлеки ее внимание. Смени тему. Немного походи вокруг да около и незаметно вернись к исходной точке.
– Чем ты занимаешься в жизни?
– Я водитель такси. В такси он и напал на меня, – отвечает Сандра. – А ты?
– Я работаю в магазине одежды. В сфере управления.
– Что за фирма?
Карла говорит название.
– У меня есть вещи из вашего магазина, – отвечает таксистка. – Я в основном покупаю на распродаже. Хотя не всегда бывает мой размер.
Еще бы, ведь секрет бизнеса кроется в том, что все вывешенные модели заканчиваются очень быстро, чтобы заставить покупательниц приходить в магазин каждые десять дней. Таков был план ее отца, гениальная идея, принесшая уйму денег.
– Я заходила на прошлой неделе, – продолжает Сандра. – Мне приглянулся один синий топ. С белыми цветами. Но он был очень дорогой даже со скидкой.
Карла помнит его. Хит сезона. Хотя ей самой он не очень понравился.
– Сандра, когда мы выберемся отсюда, я лично пойду с тобой в один из наших магазинов и мы возьмем все, что ты захочешь.
– Ты сделаешь это для меня?
– Конечно.
– Если мы выберемся.
Они замолкают.
– Как это произошло?…
– Я возвращалась вечером с работы. Он остановил свой фургон рядом со мной и напал на меня. Помню, что он уколол меня в шею. Видимо, ввел снотворное. Я очнулась уже здесь. И с тех пор чувствую себя плохо.
– А что с тобой?
– Меня постоянно клонит в сон. Думаю, он что-то подсыпает мне в воду. У нее какой-то странный горьковатый привкус. Мне ужасно хочется спать, – говорит она, и ее голос и вправду становится все более вялым.
Карла тут же с тревогой нащупывает свою бутылку воды, опустошенную на две трети. Отвинчивает крышку и делает маленький глоток. Ни привкуса, ни запаха.
Что бы там ни было на уме у Эсекиэля, он явно обходится с ними по-разному.
– Ничего не пей.
– Очень жарко, и меня мучает жажда. И он сказал мне перед уходом, чтобы я выпила воду, а если…
– Перед уходом? Как это – перед уходом?
Куда он ушел? Он оставил их здесь одних? При одной мысли об этом становится жутко. С одной стороны, конечно, эта мысль приносит облегчение, но вместе с тем наполняет ее смутным ужасом. А если что-то случится? Вдруг с ним что-то произойдет, и тогда уже никто никогда не сможет их отыскать. Карла не может вообразить более ужасной смерти, чем в этой темноте, от голода и жажды. А без Эсекиэля они именно так и умрут. И Карле нужно знать, откуда Сандре известно, что Эсекиэль ушел.
Сандра не отвечает.
– Сандра. Слышишь меня? Не спи. Сандра.
– Я не могу.
Она уже едва ворочает языком.
– Откуда ты знаешь, что он ушел? Откуда ты знаешь, Сандра?
В ответ целую вечность длится молчание.
На секунду оно прерывается…
– Тут… тут есть отверстие.
…и воцаряется вновь.