Тяжелая пауза практически зримо висела в конспиративной квартире. Юрий, нахохлившись, как воробей, сидел за столом, упершись взглядом в сцепленные в замок руки. Резидент размеренно, как автомат, ходил из угла в угол.
– Так меня отзовут? – голос молодого нелегала звучал глухо.
– Что это сейчас изменит? Ты сейчас герой в глазах арабов. Тебе доверяют и немцы, и палестинцы.
– Так что, мне теперь и дальше продолжать грабить банки, организовывать теракты? Для чего?
– Вот в этом ты прав. Эти ребятки созрели, даже перезрели. Для нашей службы они интереса уже не представляют. Мы не собираемся плодить уголовщину и участвовать в государственных переворотах. Наша задача, вернее, твоя задача состоит в том, чтобы иметь под рукой людей, способных втемную провести отдельные акции в наших интересах. Эта команда стала слишком самостоятельной. Значит, надо сделать так, чтобы «Группа Красной Армии» набрала новых членов и их отдали тебе на подготовку. Когда нынешних лидеров переловят – а их точно переловят, – новички будут подчиняться тебе.
– А меня вместе со старой командой не отловят?
– Вот этот вопрос для нас с тобой сейчас самый главный. Пришло время тебе менять легенду. Вместо студента Юргена Краузе должен появиться бизнесмен, директор новой экспортно-импортной фирмы. Новые документы получишь в ближайшее время, пошлю шифровку в Центр, чтобы поторопились с твоей новой легендой. Но и ты сам ищи варианты. С Берлином тебе так же придется распрощаться, перебираешься вглубь ФРГ. Там ты будешь возглавлять свою резидентуру, создавать агентурную сеть. – Саблин задумался и добавил: – Как вы с Зенитом быстро выросли.
– Как он? – спросил о друге разведчик.
– Активно развивает свой театр. Балаган у него действительно получился не только по названию, но и по сути. С утра до вечера репетиции, занятия по ораторскому искусству, ругань со сценаристами, кастинги, вереница хозяйственных дел, общение со спонсорами. А с вечера до утра – постановки, потом обязательный фуршет и прочее.
– Столичная богемная жизнь, – задорно рассмеялся Батый. – На похоронах он больше не выступает?
– Что ты, – шутливо замахал руками руководитель разведывательной сети, – как только он заявил в похоронной компании, что больше не сможет с ними сотрудничать, директор взмолился, чуть ли не на колени встал. Но они быстро нашли компромисс. Теперь произносить прощальные проникновенные монологи Макс отправляет вместо себя своих артистов. Они там такие сцены разыгрывают – зрители специально ходят на кладбище.
Коллеги рассмеялись.
– Батый, – резидент посерьезнел, – пока сидишь здесь, на квартире. Еда, питье на первое время есть. Выходить можно, но контакты ограничь. По горячим следам пишешь подробные отчеты о поездке в Азию. Отчетов будет несколько, по разным направлениям. Для ближневосточного отдела составляешь бумагу о каналах переброски, о лагере, контингенте. Отдельно описываешь особенности боевой подготовки. Кабинетным аналитикам это ни к чему, с этим будут знакомиться специалисты по антитеррору.
– У нас в конторе есть такие спецы?
– Спецы есть. Отдела нет. Как только что-то случается – вроде захвата заложников, – начинают бегать по подразделениям искать спортсменов, рукопашников, снайперов. Пограничники часто выручают. Но самого силового подразделения нет. Видимо, политическое руководство опасается в мирное время иметь команду таких волкодавов, способных пройти через любую охрану. Но ты пиши, все равно пригодится. Главное, нигде не упоминай про захват самолета. Под мою ответственность. Это будет отдельная бумага. Вот над ней работаешь с особой тщательностью. Посторонним знать об этом случае не надо. Запомни, об этом инциденте ты молчишь. Вообще никому. Я отправлю твой отчет лично Председателю КГБ, пусть он решает. Это понятно, товарищ старший лейтенант?
– Так точно, товарищ майор.
– Вообще-то, уже подполковник.
– Поздравляю, Север. Кстати, забыл сказать, я теперь еще и лейтенант разведки Палестины.
Молодой разведчик широко улыбнулся, надеясь, что руководитель тоже посмеется, но Север, наоборот, нахмурился.
– Что-то не так, Север?
– Нет, ты молодец. Просто вспомнилось. В свое время начальник отдела безопасности знакомил меня с информационными материалами по разоблачению предателя Пеньковского. Там в деле мне запомнился один эпизод. Англичане и американцы, подыгрывая ему, присвоили ему звание полковника американской и английской армий. Он попросил их привезти на очередную встречу соответствующие мундиры и сфотографировался в них. Фотографии так и хранились у него в тайнике, где он в форме полковника СССР, Великобритании и США. Теперь скажи мне: какой ведущий мотив для вербовки такого человека?
– Честолюбие. Такого агента надо хвалить, восторгаться, давать ордена Подвязки или Чертополоха – насколько я помню, это главные рыцарские награды в королевстве.
Наконец через три дня адвокату удалось собрать всю «Группу Красной Армии», кроме Питера Урбаха. На это сразу обратил внимание Бодер.
– Товарищи, почему с нами нет Питера? – члены ГКА в последнее время все больше в общении между собой переходили на революционный слэнг. Они не знали, что это один из признаков проявления сектанства.
Хуберт и Юрген переглянулись. Малер одобрительно кивнул соратнику: «Пора».
– Товарищи, мы собрали вас, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, – начал Батый фразой классика, неизвестного немецкой аудитории. – Наши палестинские друзья установили, что Питер связан с контрразведкой.
Воцарилась хрестоматийная сцена.
– Как? Питер – предатель? – первой по-женски непосредственно отреагировала Ульрика.
– Ты веришь арабам? – сразу напрягся Андреас. – Насколько проверенная информация?
– Я сам держал в руках шифровку, которую он передал американскому резиденту в Иордании.
– Почему американскому? – деловито поинтересовалась Гудрун. Ей было важно не столько – кто, сколько – кому.
– Видимо, у немецкой контрразведки нет своей резидентуры в Иордании, и они передали его на связь американцам.
– Не человек, а эстафетная палочка, – возбудился Бодер. – Получается, мы уже попали в поле зрения американцев.
– Наша контрразведка с самого начала работает под плотным контролем янки. Это и понятно, большая часть наших мероприятий носит антиамериканский характер. А разве не так, товарищ Бодер?
– Ты прав, товарищ Юрген. Но он все равно наш соратник, он принимал участие во многих акциях плечом к плечу с нами, и я не хочу ошибиться. Поэтому голосую за дополнительную проверку этой информации.
– Я поддерживаю, – как обычно, эхом отозвалась Гудрун. К ней присоединилась и Ульрика.
– Я тоже соглашусь, – через минуту заявил Карл Распе. – Как мы будем проводить проверку?
– Так же, как обычно это делается, – у адвоката, имеющего самый большой опыт в юриспруденции, был готов предварительный план. – Доводим до него материал, важный для полиции, и ждем реакции. Думаю, что такими сведениями может быть время и место, когда мы будем грабить банки.
– Подождите, – заинтересовалась бывшая журналистка. – Почему тогда нас раньше не арестовала полиция, когда мы совершали предыдущие налеты?
– Потому что он агент контрразведки, а не полиции – ответил ей Батый. – Для них криминал не столь интересен, для ведомства важно, чтобы он выяснил наши связи с арабами, каналы получения оружия, конспиративные квартиры. Кое-что он уже знает, а с остальным мы ему поможем. Его кураторы будут довольны. Вот тогда-то контрразведка вместе с полицией будут нас брать.
– Как это «брать»? Мы что, сами организуем мышеловку и сами же полезем в нее?
– Нет, конечно, товарищ Ульрика. На этот счет у меня есть одна очень интересная мысль. Мы устроим хорошее шоу, – адвокат хищно улыбнулся. – Но для этого нам надо кое-что сделать. У контрразведки до самого финала не должно быть никаких сомнений. Наоборот, от грандиозности наших планов у них должно засвербить во всех местах. Тогда желание арестовать нас будет непреодолимым. Это и будет самая действенная проверка Питера.
– Хватит загадок, товарищ Хуберт. Как учил нас товарищ Мао, «если говорить о нашем желании, то мы не хотим воевать ни одного дня. Однако если обстоятельства вынудят нас воевать, то мы в состоянии вести войну до конца». Поэтому, если ты нам доверяешь, выкладывай карты на стол.
– Согласен. От вас у меня секретов нет. Мы с вами съездили к палестинцам. Получили кое-какие знания, отработали навыки партизанской борьбы, значит, теперь мы не только должны все это испробовать, но и передать наш боевой опыт другим. Теперь мы должны расширять наши ряды, привлечь новых людей.
– Вот здесь я с тобой полностью согласен, товарищ Хуберт. – Бодер от возбуждения даже подскочил на месте. – Пора укрупнять организацию. Кстати, что у нас с оружием, товарищ Юрген?
– Я должен встретиться с представителем ФАТХ в Германии, нам готовят партию автоматов, патроны, гранаты, взрывчатку. Обещали, что при необходимости проблем с этим не будет. Нужны только средства.
– Итак, с вооружением порядок, – констатировал Малер. – Теперь что касается привлечения новых людей. Главное правило конспирации, оправдавшее себя у наших коллег по борьбе: новички должны знать только своего руководителя и несколько человек из своей группы, да и то желательно в ограниченном объеме.
– Верно. Только по кличкам – я читал об этом у Че Гевары, – встрял молчавший до этого Карл.
– Поэтому, – продолжил излагать свои мысли Малер, – предлагаю набрать несколько групп новичков и заняться их подготовкой.
– И пусть это будут бригады, как у кубинцев. Бригада Хосе Марти, бригада Гранма, – не унимался самый молодой немецкий террорист. Ему льстило, что теперь ему в подчинение дадут несколько новичков, и он будет их начальник.
– Хорошо, пусть это будут бригады. Революционные традиции надо поддерживать. Итак, первая бригада – это Бодер и Гудрун. Что скажете, товарищи?
– Скажу, – солидно заявил Андреас, – что мы уже этим занимаемся. Мы присмотрели несколько ребят из детских домов. Они нам верят и горят желанием вступить в борьбу с обществом, которое сделало их сиротами, а мы дадим им свой дом. Дней за десять – двенадцат