Ого, похоже, кое-кто с размахом отметил свою победу.
Ну, или поражение.
Я отправила бутылку в мусорник, а посуду загрузила в посудомоечную машину, радуясь, что наконец поладила с этой хитроумной штуковиной.
Пока подогревалось молоко, я прикончила несколько крупных клубничек и пошарила по шкафчикам в поисках сладостей, но ничего, кроме запечатанной коробки рафинада, не нашла.
Если в ближайшее время в мою жизнь не вернется «Несквик» и молочный шоколад с изюмом, то я стану такой же пассивно-агрессивной, как чертов Каллахан.
Возможно, даже начну душить котят.
Чья-то рука уверенно обвила мою талию, и в следующее мгновение крепкое тело вжало меня в столешницу.
В этом доме находился лишь один ублюдок, способный на это…
– Дэйв, – прорычала я.
Сексуальный древесный аромат, смешанный с легким запахом скотча, окутал нас, словно невидимый кокон. Мысли тут же ступили на опасную территорию, превращаясь в запретные желания. Проклятое тело отказывалось слушаться, когда мозг приказывал ему сопротивляться.
Одной рукой мерзавец схватил меня за горло, а другой забрался ко мне в шорты. Я выгнула спину так, что моя голова оказалась на вражеском плече. Эмоции подошли к краю обрыва и сорвались вниз, когда пальцы Дэйва прикоснулись к чувствительной плоти.
– Ты такая горячая, – хрипло прошептал он на ухо, слегка касаясь его губами.
– Остановись, – просьба, не приказ, прозвучавшая настолько фальшиво, что я захотела себя придушить.
– Прямо сейчас? – насмешливо спросил он, начиная поглаживать пальцами клитор.
– О, Боже…
Мои соски затвердели. Я начала задыхаться, вслушиваясь в собственное дыхание, которое было таким же тяжелым и неровным, как у Дэйва. Жар, исходящий от его обнаженной груди, обжигал меня даже через плотную ткань футболки.
– Мне остановиться?
Его вопрос прозвучал, как издевательство. Потому что желание двигаться вместе с его пальцами, было настолько сильным, что я больше не могла это контролировать. Когда внушительная выпуклость под молнией низких джинсов жадно прижалась к моим ягодицам, с губ сорвался тихий стон, отозвавшийся вибрацией по всему телу.
Сукин сын вызывал у меня зависимость, и я ненавидела его за это так же сильно, как и себя.
– Я не услышал ответ, – дразнящий голос Каллахана заставил мои ноги задрожать.
Он положил два пальца по обе стороны от моих складок и замер в ожидании ответа.
– Нет! – сдавлено произнесла я, еще сильнее выгибаясь ему на встречу.
– Нет?
Ах ты, ублюдок!
– Не останавливайся!
Он резко ввел в меня два пальца, и я задохнулась от неожиданности. Мой рот беззвучно превратился в букву «О».
– Черт, какая же ты влажная и тугая…
Этот греховно-сексуальный шепот нужно запретить законом.
Его большой палец продолжал кружить на аттракционе удовольствия, принуждая мои бедра покачиваться в такт. Я закрыла глаза и полностью сосредоточилась на новых ощущениях. Кончики пальцев закололо от желания, запустить их в черные, слегка вьющиеся волосы этого дьявола.
Мои руки сжались в кулаки.
Мне не хватало воздуха.
Мне не хватало долбаного воздуха!
– Бог ты мой! – простонала я.
Твою мать!
Я была уже на грани, черт возьми!
Каллахан продолжал беспощадно трахать меня пальцами, а я громко стонала, даже не думая, как, должно быть, бесстыдно при этом выгляжу. Он погружал пальцы внутрь, а затем наружу, распределяя влагу по клитору. Я дышала все быстрее и быстрее.
Никто до него не притрагивался ко мне вот так. Скотту всегда было наплевать на мои потребности.
Дэйв двигался вместе со мной. Он словно чувствовал мое тело, идеально подстраиваясь под все его пожелания. Его губы опустились мне на шею, рваным дыханием царапая нежную кожу. Между ног нарастало давление. Я ощутила, как напрягаются икры, а стенки влагалища сжимаются вокруг его умелых пальцев. Каллахан усилил давление и сильнее сжал мое горло.
Я взорвалась, громко выкрикнув: «Дэйв!».
Дэйв крепко прижимал меня к себе, пока мое тело билось в конвульсиях, сокращая мышцы живота. Огненные искры то тут то там вспыхивали по всему телу, моментально угасая. Казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок. Почувствовав собственную влагу между бедрами, я стыдливо сжала ватные ноги.
Черт возьми, что это было?!
Я распахнула глаза. Перед глазами все плыло.
Я хотела еще.
Я хотела больше.
Должно быть, я окончательно спятила.
Позвоночник пронзил холодный воздух. Я развернулась и затуманенным взглядом уставилась на удаляющуюся татуированную спину.
– С первым оргазмом тебя, Микаэла, – бросил ублюдок, покидая кухню.
Глава 15
Неловкость.
Что вы знаете об этом чувстве?
Я вот ровным счетом ничего. Но если бы неловкость носила человеческое обличье, то звали бы ее – Микаэла Мария Сантана. С этими рубиновыми щеками, смущенно опущенным взглядом, пухлыми чувственными губами, которые нон-стопом транслируют в моей голове самые скандальные фантазии.
Медленно забрасывая клубнику в блендер, я внимательно наблюдал за ней. Микки выглядела восхитительно: густые темно-русые волосы были подняты в высокий хвост, черные джинсы с низкой посадкой подчеркивали плоский живот, великолепный вид на который, открывал короткий свободный топ в морскую полоску. На ногах – белоснежные кроссовки на модной массивной подошве, а на лице – легкий макияж.
Дьявол, у нее что, помада на губах?
И что это, мать твою, значит?
Моему внутреннему эгоистичному говнюку хотелось верить, что она так принарядилась только для меня.
Я находился на кухне уже минут пятнадцать, и за это время ее глаза ни разу не поднимались выше двадцати дюймов от уровня пола. И за каким-то непонятным хреном меня это беспокоило.
Не то чтобы я чувствовал себя мудаком за вчерашнее…
Проклятье, кажется, я по уши в дерьме.
– Вы что, трахались? – неожиданно спросил Эш, когда мы расселись за кухонным столом.
Он ошарашенно переводил взгляд с меня на Микки и обратно. Красотка побледнела, а я хмуро уставился в тарелку с долбаной яичницей, которую она подсунула мне под нос, и сделал вид, будто не услышал вопрос.
Забавно.
Маленькая дьяволица прекрасно знала, как я ненавижу жареные яйца, и я готов поставить собственные на то, что сегодня это блюдо оказалось в моей тарелке не случайно.
И как это вообще расценивать?
Маленькая месть? Или начало полномасштабной военной компании?
– Микки? – Вегас вопросительно вскинул светлую бровь.
Он ненавидел жить под одной крышей с девушками, которых я трахал. Потому что, как бы я не пытался идти против системы, все равно все всегда скатывалось к одному сценарию.
Мы принимаем на работу симпатичную девушку в отличной физической форме, чтобы она не подыхала во время длительных прогулок с лабрадорами, и в один прекрасный день мой член оказывается внутри нее. Все. С этого момента она превращается в пустоголовую курицу, которая, вместо того чтобы приготовить пожрать, придумывает имена нашим будущим совместным детям и клюет мне черепную коробку. Атмосфера в доме накаляется до предела, и я выставляю ее за дверь. Ну или Эш выставляет. Смотря кого из нас она первым допечет.
Конечно, мы могли бы брать на работу только каких-нибудь страшил, на которых мой приятель не вставал бы, но камон… Мы же молодые парни. Куда приятнее, когда, возвращаясь домой с выматывающей тренировки, на пороге тебя встречает какая-нибудь позитивная милашка, а не угрюмый крокодил с неполным зубным рядом.
В нашей профессии недостаточно просто хорошо играть, следить за своей формой и физической подготовкой. Здоровый сон и хороший отдых – вот те самые опоры, на которых держится весь фундамент успеха спортивной карьеры. И именно они накрываются огромной агрессивно-депрессивной задницей, когда происходит вся эта Дэйв-я-хочу-от-тебя-чего-то-большего-чем-просто-секс херня.
Поэтому, если Микки сейчас откроет рот, то Эш тут же упакует ее чемоданы и лично отвезет обратно в Саутсайд.
Без вариантов.
Даже несмотря на то, что он реально к ней прикипел.
Я съехал вниз по спинке стула и под столом прикоснулся к ее коленке. Микки подняла на меня испуганные светло-зеленые глаза. Я едва заметно покачал головой. Блять, я чувствовал себя каким-то подростком, которого злой отец застукал за первой сигаретой.
– Что за бред? – внимательно изучая содержимое своей тарелки, ответила Микки. – Я еще не до такой степени отчаялась, Здоровяк.
Вот, значит, как.
Моя рука поползла дальше. К сладкому местечку, в котором мне вчера до смерти хотелось побывать не только пальцами, и Микки со всей силы долбанула меня ногой прямо по коленной чашечке.
Твою мать!
Я с шумом втянул воздух, молясь всем богам, чтобы эта сумасшедшая ничего там не повредила.
– Как тебе яичница, Дэйв? – усмехнулась Сатана.
Я прикоснулся средним пальцем к своему лицу и почесал им нижнюю губу. Она тоже подняла свой средний палец, медленно проводя им по левой брови.
– Дэйв ее ненавидит, – хохотнул Эш.
– Правда? – изобразила она удивление. – Прости, Дэйв. Я не знала.
– Ну разумеется, – выдавил я, потирая колено.
Эш внимательно посмотрел на меня, и я как можно равнодушнее пожал плечами.
Он дождался, пока Микки поест и поднимется наверх, и набросился на меня.
– Чтобы между вами не происходило, завязывай! – Вегас ткнул в мою сторону вилкой с наколотым на нее кусочком яичницы.
– Отвали.
– Ты такой придурок, – покачал он головой. – Какого хрена ты к ней лезешь? Тебе не жалко девчонку? Где она окажется, если завтра мы выставим ее за дверь? В своем сраному хлеву в Саутсайде, под одной крышей с конченным ушлепком, который распускает руки?
Его вопросы стреляли в меня, как разрывные пули, пробивая насквозь мою броню. Вегас знал подробности о нашей совместной поездке за вещами и сейчас был чертовски прав. Если Микки чего-то там нафантазирует себе и включит королеву драмы, то нам сразу станет тесно с ней жить.