«Соберись, Микки!» – приказала я себе.
– День, когда я потеряла сознание… – мой охрипший голос звучал как расстроенная гитара. – Ты тогда пропустил предыгровую тренировку, потому что пришлось нянчиться со мной…
– Микки.
– Да-да, я точно знаю, что пропустил, – слезы катились по моему лицу и капали с подбородка, но я уже не обращала на них внимания. – А еще знаю, что ты провел рядом со мной всю ночь, когда у меня была лихорадка, и судя по темным кругам под глазами, которые я обнаружила утром на твоем лице, ты вообще не спал. Не спал… в день игры. Именно поэтому ты…
Слова застряли в горле.
Я замолкла и всхлипнула.
– Мне жаль, Дэйв… – собравшись с последними силами, прошептала я. – Прости меня.
– Окей.
Я повернула голову в сторону Дэйва и изумленно уставилась на него.
– Окей?! – тупо переспросила я.
– Окей, – повторил придурок с абсолютно каменным лицом.
Слезы высохли моментально.
– Каллахан! – возмущенно прохрипела я. – Я выворачиваю свою гребаную душу наизнанку, а ты говоришь мне сраное «Окей»?!
– А что я должен сказать?
– Как это что?! – я уже буквально задыхалась. – Ты должен был сказать какое-нибудь лживое, но воодушевляющее дерьмо в духе: «Ты не виновата, Микки. Это была случайность» …
– Но это не было случайностью, – нахмурился Дэйв, продолжая смотреть на меня, как на душевнобольную. – Я был рассеян на льду, потому что не спал всю ночь.
– Я тебя об этом не просила! – огрызнулась я.
– Как будто у меня был выбор! – рявкнул Каллахан.
В комнате повисла оглушающая тишина.
Мы уставились друг на друга не моргая, как бойцы на ринге перед началом смертельной схватки, а затем Дэйв внезапно подмигнул мне.
Я не сдержалась и рассмеялась. Напряжение покинуло мое тело. Плечи расслабились. Ощущение, будто я проглотила горсть ржавых гвоздей ушло, уступая место какой-то беззаботной легкости.
– Черт, как ты это делаешь?
Дэйв пожал плечами.
– Ты не возражаешь? – он кивнул в сторону подноса с едой, и я покачала головой.
– Надеюсь, ты уже составил завещание.
– В тот же день, когда Эш принял тебя на работу, – ответил Дьявол, поднимая крышку на одном из блюд. – Сэндвичи?!
– Не просто сэндвичи, – с гордостью прохрипела я, – а горячие сэндвичи с отварной куриной грудкой, авокадо и тремя видами сыра.
– Звучит серьезно, а здесь что? – Дэйв поднял вторую крышку.
– Это клубничный пирог.
– Клубничный? А почему он черный?
– Не будь расистом! – прохрипела я и снова закашлялась. – Пойду приму таблетки.
– Микки, – окликнул меня Дэйв, когда я уже повернула ручку на двери. – Спасибо за завтрак.
Я улыбнулась и, завернувшись в его теплый взгляд, как в уютный плед, отправилась в свою комнату.
Приняв все необходимые лекарства, я устроилась на кровати с ноутбуком и решила проверить почту.
С тех пор как я закрыла все свои профили в социальных сетях, электронная почта стала моим единственным мостиком для связи с внешним миром. Этот почтовый адрес знали немногие – Скотт, Ванесса, моя треклятая сестрица Эмбер, писем от которой я по необъяснимой причине ждала больше всего, несколько старых школьных приятелей и бывшие коллеги по работе, ну и еще целый миллиард различных магазинов, рассылающих скидочные купоны. Я была зависима от этих крутых штук.
В папке Входящие находилось семнадцать новых писем. Четыре послания от Ванессы, двенадцать – от магазинов и одно – с незнакомого адреса. Недолго думая, я кликнула по загадочному письму и торопливо пробежала глазами по строчкам.
Мой пульс резко подскочил. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и еще раз медленно перечитала письмо.
«Привет, трущобная шлюха!
Если ты читаешь это письмо, значит, ты все еще на свободе. Жаль… Оранжевая форма заключенных классно смотрелась бы на твоей идеальной фигуре. К тому же Тюрьма округа Кук находится недалеко от твоего дома, а значит, твои замечательные родственнички смогут чаще тебя проведывать.
Хотя, о чем это я?
Им же на тебя наплевать.
Тогда, может, Дэйв Каллахан?
Хм… тоже вряд ли. Ведь именно он тебя туда упечет, когда узнает о пропаже знаменитой бостонской шайбы, которой он забил свой первый Хет-трик. В одном из своих интервью он как-то сказал, что это самая дорогая ему вещь…
Постой, ты же не думаешь, что заняла в личной иерархии одержимого хоккеем спортсмена место выше, чем его драгоценные трофеи? Это было бы слишком самонадеянно с твоей стороны, Микаэла. Он не простит тебе этой пропажи.
Вероятно, сейчас ты думаешь о том, как покажешь Каллахану это письмо, и вы вместе посмеетесь, а затем натравите на меня копов, но… как бы не так, солнышко.
Когда хоккеисты нанимали тебя на работу, ты подписала с ними бумаги о неразглашении, по которым не имела права впускать журналистов в их дом. Вторжение в частную жизнь и все такое… Могу себе представить, сколько нулей входит в сумму неустойки. Ты не найдешь такую сумму, даже если распродашь все свои внутренние органы.
Поэтому будь хорошей девочкой, подготовь для меня десять тысяч долларов к концу этой недели, и я верну тебе шайбу. Парни никогда не узнают, как ты облажалась, а ты извлечешь из этой ситуации большой урок. Никто не должен исправлять за тебя твои ошибки.
И давай без фокусов… Попытаешься меня надуть – пожалеешь.
До связи».
Глава 33
Прошли сутки с того момента, как я прочитала проклятое электронное письмо. Почти все это время я провела в своей комнате, отравляя воздух собственным отчаянием. Мысли пчелиным роем гудели в голове, а сердцебиение приходило в норму лишь тогда, когда удавалось ненадолго уснуть.
Вчера вечером я попыталась отправить этому гребаному шантажисту ответное письмо, но ни черта не вышло. Адрес уже был заблокирован. Похоже, кое-кто хорошенько подстраховался.
«Ты сама впустила нас сюда», – снова прогремели в голове слова мерзкого блогера, который шарился по всему дому, пока его подружка Джина меня отвлекала.
В том, что украденная шайба – их рук дело, я даже не сомневалась. Скорее всего, ублюдочная парочка захотела разжиться серьезными деньжатами, продав какому-нибудь чокнутому фанату этот трофей, но у них ничего не вышло. Едва ли можно разместить такую вещицу на «Ибей», не загремев при этом за решетку. Наверное, поэтому они вспомнили обо мне.
А что? Беспроигрышный вариант.
Я ведь заберу у них эту шайбу, чего бы мне это не стоило.
Знаю-знаю, связываться с шантажистами – самая дерьмовая идея на свете. Но Дэйв – достаточная причина, чтобы рискнуть, не так ли? Я не имела права впускать незнакомцев в дом парней, поэтому пришло время расплачиваться за свое слабоумие.
Дрожащей рукой я набрала номер сестры, с которой почти месяц не разговаривала – что было нашим личным рекордом, и, прижав мобильник к уху, принялась нервно жевать губу.
Когда в трубке раздался родной полусонный голос, у меня внутри все сжалось от волнения.
– Эмбер, я хочу с тобой встретиться. Нам нужно серьезно поговорить.
– А поцеловать мою задницу ты не хочешь?
Я закрыла глаза, с силой сжимая гребаный телефон, и сделала глубокий вдох. В голове пронеслась мысль о том, что если я умру, то она даже не явится ко мне на похороны.
Меня затошнило.
– Через час в Гайд-парке, – металлическим голосом произнесла я. – Буду ждать тебя в кафе напротив лютеранской школы. Если не придешь, то тебе придется подыскивать себе новое жилье.
Сбросив вызов, я сползла с кровати на пол и вытащила из ящика прикроватной тумбочки стеклянную банку с бугельным замком. Мое сердце защемило от мысли, что эти деньги, которые достались мне с таким трудом, придется отдать каким-то проходимцам. Я знала все до единого пенни, хранящиеся в этой копилке, но все равно решила пересчитать.
Открыв крышку, я осторожно вытрусила всю мелочь на пол, а затем просунула руку в банку и осторожно приподняла вторую крышку, под которой находилась основная заначка. Мне пришлось прибегнуть к этой хитрости, чтобы Скотт или Эмбер ничего не пронюхали. Они периодически вытрушивали из нее мелочь, но у них так и не хватило ума обнаружить в банке второе дно.
– Микки!
Громкий голос Дэйва заставил меня подскочить на месте. Драгоценная банка едва не выскользнула из рук. Я почувствовала, как по спине стекает капелька пота.
– Ты когда-нибудь научишься стучать? – раздраженно спросила я, окидывая его взглядом.
Каллахан выглядел так, словно только что отснялся в какой-нибудь горячей рекламе для взрослых. Из одежды на нем были лишь низко сидящие синие джинсы, а на ногах – белые конверсы. Короткие черные волосы были влажными после душа и слегка завивались на затылке. Когда он приблизился и сел на пол напротив меня, я уловила тонкий аромат кокосового масла.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Дэйв, игнорируя мой вопрос. Он провел пальцем по разбросанным монеткам, и его брови комично сошлись на переносице. – Не думал, что мы тебе так мало платим.
– Ха-ха-ха, – я закатила глаза. – Это мои сбережения, умник.
– Ого. И на что собираешь?
Этот вопрос едва не лишил меня самообладания. Я сглотнула болезненный ком в горле и вытащила со дна банки тонкую пачку стодолларовых купюр. Одна тысяча долларов. Даже в самые темные времена я не доставала из этой копилки ни единого цента.
Дэйв присвистнул.
– Я откладывала деньги на курсы по фотографии, – прочистив горло, тихо ответила я. – Знаешь, я ведь не собиралась всю жизнь мыть машины или пробивать товары на кассе в супермаркете…
– Хочешь стать фотографом?
– Думаю, да.
– Значит, станешь.
Его слова прозвучали так твердо и уверено, что мне отчаянно захотелось, чтобы земля подо мной разверзлась и поглотила в свои глубины. Ведь именно Дэйв подарил мне жутко дорогую фотокамеру, которая стала моим планом «Б» по выкупу его любимой трофейной шайбы.