Двое лучших в мире парней подарили мне новую жизнь, окружили любовью, заботой и поддержкой, а я их подвела. Долбанная Мисс Благодарность.
Господи, помоги мне все исправить.
– Удивительно, что тот рыжий дерьмоглот не спустил твою заначку на выпивку, – голос Дэйва вывел меня из тревожных раздумий.
– Скотт не знал, что в банке есть потайное дно.
– Смышленая девочка, – усмехнулся Дэйв, поднимаясь на ноги. – Кстати, я зашел сказать, что меня не будет дома до вечера. Сейчас поеду к врачу-реабилитологу, а затем на тренировку.
– Какая еще тренировка, Каллахан? Тебе же нельзя…
Он наклонился и легонько щелкнул меня по носу.
– Можно, просто пока без силовых упражнений.
– Неужели нельзя отдохнуть пару дней? Поваляться в кровати?
– Я не променяю кровать на лед, Микки, – холодно отрезал Дэйв. – Хоккей – моя жизнь. Я всегда должен находиться в идеальной форме.
«Постой, ты же не думаешь, что заняла в личной иерархии одержимого хоккеем спортсмена место выше, чем его драгоценные трофеи? Это было бы слишком самонадеянно с твоей стороны, Микаэла. Он не простит тебе этой пропажи» …
– Дэйв, – мой голос прозвучал как заезженная граммофонная пластинка. – Ты не мог бы забросить меня в Гайд-парк? Если тебе по пути, конечно.
– Зачем?
– Я должна встретиться с сестрой.
– Я думал – вы не ладите, – Дэйв наклонился и нежно погладил спящего на моей кровати Халка.
– Так и есть, – кивнула я, собирая мелочь с пола и забрасывая обратно в банку. – Просто появились кое-какие домашние вопросы, которые срочно нужно разрешить.
– Помощь нужна?
Я обвела взглядом любимое лицо, которое меня частенько раздражало, и поднялась на ноги. Вот он – тот самый идеальный момент, когда нужно рассказать ему о шайбе, признаться в своих чувствах, и будь что будет… Но вместо этого я прошептала:
– Просто обними меня.
На его лице промелькнуло изумление, которое быстро сменилось привычным каменным выражением. Он подошел ко мне, взяв за руку, притянул к себе и крепко обнял. Тепло наполнило меня изнутри, разливаясь волнами по всему телу. Это все, что мне было нужно.
– Долго еще? – поинтересовался нетерпеливый идиот.
– Десять секунд, Каллахан, – пробормотала я, уткнувшись лицом в мускулистую грудь. – Разве тебе не нравится со мной обниматься?
– Не тогда, когда за этим ничего не последует.
– Иногда люди, которые нравятся друг другу, обнимаются просто так. Я ведь нравлюсь тебе?
– Девять… Восемь…
– Ах ты, чертов кактус!
– Семь…
Я раздраженно оттолкнула его и пригвоздила руки к бокам.
– Проваливай, Каллахан!
Дэйв послал мне свою кривоватую ухмылочку, понижающую сахар в крови, а затем обхватил мое лицо руками и поцеловал меня.
– Когда у нас будет больше времени, я покажу тебе объятия по-канадски, – с сексуальной хрипотцой в голосе произнес Дьявол после того, как прервал поцелуй.
Я выгнула бровь, стараясь игнорировать жар, который уже во всю разносился по венам.
– Это те, после которых беременеют?
Каллахан запрокинул голову и рассмеялся.
Иисусе, я до сих пор не привыкла к этому восхитительному звуку, который мне до смерти хотелось записать на телефон и добавить в папку Избранное в своем плейлисте. Пока я любовалась ослепительной улыбкой Дэйва, такой же редкой и прекрасной, как двойная радуга, меня не покидала мысль о том, что я могу больше ее не увидеть.
Никогда.
Глава 34
Я простояла в нерешительности несколько минут перед стеклянной дверью маленького французского кафе «Менестрель», прежде чем распахнуть ее. В лицо тут же ударил теплый воздух, пропитанный соблазнительным ароматом кофе и свежей выпечки. Во рту моментально скопилась слюна, напоминая о том, что я весь день ничего не ела. В помещении было много народу, но я сразу заметила Эмбер.
Она сидела за столиком у окна, небрежно развалившись на небольшом красном диване, и ковырялась в своем телефоне. Эмбер была точной копией нашего отца-костариканца: смуглая кожа, темно-каштановые волосы, которые сейчас были собраны в небрежный хвост, и большие светло-зеленые глаза с темно-серым обрамлением, такие же, как и у меня. На ней был мой старый красный свитер с вытянутыми локтями и мои черные штаны с объемными карманами, заправленные в песочного цвета угги.
Забавно, а ведь раньше именно я была той, кто донашивал за сестрицей старое уродливое тряпье.
Словно почувствовав мое присутствие, Эмбер повернула голову и окинула меня презрительным взглядом.
Сука.
Я стянула подаренную Дэйвом шапку, засунула ее в карман куртки и направилась к столику. В душе горечью разлилось предчувствие того, что эта встреча не принесет мне ничего хорошего. У этой стервы нет никаких моральных принципов. Ее грязное лже-интервью, которое она продала блогерам, – очередное тому подтверждение.
– Привет, – холодно бросила я, сбрасывая с плеча рюкзак.
– Как дела? – поинтересовалась Эмбер, внимательно рассматривая меня.
Этот вопрос был ловушкой. Я знала это. Ей уже наверняка не терпелось узнать, сколько у меня с собой налички, чтобы выжать меня досуха.
Воспоминание последней нашей с ней встречи пронеслось в голове болезненными вспышками. Я поморщилась и схватилась за меню, чтобы хоть чем-то занять руки, которые до ужаса хотелось сомкнуть на ее тонкой смуглой шее.
– Готовы сделать заказ? – спросила подошедшая к столику официантка.
Эмбер пробежалась глазами по меню и хитро прищурилась, поднимая на меня взгляд.
– Ты платишь.
Я закатила глаза.
– Как и всегда, – ответила я, поворачиваясь к официантке. – Мне кофе и два сливочных круассана.
– А мне луковый суп, утку в апельсиновом соусе, Яйца Бенедикт, булочку с лобстером, пару шоколадных эклеров, стакан апельсинового сока и еще вот этот труднопроизносимый десерт, – она ткнула пальцем в меню.
– Надеюсь, тебя разорвет.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что собираюсь продать свою часть дома.
В рюкзаке заиграл телефон, я вытащила его и посмотрела на экран. Сообщение от Дэйва: «Все ок?». Я прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, и набрала короткий ответ в виде его любимого канадского словечка: «Аха».
– Микаэла, – раздался удивленный голос Эмбер. – Ты в своем гребаном уме?
Микаэла.
Она любила обращаться ко мне именно так, потому что прекрасно знала, как я ненавижу свое полное имя.
Однажды в детстве я призналась ей по секрету, что меня раздражает белый цвет, тогда она собрала в кучу всю мою одежду, свалила ее в ванную и залила отбеливателем. После этого родители на полгода лишили ее карманных денег, и это было самое тяжелое для меня время. Она подмешивала в мой шампунь крем для депиляции, обмазывала клеем обувные стельки, писала баллончиком на асфальте перед школой всякие гадости, в духе: «Микки Сантана – Шлюха»… Фантазия Эмбер была убогой, но, несмотря на это, ей каждый раз удавалось доводить меня до ручки.
– Мне нужны деньги.
Эмбер бросила короткий взгляд на мой новенький айфон, который лежал на столе, и задумчиво посмотрела в окно.
– Брендовые тряпки, навороченные телефоны и поездки в кафе на крутых внедорожниках… – заметив мою вскинутую бровь, она усмехнулась. – Что уставилась, сестренка? Думаешь, я не видела в окно тачку, из которой ты вывалилась?
– Это не твое дело, – прорычала я как можно тише, пока официантка расставляла блюда на нашем столе.
– Я не позволю тебе продать дом родителей, – заявила Эмбер. – Он дорог мне как память.
– Ох, заткнись, Эмбер! – не выдержала я. – А почему мамины украшения, которые ты выменяла на травку, не были тебе дороги как память? Или отцовские часы, которые ему достались от прадедушки? Долбаная лицемерка!
– Дом – это другое, – спокойно ответила Эмбер.
Я закрыла глаза и откинула голову на спинку кожаного дивана, пытаясь успокоить дыхание. Я чувствовала себя спятившей Алисой, которая неожиданно очутилась в Стране Пиздецов.
Мысли об украденной шантажистами трофейной шайбе не давали мне есть, спать, разумно мыслить… Мои нервы были натянуты, как старые струны, готовые в любую секунду порваться. Даже парни заметили, что со мной что-то не так, и мне пришлось лгать им, что я все еще себя неважно чувствую после перенесенной болезни.
Распахнув глаза, я увидела, что сестра копается в моем телефоне. Мой пульс мгновенно подскочил.
– Что ты там ищешь?
– Да вот, решила записать твой новый номер, надеюсь, ты не против?
Не дождавшись ответа, она взяла в руки свой телефон и принялась поочередно что-то набирать то в своем мобильном, то в моем.
Я растерянно заморгала.
Мы не виделись около трех недель и за это время она не прислала мне ни одного сообщения в социальных сетях, а тут ей вдруг понадобился мой новый номер? Зачем? Скотт велел записать?
Наверное, эти уроды до сих пор думают, что я буду исполнять для них роль пиньяты31, которую нужно как следует треснуть, чтобы посыпались конфетки.
Как бы не так.
Я вырвала телефон из ее рук и бросила его в свой рюкзак.
– Десять тысяч долларов, и я откажусь от своей доли в доме.
– Сейчас, подожди, – Эмбер театрально похлопала себя по карманам, делая вид, что ищет деньги. – С миллиона сдача будет?
Я закатила глаза.
– Эмбер, десятка нужна к концу этой недели, и мне плевать, кто мне ее даст – ты или новые покупатели дома.
Разумеется, я знала, что у сестры нет таких денег. За свои двадцать шесть лет она не работала ни единого дня.
Но кто в этом виноват?
Я пригласила ее в кафе лишь затем, чтобы в спокойной обстановке сообщить о своих намерениях. С моей стороны было бы нечестно сразу завалиться к ней на порог с потенциальными покупателями и просто поставить перед чертовым фактом.
Сестрица натянуто рассмеялась.
– Ты не успеешь его продать за пять дней. Одна возня с бумагами чего стоит.