Когда принц покинул комнату Хэ Ланфэн и спустился вниз, чтобы раздобыть для девушки еды, он с удивлением обнаружил Чжао Вэйнина и Ли Мэй, которые беседовали и распивали вино. А ведь еще совсем недавно они, не переставая, препирались друг с другом! Как быстро, однако, они поладили!
На следующее утро в Синьчжэн прибыл посланец из Яньди и сообщил, что страшная угроза, нависшая над Царством Хань, миновала. Полчища цзянши, опустошавшие эту землю, рассеялись, как дым.
– Уверен, все это заслуга бессмертных мечников! – заявил Чжао Вэйнин, косясь на Сун Жуланя и Хэ Ланфэн. Те же предпочли промолчать.
Радостная новость быстро облетела Синьчжэн, и в тот же день ван повелел отворить городские ворота. А по случаю избавления от великой напасти в столице решили провести самое настоящее празднество. Знать ночь напролет веселилась в своих поместьях, а простой люд мог посмотреть на выступления музыкантов и танцоров на главной городской площади. По этому же случаю в разных уголках Синьчжэна беднякам раздавали плошки с бесплатной жидкой кашей, а детям из бедных семей и сиротам – пирожки со сладкой бобовой пастой.
Тетя Лю, с которой Сун Жулань познакомил Хэ Ланфэн и Ли Мэй, попросила их прийти на выступление ее труппы. По словам доброй женщины, Чжао Вэйнин был бы рад увидеть новых друзей. Хэ Ланфэн планировала покинуть Синьчжэн следующим днем, потому не стала отвечать на приглашение отказом.
В тот вечер главная площадь была украшена гирляндами из цветов. Жители столицы и беженцы всех возрастов высыпали на улицу, вторили песням, кричали и смеялись. Все выглядели по-настоящему счастливыми. На высоком помосте сестрицы Чжао Вэйнина исполняли танец водяных рукавов[55], движения девушек были изящными и плавными. Длинные рукава то волочились по земле, то взметались ввысь и колыхались в воздухе. Когда девушки все разом бросали взгляд на Сун Жуланя, которого уговорили встать как можно ближе к помосту, они застенчиво прикрывали рукавами нижнюю часть лиц и опускали глаза. Будто бы грустили от скорого расставания с ним. Но потом, сделав резкий поворот и взмахнув рукавами, они кланялись толпе. Ли Мэй, стоявшая рядом с принцем, недовольно пыхтела.
– Их движения так изящны и легки, что кажется, словно не люди, а речные духи танцуют перед нами! И рукава их – не отрезы ткани, а воды Желтой реки, – восхищались зрители.
После выступал Чжао Вэйнин, и как только он ступил на натянутый канат, все замерли в предвкушении. Внизу все было утыкало острыми ножами, посему каждый шажочек мог стоить юноше жизни. Но Чжао Вэйнин шел так легко, будто делал это каждый день, словно бы в этом не было ничего сложного, будто это не канат, а обычная дорога. Он сделал резкий прыжок, и зрители, открыв рты от удивления, высоко задрали головы. Чжао Вэйнин несколько раз перевернулся в воздухе и ловко приземлился обратно на канат. На его симпатичном лице застыла счастливая улыбка. Кровью начертав в воздухе несколько знаков, он создал два огненных шара и под громкие возгласы толпы принялся ими жонглировать, при этом продолжая движение и глядя только вперед. Зрители пришли в неописуемый восторг.
После выступления Чжао Вэйнин пригласил новых друзей поужинать и выпить вместе. Артисты смогли хорошенько заработать и были рады отпраздновать это событие. Танцовщицы обступили Сун Жуланя и более не желали оставлять его ни на минуту, по очереди наливали ему чай, предлагали сладости и развлекали разговорами. Правда, принц, не привыкший к шумным компаниям, по большей части слушал и кивал. Потом, чтобы хоть немного развлечь девушек, он достал из внутреннего кармана походную книгу с листами бумаги столь высокого качества, что она могла поразить даже бессмертных. Бумагу, которая никогда не заканчивалась, кисть и тушь подарила ему старая госпожа Ли, чтобы юноша мог запечатлеть самые яркие мгновения путешествия и навсегда сохранить их в памяти. Сун Жулань пообещал нарисовать портреты танцовщиц и для каждой в дар оставить маленькое послание.
– Просто невероятно! У молодого господина такой красивый почерк! – восхитилась Лу Шао – девушка в платье с синими рукавами.
– Прошу, прочитайте, что здесь написано, молодой господин! Я читаю с большим трудом и могу написать лишь свое имя, – попросила Линь Цин – девушка в платье с красными рукавами.
– Люди в Чжунго пишут так быстро! – заметила Жэнь Ми – девушка в платье с зелеными рукавами. – Мой старший брат и двух слов связать не может, хотя семья готова пойти на все, чтобы обучить его.
– Когда ты вспоминаешь о своей семье, Ми-Ми, мне становится очень грустно! Мы странствуем так долго и уже очень давно не видели родных. Остается только надеяться, что родители, братья и сестры живы и здоровы, – пригорюнилась Линь Цин.
– Таков удел всех, кто решил покинуть дом и странствовать среди рек и озер, – глубокомысленно проговорила Лу Шао. – Вы тоже скучаете по дому, молодой господин?
Сун Жулань не знал, что ответить. Был ли у него дом? Настоящий дом, а не подземелье, в котором его держали всю жизнь. Если дом – это место, где будут ждать и где примут любым, тогда у него не было дома. Принц склонился над бумагой и принялся писать.
– «Покинув родимый город, с родимым расставшись домом. Душа моя содрогнулась, перед путем безвестным. Вместе подымем весла, пусть уплывает лодка. Грустно, что государя больше нам не увидеть»[56], – прочитал он под восхищенные возгласы девушек.
Пока все развлекались, Хэ Ланфэн с наслаждением поглощала пирожные и обдумывала дальнейшие действия. Мысли ее, невзирая на обстановку, были тревожные, невеселые. Мечница считала, что добраться до горы Хуашань и испросить совета у бессмертных мастеров нужно в любом случае. Ведь даже ее наставница не знала, как проникнуть в Земли Беспомощности, как незамеченным добраться до Костяной пагоды и забрать жетон у могущественного демона. Живым путь в Земли Беспомощности был заказан, но отступать нельзя. Сун Жулань пробовал расспрашивать призраков о хозяине жетона, но те сразу же приходили в ужас и отвечали, что, хоть и были вынуждены выполнять приказы повелителя, никогда его не видели. Они слышали лишь голос и были уверены, что повелитель никогда не покидает Костяную пагоду. Он отправлял мертвецов разгуливать по земле и сеять хаос, но они должны были по любому его зову незамедлительно возвращаться в Земли Беспомощности. Призраки говорили, что земли эти настолько большие, что до границы добраться очень трудно. Там не растет ни травинки, ни деревца. Лишь ступишь за ворота, попадешь в Земли Беспомощности и не сможешь выбраться, пока повелитель не отпустит. Если все же пройдешь через мертвые земли и доберешься до границы, дальше ходу нет. Никто не может переправиться через воды Жошуй, которые отделили Земли Беспомощности от Желтых источников. Любой, кто войдет в эту реку, утонет, навеки исчезнет, не оставив следа ни в одном из трех миров.
Услышанное не могло не удручать. Как же попасть в Земли Беспомощности и как оттуда выбраться? Хэ Ланфэн должна была расспросить бессмертных мастеров! Многие из них прожили на столетия дольше наставницы и посвятили себя изучению законов Неба и Земли. Они собирали и бережно хранили знания о прошлом, настоящем и будущем. Наставница Хэ дала Ланфэн свою нефритовую подвеску и сказала, что, увидев ее, любой бессмертный не откажет в помощи. Посему мечница собиралась покинуть Синьчжэн и по воде добраться до горы Хуашань. Но безопасно ли брать с собой демона? Прежде она думала, что лучше будет снабдить Сун Жуланя всем необходимым, создать мощный защитный барьер и оставить принца у подножия горы, дабы не прогневить бессмертных (рискованно, но ничего не поделаешь). Теперь же Ланфэн не могла покинуть его. За принцем охотился не только Сян Юань-да, но и Хранитель Цинлун. Если в следующий раз он нападет не с малым отрядом, для принца это будет означать лишь одно – погибель! А тут еще и марионетки демона в алых одеждах объявились в Синьчжэне, воспользовались слабостью Ланфэн и выследили Сун Жуланя.
Что же теперь делать? Быть может, попросить Ли Мэй спрятать принца в лисьей усадьбе? Но тогда семья Ли снова окажется в смертельной опасности! За Сун Жуланем в любой момент могут явиться как демоны, так и небесные чиновники. Как же поступить?
– Сестрица Ланфэн! Почему ты сидишь здесь совсем одна и не развлекаешься? – Рядом с мечницей устроилась раскрасневшаяся Ли Мэй.
– Я развлекаюсь, Мэй-Мэй. На вот, попробуй.
– Неплохо, – лисица надкусила рисовое пирожное. – Очень даже неплохо! Неужели ты собиралась одна слопать столько сладостей?
– Именно так! Я очень люблю эти пирожные, ничего не могу с собой поделать, но наставница запрещает есть много сладкого. Сейчас же я нахожусь вне школы и могу есть столько, сколько захочу.
– Раз так, кушай больше! Кушай! Сестрица, только погляди, что для меня повелитель демонов нарисовал! Красиво же, правда?
Хэ Ланфэн взглянула на рисунок и увидела тонкую сливовую ветвь, с крохотными только-только распустившимися цветами. «Мэйхуа»[57], – прочитала она.
– Красиво! Только тсс, Ли Мэй! Не зови Сун Жуланя повелителем, – зашептала мечница. – Люди могут услышать!
Но донельзя довольная лисица пропустила слова подруги мимо ушей.
– Повелитель демонов сказал, что пять лепестков сливы есть олицетворение пяти добродетелей: радости, счастья, долголетия, удачи и мира[58]. Правда это очень красиво? – не переставая, восторгалась Ли Мэй. – Прежде мое имя казалось мне слишком уж простым. Но не теперь. Видела бы ты, как быстро пишет Сун Жулань! И при этом его каллиграфия безупречна!
– Неудивительно! Он учился всю жизнь, сидя взаперти. А еще он сын Сун-вана. Хоть Сун Жулань и не был престолонаследником, его обучали лучшие умы Цзися[59]