Вечером в палату опять раздался стук. ДонУн как раз принес мне ужин и расставил его на подставке, поэтому я успела пригласить гостя до того, как набила рот едой. В дверь вошел Бан ЁнГук. Мой — кажется, теперь я знаю, как его обозначить — жених привстал и грозно хотел пойти навстречу, но я поймала его за запястье.
— Подожди, это друг. — парень удивленно посмотрел на меня, памятуя о той сцене в гостиничном номере.
Сын главного прокурора подошел и продемонстрировал ему удостоверение сотрудника государственной службы безопасности, пожав плечами и извинившись.
— Такова работа. — ЁнГук посмотрел на меня. — Можно поговорить с глазу на глаз?
— Ты знала?! — воскликнул ДонУн, покосившись на меня, как на предательницу. Пристыдившись, я кивнула, вжимая голову в плечи. — Её нельзя волновать. — отрезал парень, хотя его не спрашивали.
— Всё в порядке. — я пожала его руку. — Я абсолютно спокойна. Дашь нам несколько минут? Пожалуйста.
ДонУн недовольно потопал ногой, но всё-таки вышел, пообещав вскоре вернуться. Мои губы тронула улыбка, появлявшаяся сегодня сама собой, как только я смотрела на моего молодого человека. Я ещё не смирилась с этой мыслью, но как только она меня озаряла, лицо тут же расплывалось от странной и не совсем, возможно, уместной, радости. ДонУн вел себя как собственник, который меня раньше в нем так раздражал, а теперь стал так нравиться. Он уже перед всеми, кем мог, продемонстрировал, что между нами что-то назрело. Я бы даже сказала: вызрело.
— Точно нормально себя чувствуешь? — ЁнГук присел туда, где только что был мой жених. — Я же, как обычно, не приятно делать пришел. Разговор деловой.
— Да, я готова, — всё же насторожившись, с бравадой устроилась я поудобнее, приготовившись слушать. — после того, как ты заставил меня узнать, что такое самое настоящее «умереть от страха», вряд ли ты чем-то ещё удивишь.
— Прости за тот раз, — он улыбнулся. В такие мгновения парень был насквозь хорошим человеком, и невозможно было заподозрить его в том, что он способен на зло или жестокость. Но когда он менял свою роль, его было не узнать. — я хотел спросить, как у тебя обстоят дела с поиском черных масок? Если ты узнала кого-то дальше Ким ДжонИна, пожалуйста, скажи мне, потому что я хочу дойти до Второго.
Помолчав, я тяжело выдохнула. В глазах друг друга мы прочли одни и те же догадки.
— Ты тоже думаешь, что застрелившийся не Красная маска?
— Я даже не думаю, что он сам застрелился. — поджал губы ЁнГук. — Когда отряд захвата поднялся на крышу он, в общем-то, был только-только убит. Естественно, всё обставлено так, будто он сам это сделал, но… ты меня понимаешь.
— Да, — я спрятала лицо в ладонях, уже спокойнее двигая рукой, которую у меня после обеда отключили от капельницы. Неужели всё-таки кошмар не кончился? Если полиция ещё и не видела, как он застрелился, то у меня кончились доводы за то, чтобы поверить в смерть Красной маски. — я тоже считаю, что тот, кого мы искали, так и не найден.
— Так что на счет продолжить расследование?
— Меня к нему больше не допускают, — я указала на дверь, за которой где-то топтался ДонУн. — я передала все бразды правления информацией ему и он этим занимается. Вместе с господином Кимом.
— А ему можно доверять? — пронаблюдал за направлением моей руки сын прокурора и повел бровью.
— Ну, — повертев печатку, до сих пор болтавшуюся на пальце, я несмело продемонстрировала её ЁнГуку. — хотелось бы думать, что парень, за которого я, кажется, выхожу замуж, достоин доверия.
— Что ж, ладно, — молодой человек хитро прищурился. — главное не окажись замужем за Красной маской.
— Иди ты! — суеверно накрыв кольцо второй рукой, я сжала обе в кулаки. — Не шути так, я же в монастырь уйду.
— Ладно-ладно, — тихо засмеялся он. — значит, я могу поговорить с твоим бойфрендом по поводу дальнейших мероприятий по поимке пешек призрачного киллера?
— Попробуй. Но он очень хочет верить, что застреленный — или застрелившийся — и есть тот, кто нам был нужен. Лучше свяжись с господином Кимом. Тот настроен более скептично.
— Хорошо, постараюсь объединить с ними наши силы, — ЁнГук поднялся, ободряюще подмигнув мне. — ты молодец! Редкая по смелости и отчаянности девчонка. Выздоравливай! Искренне желаю тебе счастья.
— Спасибо, — я протянула ему руку для пожатия и попрощалась. Видимо, он всё-таки остановился потолковать с ДонУном о том, о чем и намеревался, потому что последний вошел лишь некоторое время спустя. «Не окажись замужем за Красной маской». Я посмотрела на этого парня, который не мог в меня стрелять, находясь в тот момент рядом, и подумала, что, возможно, бывает та степень и грань любви, после которой уже всё равно, что представляет собой человек. Ты просто будешь любить его любым. С какими угодно недостатками. Даже если у него есть маленькая прихоть убивать людей за деньги. Нет, конечно же, это всё ерунда и ДонУн на такое просто не способен. Как и на маньячество и насилие. Потому я, наверное, и начинаю его безумно любить — в нем нет абсолютно ничего плохого.
После выписки из больницы, мы с ДонУном поехали ко мне домой, разыгрывать вернувшихся из отпуска. Договариваясь о мелочах и нюансах, заучивая то, что якобы делали всё это время, мы были такими озадаченными и серьёзными, что и близко не напоминали отдохнувших. Хотя ему, конечно, роль давалась легче. По поводу отсутствия фотографий я не волновалась. У меня уже последние лет пять было заведено так, что я не показывала фотоотчеты с вечеринок или прогулок с подругами родителям. Не потому что там было что-то из ряда вон, а просто потому, что это «личное» и «мама, не смотри!». А уж теперь, когда фотоаппарат должен ломиться от снимков с пляжными видами и интимными объятиями, и речи не шло о показе.
Выбравшись из машины, ДонУн открыл багажник и вытащил мой чемодан. Я механически попыталась взять его, но он тут же выхватил ношу, поругавшись, что мне ещё нельзя таскать тяжести. Однако я успела заметить, что чемодан легкий и смахивает на полупустой.
— А где мои вещи? — укоризненно воззрилась я на него. К нему-то мы не заезжали. Это он всё собирал.
— У меня, где же ещё, — как ни в чем не бывало, пожал он плечами. — ты же всё равно скоро ко мне переедешь, так чего их зазря туда-сюда перекладывать?
— А, может, не перееду? — с вызовом вздернула я нос.
— Вот и поэтому тоже они у меня, — ДонУн улыбнулся, поправив галстук. — теперь точно переедешь, всё равно ведь ничего тебе не отдам.
— Вредина, — улыбнулась и я. Он выплюнул жвачку в мусорную урну, готовясь ко второй встрече с будущими тестем и тещей, и стал приводить себя в порядок перед отражением в непрозрачных стеклах автомобиля. Я развернула его на себя и поцеловала, слизнув сладковато-мятный вкус свежести. Прикрыв глаза, мне хотелось продлить этот миг подольше. Почему мы не можем прямо сейчас оказаться один на один и не идти ко мне домой? Какая я становлюсь склонная к нескромному досугу… Дурной пример заразителен.
Взяв меня за плечи, ДонУн ответил вторым поцелуем и тоже постоял, замерев. Кажется, мы мыслили примерно об одном. Грустно вздохнув, он подхватил в одну руку чемодан, в другую мою ладонь, и мы пошли в подъезд.
Нас уже ждал накрытый стол и взволнованные родители. Мама бросилась обнимать меня и ДонУна, и я едва сдержалась, чтобы не пискнуть от её хватки. Бок выругался за непозволительные контакты. На нем и спать-то пока ещё было некомфортно. Придется повременить с тем, о чем я подумала внизу, обжимаясь с женихом. Под веселые и приветственные речи, мама вдруг подхватила меня под локоть и отвела чуть в сторону.
— По-моему ты похудела. И почему такая бледная? — беспокойно осмотрела она свою беспутную дочь, о чем явно думала, но не говорила. Представляю, какой для неё на самом деле был шок, что её примерная девочка и тихоня тогда привела парня, да ещё и умотала с ним за тридевять земель.
— Ну, мы… — сочиняя, что бы такого натуралистичного наболтать, да ещё избежать дальнейших вопросов и уточнений, я поняла, что правы были те, кто говорил прямо и откровенно, смущая тем собеседников. — мы почти из номера-то и не вылезали.
Мама застыла, поглядев на меня новым взглядом, словно я какая-то другая стала, словно меня подменили. Вдруг, схватила мои руки и, крепко их пожав, наклонилась ко мне ещё ближе.
— Золотой парень! — гордо и с достоинством прошептала она, смутив меня сильнее, чем надеялась я её. Зардевшись, я побрела за ней, тут же вернувшейся к нашим мужчинам и засуетившейся вокруг угощений. Покосившись на ДонУна, я огорченно признала, что толком-то и не поняла его «золотой» ценности. Хотя судя по воспоминаниям, обрывочным и неполным, мне нравилось происходящее. Но как же хотелось, черт возьми, скорее повторить и испытать это на трезвую голову!
Под конец вечера ДонУн ошарашил всех — хотя меня в меньшей степени — тем, что попросил у мамы с папой руки их дочери. Я-то, в принципе, уже считала себя его невестой, так что единственное, что изменилось — это получение мной самого настоящего обручального кольца. Ощутив его, годное мне по размеру, на своём пальце, вместо предыдущего, которое было велико, а потому где-то в чем-то казалось шуткой, я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Разве могла я думать хотя бы ещё неделю назад о том, что соберусь вступить в брак? Тем более за эту персону, которую я упорно, до последнего момента, считала легкомысленной и разводящей меня на секс. И ведь развел. А теперь жениться собирается. Меня охватила паника. Я вспомнила все свои планы, заоблачные цели, мечты о карьере финансиста, желание стать легендой в сфере крупного бизнеса, такой, какой сейчас был Йесон. Неужели придется от всего этого отказаться? Неужели я стану домохозяйкой? Нет, нет, я не готова! Пока трое вокруг, уже по-родственному, смеялись и делились воспоминаниями и рассказами о разных событиях, я не отводила глаз от крупного камня, придавившего меня через оправу из драгоценного металла. Почему я согласилась? Мне страшно! Так все девушки себя ощущают, когда собираются замуж? Или я какая-то ненормальная? Бросалась на поиски преступников, искала маньяка, побывала под дулом пистолета, а замуж — страшно! Потому что во всех своих действиях я была свободна и принадлежала сама себе, а свадьба… разве это не лишение свободы? Боже, я рассуждаю, как эгоистичный мужик! Какие глупости я думаю, как странно расставляю приоритеты. Разве главное не то, что я люблю ДонУна, а он меня?