А Докия – рядом. И приедет. Позаботится.
Но засунув паскудное желание куда подальше, Лис просто развел в стакане жаропонижающее. Достал назначение врача, вернее, не-врача, но не суть, конечно. Еще раз изучил домашнюю аптечку на предмет того, что может пригодиться. Потом залез в интернет, нарыл инфу, что ожоги тоже могут дать температуру. Значит, простуда и вирусня исключаются. А горло болит, потому что пить хотелось.
Ноги выглядели, надо сказать, не очень. Опять проснулось желание поныть и пожалеть самого себя. Но Лис выдавил его, как досадный прыщ на подбородке. Выпил противовоспалительное, надеясь, что оно сочетается с жаропонижающим.
Вернулся в постель, закутался. Привычно принялся теребить браслет на запястье и сам не заметил, как моментально утонул в очередном сновидении. На сей раз, правда, оно порадовало: ему звонила Докия, не иначе, чтобы узнать о самочувствии. И тут уже он не смог отказать себе в том, чтобы поплакаться: рассказал, как ему плохо, что болят ноги, что поднялась температура, что в аптечке скудный выбор, что…
– Я сейчас приеду. Ты можешь скинуть мне назначение? Зайду в круглосуточную аптеку, куплю, – слишком реалистично отозвалась на жалобы Докия. – Ну и твой адрес тоже напиши.
Слишком. Реалистично. Ущипнув себя за ухо, Лис понял, что не спит.
– С дуба рухнула? – возмутился теперь уже в полном уме и трезвой памяти, как любили выражаться в старинных романах. Или они выражались по-другому?
– Стрельников, не тяни время, – ответила Докия. – Вызову такси. Никаких проблем.
Он слишком хорошо ее знал: если решила, значит, своего решения не поменяет. Сфоткав назначение и написав адрес, отправил сообщение. Оглядел комнату: берлога. А распихивать вещи по местам – нет сил. Впрочем, носки зашвырнул под кровать, грязную одежду – в корзину для белья. Все остальное… Ну, можно выключить центральный свет, оставив блеклый торшер.
После всех стараний навести красоту Лис буквально рухнул в постель. Он взмок как мышь. Комната по-прежнему выглядела берлогой, но уже стало плевать.
Едва прикрыл глаза (возможно, это просто показалось и времени прошло гораздо больше), в дверь позвонила Докия. Что это именно она, Лис не сомневался. Поднялся. Добрел. Открыл.
Докия вернулась тогда только в конце августа, к началу нового учебного года. И сразу увидеться не получилось: то надо было форму заказывать, то канцелярию покупать, то просто не до этого.
Встретились накануне первого сентября. Докия немного подросла, но все равно едва доставала Лису до плеча.
И изменилась. Бугорки груди выпирали через одежду и невольно притягивали взгляд. Талию, наверное, получилось бы обхватить, если соединить большие и средние пальцы обеих рук в кольцо, но, разумеется, Лис даже не пытался.
Еще Докия проколола уши, и теперь на ее мочках зазывно сверкали два зеленых камушка, как раз под цвет глаз. И постригла челку, отхватив чуть короче, чем нужно. Но Докии шло. Сейчас она напоминала актрису из старого фильма, который нравился маме «Как украсть миллион», кажется.
– Вместе завтра пойдем? – спросила, как всегда, первой, не давая Лису времени привыкнуть к себе новой.
– Угу, – буркнул он.
То, что это та же самая Докия, которую он знал тыщу лет, которая когда-то подарила ему радужный шарик и первый невинный поцелуй – приходилось напоминать себе ежеминутно. Лису казалось, что она – самая красивая девочка во вселенной. А он – обычный долговязый пацан в очках, не знающий, куда деть руки.
– Ты цветы купил? – Докия будто не замечала его оцепенения.
А ведь ей можно было купить букет! Ведь девочкам дарят! Но Лису даже не пришло в голову! И поэтому ракушка в кармане – самая огромная из привезенных, в которой шумело море, как Докия и просила, – показалась абсолютно дурацким подарком.
Но Лис все равно отдал. Неловко. Стиснув до боли челюсти.
– Ой! – Докия тут же приложила ракушку к уху. – Шумит, Лис!
Наверняка просто, чтобы его не обидеть.
– Правда, шумит! Закроешь глаза, и можно представить, что волны накатывают! – зашептала едва слышно, сама как море.
– Я еще фигурки сделал. Из ракушек, – выдавил он. – Могу подарить.
– Правда? – удивилась и обрадовалась Докия.
Хотя чему удивляться? Он ведь и так собирал ракушки для нее, значит, и фигурки – ее. Пусть хоть все забирает, не жалко!
Но созрела пойти в гости к другу Докия только через месяц. Чинно прошлась по его комнате и присела на краешек дивана, будто какая-нибудь благовоспитанная барышня из девятнадцатого века. Лис стал предлагать чай, книги, фотографии, послушать музыку, снова чай.
– Ты уже повторяешься, Лис, – улыбнулась Докия. – Я дома попью. Покажи фигурки из ракушек, или раздарить все успел?
Раздарить? Он опешил и на каком-то автомате подошел к полке, заставленной фигурками.
– Выбирай, – предложил глухо.
– Ого, сколько их тут у тебя! – восхитилась Докия.
– Сорок девять, – Лис знал точное количество.
– Ты такой молодец! А я тебе варенье из еловых шишек принесу. И одуванчиков. Меня бабушка научила варить, – пообещала она, бережно переставляя полкожителей. – Хорошенькие, – вынесла вердикт. – Как с выставки!
А он уже почти решил, что фигурки – полная ерунда, детский сад, ясельная группа. Что Докия просто из вежливости промолчит, выберет одну, чтобы тут же выбросить в мусорку за углом.
Стало стыдно, что он такое мог подумать про Докию. Про ту, которую знал уже столько времени!
– Ой, а что это? – она удивленно вертела в руках ракушечного песика и дергала за уголки красной косицы, наподобие шарфа обвивающей его шею. – Неужели сохранил? Сохранил, да? Ох, мне влетело дома от бабы Капы, что я вещь испортила!
Лис покраснел. Не испортила. Обозначила. Отметила вехой. Но говорить этого Лис не стал, а Юэ Лао рядом не оказалось.
Себе Докия выбрала лягушонка и мышку.
– Можно двух возьму?
– Конечно, – разрешил Лис и даже нашел коробочку, чтобы не сломались, пока домой донесет.
Разумеется, дома у больного Лиса Докия тут же развела активность.
– Стрельников! Ты в курсе, что у тебя все препараты просрочены? – возмущалась она, безжалостно опустошая домашнюю аптечку. – А жаропонижающее вообще детское! Ты что – ребенок?
Ему оставалось только беспомощно развести руками. А что делать? Он последние лет восемь болел редко. Лекарства остались еще от предыдущих жильцов, снимавших эту квартиру до него. Лис решил оставить на всякий случай препараты, которые могут пригодиться и которые были на слуху, не особо вглядываясь и вдумываясь.
– Вот, – Докия протянула стакан, – пей. Я развела здесь. Ты же взрослый человек, должен соображать. Еще в универ поперся, геройство свое показывать! Кому лучше сделал?
Она зудела и зудела, ровно и монотонно. От ее голоса Лису хотелось спать, но вроде невежливо, если у тебя гость. Однако пакостное состояние победило, и Стрельников вырубился.
А проснулся уже почти здоровым. Ну за небольшим исключением – ожоги все-таки так быстро не заживают. И еще ужасно затекла рука, которую он как закинул за голову, так, видимо, и спал.
Докия сопела рядом, не найдя другого спального места в его квартире. Правильно, не на стуле же спать. И не на полу. Она прекрасно знала Лиса, что он бы этого не простил – себе.
Робкие предрассветные лучи падали на лицо Докии, придавая ему едва ли не сказочность. Правда, родинка в уголке губы была более чем реальной. Даже захотелось дотронуться, но Лис побоялся, что разбудит гостью. Лежал, смотрел. И ничего не думал. Пожалуй, она лучше всех лекарств.
Лис это еще тогда понял, в первом классе, когда мама принесла от Докии красную косичку, теперь ловко вшитую в кожаный браслет, сделанный на заказ.
За окном становилось все светлее. Докия, видимо, что-то почувствовав, завозилась-заворочалась, потом приоткрыла припухшие со сна глаза и чуть сипло проговорила:
– Доброе утро? – именно так, вопросом.
– Ага, – согласился Лис.
– Жив?
– Вполне.
– И что это было?
– Глупость, наверное. Юношеская самонадеянность, – принялся перечислять Лис.
– Поздно, – озадачила Докия.
– Для чего?
– Для юношеской самонадеянности.
Медленно поднялась, потянулась, нимало не смущаясь, потом коснулась лба Лиса, задумалась и выдала:
– Температура вроде нормальная. Но ты сегодня должен сидеть дома. Там все нужное я тебе купила, до вечера, если что, продержишься.
– А вечером что? – он не флиртовал, просто спрашивал, не задумываясь ни о чем.
Странное это было состояние – не думать. До этого мысли в голове всегда копошились, как змеи в гнезде, а тут – неправдоподобное затишье. И Лис, пожалуй, наслаждался.
– Я приду, – Докия, кажется, даже слегка удивилась, то ли своему ответу, то ли его вопросу, то ли всему сразу. – Проверю, как ты тут.
– Спасибо!
– Там найдешь в холодильнике, чем перекусить, я вчера принесла, погреешь в микроволновке, – сказала, зевая.
– А ты?
– А я еще должна успеть домой, – Докия указала на свою порядком мятую одежду, – переодеться хоть. Умыться.
Жаль, что уходит. Лис бы предложил ей свою рубашку, но она в ней утонет.
Дождавшись, пока хлопнет дверь, повалился на подушку, где еще недавно спала Кислова, вдохнул запах. И ощутил непередаваемое спокойствие.
Проснувшись около десяти, Лис почувствовал себя прогульщиком. И когда позвонил отец с очередным «заданием», отговорился, что начинается пара.
– Напишу тогда.
– Напиши, – согласился Лис.
Включил ноут, загрузил электронку, прошарил несколько нужных сайтов, зацепил попутно несколько ненужных. Имейл от отца оставался неоткрытым. Не игнорил. На парах же. Официально. Будь что-то срочное, отец бы не отстал.