Но двух коробок, которые имелись в этом магазине, показалось мало. Саша заехал в другой цветочный, потом в третий, четвертый. Лишь опасение, что Некрасов – хозяин салона – будет ворчать по поводу аромата в «гетце», заставило остановиться. Да и коробки в авто уже не помещались.
Ключи от квартиры Докии Саша прибрал уже давно, приметив однажды на крючке. Как знал, что однажды пригодятся.
Во дворе туда-сюда бесцельно мотался пацанчик лет десяти. Подозвав его к себе, Саша предложил:
– Метнись в сорок седьмую квартиру, проверь, есть там кто или нет?
– А вам зачем? – пацанчик смотрел подозрительно и дерзко.
– Вот затем, – Саша показал купюру. – Одна нога там, другая здесь.
– А если мне откроют?
– Позовешь Сережку, или кто у тебя друг?
– Нет у меня никакого Сережки, – насупился пацанчик.
Саша медленно-медленно свернул купюру и убрал в портмоне.
– У меня Семен есть, – сдался пацанчик.
– А я его и имел в виду, – хмыкнул Саша. – Позовешь Семена.
Голову кружила эйфория. Все получится. Даже если Докия окажется дома, не страшно. Не будет ведь она сидеть безвылазно весь день. Саша подождет. Поразит. И больше они не расстанутся! Ведь совершенно понятно, что они с Докией подходят друг другу, и только внутренняя сдержанность пока не дает ей сделать следующий шаг навстречу.
Он так ясно все это представил, что воспринимал уже как свершившийся факт. А когда Докии дома не оказалось и ему удалось занести и разложить все цветы, на душе разлилась благодать. Саша ощутил полное и безоговорочное счастье и приготовился ждать возвращения девушки. Сначала хотел задержаться в квартире, но подумал, что может напугать своим присутствием, Докия ведь не ожидает его увидеть, думает, что он в больнице, поэтому спустился к подъезду и занял укромную наблюдательную позицию.
Удивить. Растопить. Очаровать. Мысли становились все короче и короче. Эйфорию начало вытеснять нетерпение. К тому же быстро темнело. И холодало. Саша пробежался до машины, завел двигатель и включил печку, только чтобы согреться, однако через несколько минут захотел спать, видимо, от нехватки кислорода. Он решил проехаться до ближайшего магазина, купить чего-нибудь перекусить и горячий кофе.
Недовольство от задержки Докии клубилось в голове серым туманом, сгущалось, вынудило сорваться на нерасторопной кассирше. Кофе явно отдавал привкусом железа, и Саша заставил его переделать. Ему отказали. Он пихнул стаканчик, и густая коричневая жижа растеклась по стойке. Вызванная администратор была слишком молодой, чтобы решать проблемы. Саша рявкнул и на нее, что спокойствия не добавило. В итоге выскочил недовольный. Но Докия наверняка уже пришла. Он пропустил первые моменты ее радости. Ничего. Они наверстают все. Наверстают.
Когда Саша вернулся и припарковал «гетц» на прежнее место, то первое, что увидел, – Стрельникова, выносящего охапки лилий и безжалостно выбрасывающего их в мусорный бак. Раз за разом. Бедные цветы покрывали траурным покрывалом отходы жизнедеятельности всего дома.
Оторопь охватила Сашу, сердце забилось так, словно его сжимал невидимый кулак: часто-часто, трепыхаясь, пытаясь вырваться, испуская истошный писк. То, что происходило, сразу разрушило реальность, растоптало ее, разбило на мелкие осколки, пронзившие тело.
Парень съехал по сиденью вниз, делая частые вздохи, теребя бинты на запястьях. А потом, когда Стрельников вернулся в подъезд, выбрался и добежал до угла. Взглянул вверх, на распахнутые окна. Там внутри Докия. Наверняка она против. Против! Просто не может противостоять этому вандалу! Он поработил ее. Заставил думать, как он. Вынудил.
Саше хотелось наброситься на Лиса. Разбить ему нос. Увидеть, как кровь стекает на подбородок, как в глазах появляется страх.
Но…
Стрельников больше не вышел. И окна закрылись. А потом и погасли. Саша следил до боли, до рези в глазах, надеясь, что Докия подаст ему знак. Тогда он зайдет. И покажет…
Что?
Мысли сбивались и путались. Глухая истерика мешала рассуждать здраво. Саша понял, что самое правильное, что он может сделать сегодня, – поехать домой и лечь спать. А завтра придет решение, как поступить, чтобы выставить себя в наилучшем свете.
Мать сунулась с возмущениями, что он опять пропадал весь день и почему у него выключен телефон. Бесило. Такое чувство, что до сих пор считает его школьником. В каких-то ситуациях, конечно, это на руку, но не сегодня, когда и без нее навалилось проблем.
Однако с матерью Саша предпочитал сдерживаться. Не потому, что «воспитанный мальчик» – выгоднее, она вполне в состоянии превратить существование в ад. Наверное, поэтому отец и предпочитает мотаться по северам, лишь бы не проводить время с ней рядом. И потому купил матери домик в деревне, с грядками, с парниками, чтобы выплескивала излишки энергии и гиперопеки на вечно чахлые саженцы.
Оттуда мать, собственно, и вернулась только сегодня. Хорошо, что не раньше.
– Дома бардак! Продукты просрочены! Ты вообще появляешься?!
Саша отговорился, что допоздна работал уже месяц, а телефон украли на днях, пришлось поменять симку. Не соврал. Почти.
– А мне сообщить об этом ты, конечно же, не подумал! – визгливо бросила мать. – Набери, сохраню твой новый номер.
– Я не помню твой номер, – скороговоркой проговорил Морозов.
– Что? Скажи четко! – включила учительницу родительница.
– Я не помню наизусть твой номер, – повторил Саша, медленно, членораздельно и едва не по слогам.
– Правильно, зачем тебе помнить номер матери! Меня вот разбуди среди ночи – и я скажу твой! А что у тебя с руками? Почему они забинтованы? Ты снова взялся за свои фокусы?
Он прямо перед ее носом хлопнул дверью комнаты. Щелкнул задвижкой и стал переодеваться. Знобило. Надев теплый свитер и спрятавшись под толстое одеяло с головой, на какой-то миг почувствовал себя под защитой. Жаль, что не на дольше.
Мать продолжала бубнить, возмущаться.
Саша принялся считать, складывать сначала трехзначные, а потом и четырехзначные числа между собой, как когда-то давно научил его отец. Дыхание постепенно выровнялось, сердце забилось медленнее, тепло распространилось по рукам и ногам.
Голос матери превратился в далекий-далекий фон.
Глава 30
Воскресенье пролетело.
Мария Олеговна, которой ребята позвонили с утра по видеозвонку, не имела ничего против нового квартиранта. Даже сделала легкомысленные намеки, что, мол, не зря вторую комнатку оформили в детском стиле. Докия постаралась пропустить их мимо ушей. А Лис отшутился, что ему по возрасту в самый раз.
По поводу замены замков хозяйка сначала немного напряглась. Но Лис заверил, что сделает все предельно аккуратно и завтра же предоставит ей экземпляр.
– Милая тетушка, – резюмировал разговор Стрельников, – не понимаю, зачем ты меня ею запугивала. По-моему, я ей понравился.
Докия согласилась. Мысленно. Хотя кому бы не понравился Лис? Однако подпитывать его самомнение не стоило.
Она помогла ему перенести и разложить вещи. Вообще Лис очень быстро освоился в квартире. Он ходил, присматривался, прикрутил гардину, слегка отставшую от стены, что-то там поправил в розетке. С ним оказалось… Докия даже не сразу подобрала слово. Надежно? Спокойно?
Так, что даже лилии забылись, несмотря на слабый, не до конца выветрившийся запах. Докия периодически набирала номер Саши, но, слыша, что абонент вне зоны действия сети, сбрасывала. Ей хотелось… Непонятно, чего хотелось. Не интересоваться о самочувствии – точно. Тем более с этим, скорее всего, все относительно хорошо. Но зачем ее квартиру превращать в склеп? Чего он хотел этим добиться? Запугать?
Докия вспоминала их встречи. Где, в какой момент она послала не те сигналы? Вроде бы ни словом, ни намеком не давала повода Саше думать, что они могут быть вместе, могут быть чем-то большим, чем просто друзьями.
В обед позвонила Никитина. Зачем-то шепотом поинтересовалась, как дела со Стрельниковым. Докия ответила, что со Стрельниковым – все в порядке. Полном. Про цветы решила не рассказывать, но все равно проговорилась.
– Ужас какой! Он точно не в себе! – заключила Юля.
– Мы поменяли замки.
– Правильно сделали! – похвалила подруга. – Я вообще за тебя спокойна, раз Стрельников рядом.
Докия согласилась. И правда рядом: сидит в наушниках за ноутом, делает срочную работу. Сосредоточенный, серьезный, как никогда напоминающий того мальчика, которого… она…
Поговорив с Юлей, Докия тоже решила поработать. Просмотрела электронку, списалась с заказчиками и сама не заметила, как за окном стемнело.
В дверях появился Лис. Она могла не поворачиваться, знала, что он стоит, смотрит.
– Работаешь?
– Ага.
– Может, чего-нибудь закажем на ужин?
– Шикуете, парниша, – с усмешкой ответила Докия.
– У меня хороший куш, могу себе позволить, – похвастался он.
– Позволяй тогда, – разрешила нарочито милостиво и снова углубилась в работу.
Попыталась, во всяком случае. Потому что сзади подошел Лис, навис около плеча:
– Помочь?
– Нет, – ответила, надеясь, что не слишком видно, как кровь прилила к щекам. – Справлюсь.
– Тогда какую кухню предпочитаете, мадемуазель?
– Вкусную, – заулыбалась Докия. – И пироженку.
– Понял, – ответил на улыбку Лис. – Принято.
И ушел. Хорошо, что ушел. Иначе Докия бы не смогла сосредоточиться на заказе. Невозможно погрузиться в работу, если хочется прильнуть, ощутить рядом тепло, крепкие руки. А так хотя бы удалось прийти к компромиссу с клиентом, причем довольно капризным.
Живот протяжно забурчал. Подсасывало так, что сейчас даже просто хлеб с кусочком сыра казался изысканным лакомством.
– Ты заказал? – крикнула Лису.
Он неразборчиво ответил, но переспросить Докия не успела, позвонили в дверь.
– Я открою! – мелькнул в коридоре Лис.
Докия в гастрономическом предвкушении стала вылезать из-за стола и стукнула мизинчик на ноге. Боль пронзила, словно разряд тока. Неужели там столько нервных окончаний?