Гришик откинулся на высокую спинку. Прикрыл глаза, представил Юлю. А потом пририсовал мысленно ей животик, круглый такой. Интересно, когда? Без защиты было пару раз всего. Но Юля заверяла, что дни безопасные, можно. Сложный организм – эти женщины.
Понял, что улыбается как идиот. А губам – больно. И пересохло все еще больше.
Пошаркал руками по сторонам. Может, фляга с водой какая завалялась? В кармане была зажигалка. Гришик не курил, носил просто так, привык крутить ее в руках, забавлялся огоньком от нечего делать.
Зажег, поводил из стороны в сторону. Особо света зажигалка, конечно, не давала. Зато, приподнявшись, Гришик умудрился совершить неимоверную глупость: подпалил свисающее с потолка полотно, похоже, синтетическое. Вот гадство! Полыхнуло так, что мама не горюй! Сейчас еще пожара не хватало только! Или сгореть, или надышаться!
Гришик, обжигаясь, сорвал полотно, принялся топтать его, хлопать по нему руками, потом накинул ту фуфайку, которую использовал для обогрева. Согрелся точно. И воняло – жуть!
Сквозь кашель услышал скрип, скрежет, как будто в замок вставляют ключ. Напрягся. Братишки вернулись?
В гараж потянуло холодом и свежим воздухом. А еще Юлей.
Гришик сделал шаг к ней навстречу, не заботясь о том, что выглядит, наверное, хуже бомжа.
– Блин! Что эти идиоты натворили? – Юлька подскочила, принялась бесцеремонно лапать за лицо, отряхивать, ворчать.
– Юль, ты правда обиделась? – спросил тупо. – Прости, ладно?
– Ты тоже идиот! – ругалась она. – За что прощать-то?
– Ну не знаю. Пропала, не отвечаешь, – Гришик схватил ее, остановил беспокойные руки, поймал взглядом взгляд. – Ты ничего мне не хочешь сказать?
– Я не знаю, – растерялась Юля.
– А я знаю!
И он выложил как мог: если что, возьмет на себя всю ответственность, пойдет работать и матери скажет, чтобы даже не смела на мозги капать, потому что случаются такие дела, когда никто не виноват. Говорил витиевато, словно опасаясь назвать все своими словами.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Юля. – Докия сказала?
– Юль, никто мне ничего не говорил. Но я вообще-то дважды два могу сложить, и физиологию слегка знаю, – пошатнувшись, повалился в кресло, девушка сверху.
Ничего, так даже теплее и уютнее, тем более, кажется, она решила пореветь, значит, надо собирать губами слезинки с ее щек. И растапливать корочку льда, пока это возможно, в душе.
Глава 42
Новый год решили провести у Лиса. Докия, конечно, сомневалась, что получится что-то хорошее, но тетя Таня прямо очень уговаривала, а мама же уже все равно заранее знала, что дочь не приедет.
Конечно, как вариант, можно было встретить праздник с Юлей и Гришей. Но они как раз находились и в поиске квартиры, и в разгаре воспитания средних братьев Никитиной, когда она несколько раз на дню угрожала, что сама сдаст их в полицию, и в периоде знакомства с матушкой парня.
Та приехала полторы недели назад. Юля попросила Докию пойти встречать Ольгу с ней. Гришик не мог, у него назначили зачет как раз на это время. А одна Никитина, откровенно говоря, побаивалась.
Увидев на вокзале Докию, женщина застыла, в недоумении вытаращила глаза, видимо, вспомнив свою соседку по купе. Два огромных чемодана на колесиках застыли по обе стороны, как часовые возле мавзолея.
– Здрас-с-сти, – протянула, поджав губы.
– Здравствуйте, Ольга, – вспомнив имя толстушки, ответила Докия. – Это вот Юля, – она вытолкнула вперед онемевшую подругу, сделав упор на ее имени.
– Здрасте, теть Оль, – проговорила скороговоркой Никитина. – Гриша в универе, а мы вот…
– Предупредил он, – протянула женщина, не отрывая изучающего взгляда от девушки.
И столько смыслов прозвучало в этом «предупредил», что Юля вся зарделась и снова едва не спряталась за Докию.
– Мы безлошадные, поэтому вызовем такси, – взяла на себя инициативу та.
– Вызывайте, конечно, – согласилась Ольга. – А куда поедем-то?
– Можно ко мне, – пискнула Юля.
Заранее место, куда привезут маму Гриши, не обговаривали. Докия, конечно, предложила поселить ту у нее, они готовы были с Лисом потесниться, но конкретно не решили.
– У вас сколько комнат? – деловито поинтересовалась Ольга.
– Четыре.
– А братьев?
– Четверо.
– Кучненько, – покивала головой женщина. – И еще ты с моим Гришиком.
– Мы ищем квартиру, – то ли поставила в известность, то ли попыталась оправдаться Никитина.
– Ладно. Вези давай, знакомиться надо все-таки, – выдала толстушка. – У меня тоже четверо пацанов, найдем, о чем с твоей матерью поговорить.
И Докия каким-то чутьем поняла, что Ольга волнуется не меньше, чем Юля. Взрослая мать четверых сыновей, старший из которых вдруг готовится стать папой на первом курсе универа – волнуется перед знакомством с возможной будущей родней.
– Гостинцы тут, – Ольга пихнула один из чемоданов и осекла рванувшуюся помочь Юлю: – Да куда ты! Не хватайся! Надорвешься!
К Никитиной домой Докия не пошла. Заехал Лис, и она воспользовалась случаем, чтобы улизнуть. Но Юля рассказала потом, что, в общем-то, ее мать и Ольга поладили. Сошлись на том, как тяжело воспитывать мальчиков-подростков, которые то и дело отбиваются от рук, а отцу приходится пахать, чтобы у детей было все, как у людей. Понятно, в общем и частном.
Но, возвращаясь к Новому году, куда-то ехать – совершенно не хотелось.
– Доня, мы там будем два дня, – шептал Лис.
– Так я что? Ничего, – хорохорилась девушка.
– Представляешь, у тебя будет возможность изучить мою родословную по фотографиям и очаровать моего отца.
– Не привлекает, – фыркала она, но уже улыбаясь.
Приехав в аэропорт, встретились с Власовой. Та, впрочем, едва заметив молодых людей, тут же отвернулась. Выглядела она не очень. Вроде ничего не изменилось, и в то же время – изменилось все.
Что там в итоге случилось в тот день, Лис особо не распространялся. Весьма лаконично поведал, что отец вывел из состава учредителей Власова-старшего, а самой Элине пришлось в срочном порядке ликвидировать свою фирму и разбираться с внезапными финансовыми проблемами.
При этом Лис умудрялся умолчать о том, как вообще смог выбраться из плена Власовой. Докии оставалось только догадываться, и все ее версии произошедшего выглядели весьма кинематографично: то Стрельников перелезает через балкон, непременно на последнем этаже многоэтажной гостиницы, то выпрыгивает через разбитое окно туалета в снятом Элиной коттедже, то едва не душит ее, вытаскивает ключи и сбегает… При этом Докия подозревала, что все фантазии довольно далеки от оригинала, в жизни все всегда проще и прозаичнее.
Лететь с Элиной пришлось в одном самолете. Хорошо, что не так много по времени и в отдалении друг от друга.
Докия летела и думала, что, пожалуй, лучше бы встретила Новый год только в компании с Лисом. Вообще без никого. И даже в магазин бы выходила редко-редко, лишь за самым необходимым. Поделившись своими планами с любимым, никак не ожидала, что тот задумается всерьез.
– Ну, пожалуй, средств лет на пять нам хватит, – спокойно ответил он, – а потом придется выйти на работу, чтобы поддерживать необходимый уровень.
– Пять? – удивилась Докия.
– Ага, – Стрельников улыбнулся и переплел свои пальцы с ее. – А ты думала, что я гол как сокол?
– Нет, просто даже как-то не задумывалась.
Квартира Стрельниковых, оказывается, занимала целый этаж. Докия в первый раз видела такую. Нет, в кино, конечно, еще не то увидишь, а вот вживую не приходилось.
Едва молодые люди переступили порог, к ним навстречу выбежал мальчик лет четырех-пяти.
– Пр-р-р-риехали? Здр-р-р-равствуйте! – раскатисто поприветствовал он и умчался обратно.
– Это Павлик, а эта девушка – Доня, – вдогонку представил обоих Лис.
– Я знаю, – прокричал его братишка.
Тетя Таня, мама Лиса, выйдя навстречу, приветливо обняла девушку, а потом проводила в выделенную ей комнату.
– Лис будет за стенкой, – поделилась заговорщицким шепотом. – Отдыхай. Можешь посмотреть фото, если хочешь.
Докия кивнула, смутившись. Не то чтобы хотела, просто стала листать альбомы, чтобы занять руки и голову. С удивлением обнаружила снимки еще из детства родителей Лиса. И не только…
Несколько фотографий Докия точно уже видела у себя дома: начальная школа, ее маленькая мама сидит в первом ряду. Пригляделась, пытаясь понять, кто тут из родителей Лиса, и обнаружила его отца в верхнем ряду. Получается, ее мама когда-то училась со Стрельниковым-старшим? Непрошеные мысли, лишние догадки завьюжили в голове. Странно, никто ни словом, ни намеком… Неужели не узнавали друг друга?
– Они с этой дурой Кисловой влюбились, – верещала Ельникова. – Тили-тили-тесто! – в который раз.
Лису настолько надоела эта присказка, что даже захотелось треснуть Алису, несмотря на то, что она девочка. А Докия только улыбнулась – так загадочно, будто какая-нибудь важная дама на старинном портрете. Ее дразнилки будто и не касались.
И Лис словно очутился внутри волшебного голубого шарика. Вокруг них с Докией расцветали радужные цветы, летали бабочки, и счастье переполняло душу. Самое настоящее волшебство! Здесь можно было провести и век, и два: стоять, держась за руки с самой замечательной девочкой на свете, наблюдая реальный мир через прозрачные стенки шара.
Видя, например, как Валентина Максимовна приобняла насупившуюся Ельникову и что-то зашептала той на ухо. Шептала долго-долго. Периодически ласково оттирая крупные слезы, скользящие по Алисиным щекам.
Как потом она обратилась уже ко всему классу:
– Все люди достойны любви. Это как солнце, оно ведь согревает каждого в этом мире. Просто знайте это. И дождитесь.
Докия отложила фотоальбомы, пытаясь переключиться на что-нибудь другое. Признаться, получалось не очень. Теперь вдруг вылезли комплексы, что она совсем другого поля ягода. Здесь все не то чтобы кричало о роскоши, но просто сразу становилось понятно, что вещи не куплены в магазине, а сделаны на заказ. Сама тетя Таня довольно смутно напоминала ту самую женщину, которой Докия давно вручила косичку от шарфа: ухоженная, степенная, неторопливая.