Но Лис постарался взять себя в руки. И ломким до невозможности голосом произнес:
– Пропустите нас, пожалуйста!
Мутный взгляд остановился на мальчике, безуспешно пытаясь сфокусироваться, а потом грязный указующий перст взвился в воздух и помахал прямо перед носом.
– Что же делать? – совсем расстроилась Докия. – Меня дома потеряют. И телефон разрядился.
Лис взял ее за руку. Крепко-крепко. Стараясь не показывать растерянности и страха. И предложил:
– Пойдем ко мне, и от меня позвоним твоей маме.
– Я не помню ее номер.
– Так мы же поставим твой телефон на зарядку.
– И как она за мной придет?
– А мы еще вызовем милицию, – пообещал уже увереннее. – Они приедут и заберут этого дядьку! Чего он людей пугает!
Лис несколько дней после случившегося чувствовал себя настоящим героем – помог Докие. А страшного дядьку действительно забрали в милицию.
Однако потом Лис стал думать, что приемы, наверное, мало рассматривать, их надо отрабатывать с кем-то, хотя бы с папой, когда он приедет.
Думал, пока не заболел.
– Чего такая злая? – Юля ткнула вилкой в слипшиеся макароны с сыром, которые отстранила подруга, и, задумчиво прожевав, проглотила.
– Да не обращай внимания! – махнула рукой Докия. – Жутко проголодалась, но вот это… Есть невозможно.
– Так и не ешь. Все наши пошли в пиццерию. Алиса угощает.
Опять? Кажется, у Елкиной это вошло в привычку. Ее муж настолько богат? Или просто влюблен? Или это Алиса тайком от него развлекается?
Докия, глядя на Никитину, отобрала у той вилку и еще раз подтянула к себе тарелку. Ужасно! Надо иметь талант – так несъедобно приготовить простейшее блюдо.
Юля ждала, буравя глазами, в которых явственно читалось: «Да вставай уже. Идем к ребятам».
– Привет! У тебя свободно? – к столу подрулил высокий парень с почти пустым подносом, еще один бедолага, которому не досталось ничего приличного. – Как дела?
Докия подняла взгляд и посмотрела сначала удивленно, а потом с веселым узнаванием:
– Гришик?
– Угу, – он заулыбался.
– Нормально. У тебя как?
– Тоже ничего. Главное, мать уехала.
Слова прозвучали, как пароль, моментально вызвавший смех у обоих.
– В общежитии устроился?
– Угу.
Юля с интересом прислушивалась к разговору, поглядывая то на Докию, то на Гришика, смешного и похожего на воробья-переростка с голодными глазами. Потом предложила:
– Может, вы в пиццерии поболтаете?
– Да нет, – тут же принялся отказываться Гришик. – Я так, просто увидел знакомую, подошел.
– Ну приятно было увидеться, – Докия встала, махнула парню и пошла за подругой.
– Это кто? – вполголоса поинтересовалась Юля, наверняка опять мигом сочинив сюжетик под хештегом «разница в возрасте».
– Попутчик. Вместе ехали в поезде. Я и не думала, что он умеет еще что-то говорить, кроме «ну, мам», – передразнила Докия, опустив голос ниже.
И принялась подробно рассказывать все, включая маму Гришика, Ольгу, и ее волоокую племянницу Галину, цитирующую Пушкина. Только «предсказание» о встрече предпочла упустить. Давать Юле повод шипперить ее и Лиса, – а она бы точно смиксовала Лиса и королевича Елисея, – казалось кошунством.
Как раз всей истории из поезда хватило, чтобы добраться до пиццерии.
Одногруппники опять разместились за несколькими сдвинутыми вместе столиками. Алиса призывно махнула рукой, увидев девушек. Лис принялся переставлять стулья, чтобы всем хватило места.
– Я же говорила, что они придут, – сказала Елкина.
И столько послышалось в словах самодовольства, что захотелось развернуться и уйти. Но Юля тянула Докию за собой, как бурлак баржу: вперед-вперед, невзирая на препятствия. Уселась за стол, схватила приглянувшийся кусок пиццы и стала жевать как ни в чем не бывало.
Свободное место осталось лишь рядом с Лисом. Докия села и даже не отказалась, когда он предложил налить сок. Это ведь ничего? Просто дружба. Они одногруппники. Ничего большего. А то, что так колотится сердце, – сахар упал, сейчас съест кусок растекающейся сыром пиццы, и все придет в норму. Или лучше два, чтобы спокойно отсидеть до конца пар.
После занятий Докия замешкалась, быстро списывая с доски то, что набросал препод. Можно было сфоткать, но телефон разрядился, да так и запомнится лучше. И оглянувшись, никак не ожидала увидеть Алису.
Елкина сидела какая-то скукоженная, потухшая, с остановившимся взглядом. Настолько погрузившаяся в свой внутренний мир, что этот, реальный перестал для нее существовать. Такое бывает. Редко. Когда в этом мире столько всего хочется изменить, что проще поменять мир.
У Докии это было. Давно.
– Алис, что-то не так? – она легко тронула девушку за плечо.
Та вздрогнула. Быстро заморгала, будто не понимая, где находится. А потом стала прежней Алисой, как тумблер переключили.
– Все так, Дуся, все так. Я же сорвала джекпот: богатый муж, который меня лю-ю-юбит, куча бабла, магистратура, веселая жизнь.
– Ну и хорошо, – Докия хотела уйти.
Но Елкину прорвало. Она принялась рассказывать, как познакомилась с Котиком, как он красиво ухаживал, как мама – которой он ровесник – сначала была против из-за огромной разницы в возрасте, но сдалась. Расписывала под гжель или хохолому. Ярко, сочно. Поливала сиропом.
И это смущало. Слишком сладко. Приторно.
– Алиса, я правда очень за тебя рада! Тем более, если тебя саму все устраивает. Честно! – Докия улыбнулась.
Но то ли Елкина не поверила, то ли ее настроение опять совершило невозможный кульбит, потому что она вдруг резко замолчала, застегнула сумку и быстро, словно ее поторапливали, вышла из аудитории, даже не попрощавшись.
Докия удивленно посмотрела ей вслед. Не понимала она бывшую одноклассницу. Мыслила бы поверхностно, подумала, что с жиру бесится.
Звякнуло сообщение. Мама. Писала, что подорожали репетиторы. А Ане обязательно нужен иностранный, математика, физика и биология с химией, потому что она никак не может определиться, куда ей поступать после одиннадцатого. Что лучше бы Докия жила в общежитии – дешевле. Или поступила в магистратуру в родном городе. Помогала бы не только материально. Ничего нового. Только старое. Намек на то, что старшая дочь отчасти виновата во всей этой ситуации, а значит, всегда обязана!
Докия. Обязана. Точка. Без права передачи ответственности.
Мама услышала, как Лис постанывает во сне.
– У тебя болит что-нибудь?
Прощупала железки, вздохнула, опять прощупала. Поставила градусник.
– Голова болит? Вроде нос дышит. Неужели грипп подхватил?
Лису хотелось спать. А еще было страшно, как же там Докия будет добираться одна из школы? Ладно бы кто забирал, но ведь нет. И в эту сторону ребята шли только вдвоем. Если только из других классов кто-то, но так ведь просто не познакомишься!
Мысли кучились и мельтешили в голове. Лис пытался изложить их маме, но она не слушала, только скармливала сыну какие-то таблетки, укутывала одеялом и то и дело щупала лоб.
– Ну, Лисенок, сейчас станет лучше…
Понятно, что станет, всегда стает, как бы плохо ни было. Даже если собственные кости становились расплавленными прутьями, а каждое движение причиняло боль.
С этой убежденностью Лис и заснул. Чтобы проснуться мокрым, как селедка в собственном соку. Мама появилась тут как тут, со сменной одеждой и чаем с малиновым вареньем.
– Мам, – прохрипел Лис, – в школу пора уже собираться?
– Какая школа! – вытаращила глаза мама. – Мы с тобой останемся дома, вызовем педиатра и будем усиленно лечиться!
– Я не могу, – ответил он. – Надо Докию провожать.
– Господи! – всплеснула руками мама. – Я позвоню, предупрежу тетю Лену. Уж чего-нибудь придумают!
– Предупреди.
– Обещаю!
Только услышав, что она точно выполнила обещание, Лис немного успокоился, выпил горячий чай и уснул.
Докия хмуро оглядела пустую аудиторию и вышла.
Тошные мысли мешали воспринимать окружающее, словно Алиса перекинула на нее проблемы и упорхнула вольной птицей. Поэтому Докия не с первого оклика заметила Лиса. Тому даже пришлось коротко ухватить ее за руку.
– Ты и в универе – вечная дежурная? – он улыбался.
– Нет.
Улыбка Лиса немного померкла:
– Что-то не так?
Проклятое дежавю. Но Докия тоже умеет лить сироп и рассказывать сказки. До сих пор.
– Все нормально. Устала, наверное, просто.
– Устала? Учебный год только начался, – Лис медленно пошел рядом, подстраиваясь под ее ритм.
– Не от учебы, – Докия глянула на него, но вскользь, – мелкие бытовые проблемы.
– Бытовые? – Стрельников поднял брови. – Соседка напрягает?
И как он узнал про соседку? За почти месяц, что Лиза жила вместе с Докией, Лис не напросился ни разу.
– Не напрягает.
– Но ты, если что, зови, помогу. С кем надо, разберусь.
И он долго расписывал, что сделает возможным обидчикам, пока Докия не рассмеялась. Умел он это – смешить.
Дома Лиза опять ворожила на кухне. Помешивала что-то в сковородке, невнятно подпевая песне в наушниках и пританцовывая. Кажется, Докия первый раз видела на соседке коротенькое платьице веселенькой расцветки. На спине болталась необрезанная бирка.
А вот денег за квартиру Докия пока не видела, да и продукты покупала сама – теперь уже на двоих.
– Хорошее настроение? – поинтересовалась она громко, потянув за бирку.
– Ой, – Лиза испуганно прижала руки к груди и задышала часто-часто. – Фу ты! – содрала наушники и выключила музыку.
– Я не «фу». Я Докия. У тебя обновка?
– Просто влюбилась в это платье, как увидела, не смогла отказаться! – призналась Лиза.