— Приятного вечера! — пожелал он с холодной улыбкой и направился к своему столику.
Хотя Ленгтон и сел спиной к Анне, ей было все так же не по себе.
Дик склонился через стол:
— Может, выпьем кофе у тебя?
Они не торопясь шли по улице к ее дому. Анна по-прежнему чувствовала себя неловко. Дик посмотрел на часы:
— Послушай, мне завтра вставать ни свет ни заря. Может, оставим кофе на следующий раз?
— Как хочешь, — отозвалась она, открывая входную дверь.
— О’кей, тогда я тебе позвоню. — Он был в явном замешательстве.
— Годится. Спасибо за ужин.
— Мне было приятно. — Дик наклонился к ней, поцеловал в щеку. Отступил и посмотрел на нее, качнув головой. — Ты в порядке?
— Я бы предпочла, чтобы меня не застукал там шеф.
— Почему?
— Ну, он очень… Не знаю, забудь.
— Если тебе нужна помощь, чтобы отследить то объявление, — звони. Может, смогу связаться с полезными людьми.
— Спасибо, позвоню. Спокойной ночи.
Дик приветливо ей улыбнулся и ушел. Закрыв за собой дверь, Анна прислонилась к ней спиной. Почему она так взволновалась, увидев там Ленгтона? Потому ли, что просто увидела его, или потому, что он так непринужденно общался с профессором Марш? И как это он с ней общался? — тут же одернула она себя. Ленгтон умел быть обходительным. И выглядел он очень привлекательным… обворожительным, если на то пошло. С тех пор как они порвали отношения, до встречи с Диком Рейнольдсом у нее вообще никого не было, но едва ли это могло бы проявиться. Она даже не уверена была, чувствовал ли что-то Ленгтон по отношению к ней. Было непохоже, что она нравится ему. Да и нравится ли он ей? Хотя Джеймс и хотел, чтобы они продолжили встречаться после дела Алана Дэниела, она не пожелала рисковать своей карьерой. Будучи очень молодым офицером, она чувствовала, что их отношения станут предметом досужих сплетен. Теперь же ей было интересно: что, если бы она не разорвала тогда их связь?..
День двенадцатый
Ленгтон откинулся в кресле:
— Объясни мне толком: ты хочешь проверить каждое объявление о приглашении на работу девятимесячной давности, но не знаешь, в какой газете его опубликовали? И сколько, по-твоему, людей мне потребуется на это сорвать?
— Знаю, это дело долгое, — сказала она робко.
— Долгое?! Черт подери, на это потребуется вечность, Тревис! Христа ради, загляни в пару газет — но и хватит! Иди снова к дантисту, иди к этой дурехе Шерон. Мы не можем застревать на том, чтобы просматривать каждое долбаное объявление о найме!
— Да, сэр.
— А этот журналист, с которым ты вчера была?
— Что?
— Надеюсь, он не выкачивал из тебя информацию?
— Нет, это мой старый друг, — соврала она.
— Вот как? Что ж, держи с ним рот на замке. Когда нам понадобятся в этом деле газетчики — мы их привлечем. Не разболтай им то, чего они еще не знают.
— Я и не собиралась.
— Вот и хорошо. Надеюсь, что так. И долго он тебе друг?
— О, мы давненько друг друга знаем. — От вранья Анна покраснела и отвела глаза.
Ленгтон пристально поглядел на нее и выдавил нехорошую улыбку:
— Все они одинаковые, эти журналюги, — ненавижу их! Они точно пиявки, сосущие кровь. Следи за тем, что ему говоришь.
— Буду следить. Благодарю за совет.
— И не сердись на меня, Тревис!
— Я разве сердилась?
Он рассмеялся и жестом отпустил Анну из кабинета. Затем раскрыл ее пространный отчет о поездке в Богнор-Регис.
В газетах больше не появлялись сообщения о деле Луизы. Как и предполагала профессор Марш, убийце не терпелось прочитать, что следствие топчется на месте, и теперь ничто не приносило ему удовлетворения. И в этой своей неудовлетворенности он был не одинок: следственная бригада ни на йоту не продвинулась в распутывании дела. Они проверяли каждого врача в округе — и бывших, и нынешних, уделяя особое внимание любому упоминанию об увольнении по причине медицинской небрежности. Все это отнимало уйму времени — и не приносило никаких мало-мальских результатов.
Хлопнув дверью, Ленгтон выскочил из кабинета и, проносясь мимо, задержался возле стола Анны:
— Что это у тебя за привычка кататься на такси?! Там просто ужас какой счет за такси из Богнор-Региса! Почему б тебе было не связаться с местным участком и не воспользоваться их патрульной машиной?
— Прошу прощения. Не ожидала, что так задержусь у миссис Пеннел.
— Пора бы уже усвоить это, Тревис: наш бюджет не рог изобилия!
Как обычно на совещаниях, он занял место перед следственной бригадой. Злой и сердитый, Ленгтон вышагивал взад-вперед по комнате, засунув руки в карманы.
— Я еще раз встретился с профессором Марш. Мы обсудили нашего таинственного незнакомца — высокого и темноволосого, — которого мы все не в состоянии вычислить. Его описание в точности соответствует облику убийцы Элизабет Шорт. Во всяком случае, в Лос-Анджелесе представляют убийцу именно таким.
Ленгтон отвернул пустой лист на большой чертежной доске, чтобы открыть изображение лос-анджелесского подозреваемого, нарисованное в 1947 году.
— Единственный портрет нашего убийцы мы имеем со слов Шерон. Давайте сопоставим описания. Возможно, с натяжкой, мужчина такой же: длинное темное пальто с поднятым воротником; высокий, около шести футов; темные, коротко подстриженные волосы с проседью на висках. Наш злодей, в отличие от лос-анджелесского, не носит усов, но вполне мог их отрастить, если он так помешан, как нам представляется, на копировании случая с Элизабет Шорт. Мы можем повсюду развесить это изображение, призывая тех, кто владеет какой-нибудь информацией о нем, связаться с нами.
На столе у Анны зазвонил телефон — это был Дик Рейнольдс. Она возмутилась было тем, что он звонит ей на работу, но он сказал:
— У меня только что состоялся телефонный разговор. Думаю, это ваш убийца.
Анна вся напряглась:
— Что?
— Мне только что звонили. Некто позвонил в отдел криминальной хроники и спросил меня.
— Ты записал это?
— Разумеется.
— О боже, можешь нам принести?
— Может, ты ко мне придешь?
— Погоди-ка…
Анна подняла руку, и Ленгтон, продолжавший говорить о рисунках, посмотрел на нее, явно недовольный тем, что его прерывают:
— Да?
— В отдел криминальной хроники газеты «Сан» только что звонил, как они думают, убийца.
Ленгтон, едва не перепрыгнув через столы, метнулся к Анне и схватился за трубку:
— С кем разговариваю?
— С Ричардом Рейнольдсом.
— Мистер Рейнольдс, — заговорил Ленгтон, уже взяв себя в руки, — я был бы вам крайне признателен, если бы вы немедленно доставили нам запись этого звонка. — Он немного послушал собеседника, кивнул. — Благодарю вас. — Повесил трубку и поглядел на Анну. — Он сейчас придет. — Затем Ленгтон воззрился на следователей. — Профессор Марш была права. Наш убийца только что вышел на контакт с прессой.
Двадцать пять минут спустя Дик Рейнольдс был препровожден в кабинет Ленгтона. Льюис, Баролли и Анна уже поджидали его там.
Рейнольдс извлек из одного кармана маленькую кассету, из другого — небольшой диктофон с разъемом к телефону.
— Я не сделал копий, потому что у меня нет другого такого магнитофона. К счастью, этот у меня валялся в ящике стола. Пока подключал, пропустил кусок разговора.
Ленгтон жестом велел Льюису вставить кассету в плеер. Затем представил Рейнольдса Льюису и Баролли.
— Анну вы знаете.
Рейнольдс улыбнулся Анне, и она ответила вежливой улыбкой.
— Итак, как это было: я сидел в криминальном отделе, и звонок перевели от коммутатора. Он поступил прямо ко мне, и я был один в комнате. Аппарат этот стар и непредсказуем, так что некоторые куски разговора не очень чисто записались.
— Хорошо, — сказал Ленгтон, нажимая на «старт».
Последовало несколько мгновений тишины.
«— Итак, мистер Рейнольдс, — раздался властный, уверенный голос, — поздравляю вас с тем, сколь неоценимую помощь оказала ваша газета по делу Красной Орхидеи.
— Хм, спасибо.
— Но что-то вы теперь затихарились. У вас что, нет материала?
— Можно и так сказать.
— Возможно, я могу вам посодействовать. — Сказано это было приглушенно и сопровождалось каким-то потрескиванием.
— Да, нам это пригодится, и полиции тоже.
— Я скажу вам, что я сделаю. Я пришлю вам кое-что из вещей Луизы, которые были при ней, когда она… ну, скажем так, исчезла.
— Когда я их получу?
— О, где-то, наверно, на следующий день. Посмотрим, далеко ли вы с ними пойдете. А теперь я с вами прощаюсь. Можете попытаться отследить мой звонок.
— Подождите минуту…»
Телефон умолк.
Ленгтон потер лоб и дал знак заново прокрутить пленку. И так три раза. Все слушали замерев.
— Спасибо, что принесли нам это, мистер Рейнольдс, — сказал наконец Ленгтон и извлек кассету. — Говорите, вы не сделали копий?
— Нет. Но похоже, что зря.
— Я попросил бы вас ничего с этим не делать. Этот звонок не должен быть опубликован вплоть до моего разрешения.
— Буду ждать второго…
— Мистер Рейнольдс, это крайне серьезно. Содержание этого разговора не должно быть напечатано в вашей газете или использовано в других целях. Надо отправить это экспертам — посмотрим, что они сумеют выяснить. Если преступника арестуют, эта запись послужит веским доказательством, поскольку мы сможем сопоставить голоса.
Анна прошла к своему столу, чтобы еще раз глянуть, как связывался с прессой убийца Черной Орхидеи, затем вернулась в кабинет Ленгтона. Она прокрутила в памяти эти переговоры, сравнив «оригинал» с текстом подражателя, звонившего Рейнольдсу. Почти слово в слово!
— Знаю, — спокойно сказал Ленгтон, когда она напомнила ему об этом.
— И что мы теперь будем делать? — спросила она.
— То, что я сказал: отнесем в лабораторию на экспертизу и посмотрим, что они нам выдадут. Тот журналист в Лос-Анджелесе не записал телефонный звонок. Так что по сравнению с ними мы чертовски продвинулись вперед. А еще — если у него остались ее вещички, он пришлет их твоему приятелю. Убийца-прототип так ведь и делал?