— Спасибо.
Она вышла и тихо прикрыла за собой дверь.
К тому времени, когда Ленгтон появился в комнате следственной бригады, она уже договорилась о встрече с четырьмя субъектами из своего списка. Телефоны не переставали трезвонить, и двое служащих сверхурочно работали на коммутаторе. Ленгтон выглядел просто всклокоченным: волосы, как всегда непричесанные, стояли дыбом.
— Мы пока что так и не получили никакого ответа на мое обращение в прессе. Из-за этой статьи на нас хлынул целый шквал сумасшедших, но надеемся, среди них все же окажется полезный человек. Благодаря записной книжке жертвы мы свяжемся со всеми, кого она знала. Посмотрим, может, из них кто прольет какой-то свет на подозреваемого. — Ленгтон указал рукой на изображение лос-анджелесского убийцы, затем сунул руки в карманы. — Все, что мы можем делать, — это ждать. Теперь, когда сравнение между давним убийством в Лос-Анджелесе и нашим делом стало достоянием общественности, на нас обрушится шквал звонков, поэтому я намерен сегодня же после полудня дать пресс-конференцию. Покажем наш набросок и выразим надежду, что кто-то на наш призыв откликнется, и так далее и тому подобное. Однако мы не будем раскрывать тот факт, что подозреваемый мог установить связь с Луизой Пеннел посредством объявления о приеме на работу. Тут мы пока что ничего не раздобыли — но надеемся. Также не будем публично озвучивать тот факт, что получили образцы ДНК с нижнего белья жертвы, которые нам пригодятся — а может, и не пригодятся, — когда мы поймаем наконец этого ублюдка!
Еще минут десять Ленгтон топтался на месте, наконец закончил совещание. Детективы, которым надо было опросить знакомых Луизы Пеннел, собрались покинуть штаб.
Анна была уже у выхода, когда детективу-инспектору Баролли внезапно повезло. По запросу Тревис выяснили, что в газете «Таймс» имелась рубрика объявлений о найме на работу как раз в тот период, когда Луиза работала в стоматологической клинике. Объявлений были сотни, и одно за другим их просматривали и вычеркивали, пока наконец Баролли не наткнулся на весьма подозрительное: писатель приглашает на работу девушку со знанием машинописи и стенографии и желанием немедленно отправиться путешествовать по миру, опыт работы не требуется; соискательницы должны быть между 24 и 30 годами, привлекательными и хорошо одетыми. Далее указывался только номер абонентского ящика.
Баролли показал объявление Ленгтону:
— Это вполне может быть оно: впервые напечатано восемь месяцев назад, отозвано пять месяцев назад. Поднять оплату по почтовому переводу — и мы вычислим номер абонентского ящика.
Ленгтон уставился на объявление:
— Если это наш кадр, то он хорошо заметает следы. Но вы ищите — может, удастся узнать, откуда поступил денежный перевод, — и проверьте ящик. — Он улыбнулся. — Малышка Тревис знает свое дело. Молодец!
Баролли поднял брови:
— А ничего, что она стучит о нашем расследовании своему чертову репортеру?
— Это не она. У него информация из другого источника.
— От кого?
Ленгтон выпрямился:
— От того, кому предстоит за это ответить. Увидимся позже.
Первым Анна опрашивала Грэхема Доддса, который жил в том же общежитии в Брикстоне, что и Луиза Пеннел. Когда Тревис вошла в маленькое обветшалое здание общежития в Виктории, парень ее уже поджидал. Это был малорослый и жилистый юноша, страдающий нервным тиком; он был одет в замызганные джинсы и толстый свитер с растянутым воротом. Судя по его виду и запаху, по сальным волосам и грязи под ногтями, ему не повредила бы ванна.
— Мистер Доддс?
— Да, мэм.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной. Тут можно где-нибудь поговорить?
Он указал рукой на комнату с телевизором:
— Можно туда пойти. Обычно там пусто в это время.
Комната вся пропахла куревом. На подлокотниках истрепанных в хлам диванов и кресел стояли переполненные пепельницы. Старые занавески на окнах были грязно-оранжевого цвета.
Анна села и мило улыбнулась, в то время как мистер Доддс весь дергался и ерзал.
— Я знаю, что случилось с Луизой. Читал об этом в газете. Это ужасно. Прежде я никого не знал, кого бы убили. Когда вы сюда позвонили, я занервничал, сами понимаете. И я никому об этом не сказал, но я знал ее.
— Вы не хотите присесть, Грэхем? Вы не возражаете, если я буду вас так называть?
— Не возражаю. — Парень сел напротив и сосредоточенно подался вперед.
— Я хочу спросить вас о том отрезке времени, когда вы жили в одном общежитии с Луизой Пеннел.
— Да, знаю, вы говорили об этом по телефону, но я даже не представляю, что вам рассказать. Я так долго ее не видел!
— Вы можете мне хоть немного сообщить о том времени, когда жили там?
Он кивнул:
— Я жил там девять месяцев. Это было в Брикстоне, недалеко от моста. Меня туда определил соцработник.
— Вы были знакомы с Луизой?
— Не совсем. Я изредка видел ее в комнате отдыха. Такой же, как эта. Она любила смотреть мыльные оперы. Я бы не сказал, что был с ней знаком, но несколько раз мы с ней болтали. Она была зарегистрирована на бирже труда, и я видел ее там, а однажды мы вместе возвращались в общежитие на автобусе. Она была очень красивая. Это жутко, просто жутко… В смысле, ей ведь было всего двадцать?
— Двадцать два. Вы встречали кого-нибудь из ее друзей?
— Нет, я никогда не видел ее с кем-нибудь за пределами общежития.
— Когда она уехала, вы поддерживали с ней какую-то связь?
— Нет. Как я уже сказал, я не так хорошо ее знал. Она работала в какой-то клинике — у терапевта или дантиста, — довольно далеко от общежития, поэтому-то она, наверно, оттуда и уехала.
Анна вынула из папки фотографию и показала ему:
— Это вы на этом снимке?
Несколько мгновений он смотрел на фото, затем кивнул:
— Да, в один из выходных в общежитии организовали поездку в Риджент-Парк с посещением зоопарка. Я уж успел об этом забыть.
Анна подалась вперед:
— Вы знаете кого-нибудь еще на этой фотографии?
— Это я. Другой парень — Колин, если не ошибаюсь. Он тоже жил в общежитии. — Доддс нахмурился. — Они недолюбливали друг друга, Колин и Луиза. На экскурсии они поспорили из-за какой-то ерунды: вроде того, кто заказывал колу, а кто — апельсиновый сок. Он что-то ей сказал, она вспылила. Последовала ужасная перебранка, после чего она ушла и вернулась в общагу одна. Приехала уже совсем поздно и, наверно, получила выговор, потому что двери у нас закрывались в одиннадцать.
— Вы знаете, где теперь живет этот Колин?
— Нет.
— Что-нибудь еще вы можете припомнить о Луизе?
— Она… как бы это сказать… вроде как дешевка.
— Что вы имеете в виду?
Смущенный, он склонился вперед. Анна ждала.
— Я имею в виду… Я не уверен, но у нас вроде как об этом болтали, потому что у нее не было работы, — это до того, как она устроилась в клинику, вот. На другой стороне улицы был бар, и она нередко хаживала туда и вроде как подцепляла мужиков, чтобы они заплатили за еду и прочее.
— И за секс?
— Не знаю, но мы считали ее шлюхой. Хотя и не всерьез.
— Это как?
— Ну, она всегда возвращалась в общагу к одиннадцати, так что не было похоже, что она всю ночь провела на панели.
— И все же вы полагаете, она подцепляла мужчин?
— Ну да. — Он покраснел.
— Вы на самом деле видели, как она это делает?
Он помотал головой.
— Когда вы в последний раз видели Луизу?
— Вы имеете в виду — уже после общежития?
— Да.
— Я никогда больше ее не видел. Она даже ни с кем не попрощалась.
Вернувшись в машину, Анна почувствовала, что вся одежда пропиталась запахом курева. Это общежитие оказалось убогим местом, впрочем, как и гостиница в Паддингтоне, где предлагались комнаты с завтраком. Туда-то, в Паддингтон, Тревис теперь и направлялась. Луиза обреталась там до того, как переехала в квартиру Шерон. Останавливались там преимущественно коммивояжеры, и Анна уже начала думать, что лишь впустую потеряет время.
Ливанка, содержавшая гостиницу, отнеслась к ней весьма недружелюбно: миссис Ашкар была уже опрошена детективом-инспектором Баролли и теперь возмущалась тем, что все это ей придется повторять еще и Анне. Она взглянула на фотографии и сказала, что никого на них не знает. Единственный человек, которого она узнала, — это погибшая Луиза Пеннел, и ливанка выразила большое сожаление по поводу того, что с той случилось.
— Она когда-нибудь возвращалась в гостиницу не одна?
— Нет. По крайней мере, мне об этом неизвестно. Но пару раз она сидела с кем-то из гостей в баре.
Тревис перечислила несколько имен из записной книжки Луизы. И снова миссис Ашкар не припомнила, чтобы кто-то из названных людей останавливался в ее гостинице, хотя и просмотрела книгу регистрации, водя по ней красным ногтем с облупившимся лаком, — и отрицательно покачала головой. Далее Анна показала ей набросок подозреваемого:
— Вы когда-нибудь видели Луизу с этим мужчиной или с кем-то похожим на него? Он высокий, хорошо одетый, иногда носит длинное черное или темно-серое пальто.
Миссис Ашкар пожала плечами:
— Не видела. — У нее был грубый гортанный выговор.
— Я могу переговорить с кем-нибудь из бара?
— У нас нет ставки бармена. Джо работает и в баре, и на кухне. Она иногда бывала там на подхвате.
— Простите?
— Я говорю, иногда она работала на кухне — мыла посуду, прибиралась. У нее вечно не хватало денег. Иногда она помогала горничной по утрам застилать постели.
— И за счет этого оплачивала проживание?
— Да. Ее переселили из большой комнаты в заднюю кладовку. Джо поручал ей мыть стаканы в баре. Я все это уже рассказала другому человеку, который о ней расспрашивал.
— Джо сейчас здесь? Я бы хотела с ним поговорить.
Миссис Ашкар вздохнула и что-то сказала по-арабски в интерком. Потом повернулась к Анне:
— Пройдите через те двери, он к вам выйдет.
— Спасибо, — сказала Анна, испытывая к этой женщине неприязнь.