Глава пятая
Я просыпаюсь воскресным утром. Прохладно и солнечно. Голова раскалывается, во рту как будто кто-то сдох. Встаю со складного стула. Дедушки нигде нет. Спускаюсь в подвал. Даника и Сэм ушли, но, по крайней мере, оставили записку:
«Увидимся в Веллингфорде. С. и Д.»
Я карабкаюсь на второй этаж. Похоже, для кого-то поминки еще в самом разгаре. В столовой ужасный бардак: макароны с сыром вперемешку с черничной начинкой от пирога размазаны прямо по скатерти. Повсюду пустые банки из-под пива и бутылки. Баррон сидит в гостиной в обнимку с какой-то неизвестной старушенцией, а она рассказывает: мол, во времена ее молодости выгоднее всего было торговать опиумом. Старушка явно не в курсе, что сегодня метамфетамин подсыпают прямо в гостиничные кофеварки. Но не мне ей раскрывать глаза на эту жизнь.
Дедушка спит в своем кресле. С ним все в порядке – грудь медленно поднимается и опадает вместе с дыханием.
Какие-то молодчики в помятых костюмах (судя по виду, бандиты: воротники рубашек расстегнуты, и знакомые шрамы видны во всей красе), смеясь, обсуждают «выгодное дельце». До меня доносится что-то про банк, девять метров веревки и побольше водоотталкивающей аэрозоли. Глаза у них красные от недосыпа.
В гостевой спальне мама сидит перед телевизором и смотрит мыльную оперу.
– Зайчик, какие у тебя симпатичные друзья, никогда их раньше не видела.
– Да.
Она вглядывается в мое лицо.
– Ужасно выглядишь. Ты когда последний раз ел?
Запрокинув голову, я прислоняюсь затылком к стене.
– У меня похмелье.
– В ванной есть аспирин, но на пустой желудок нельзя – плохо будет. Надо что-то съесть сначала.
– Знаю.
Мать права. Я отправляюсь на машине в ближайшее кафе – помню его еще с детства, когда мы с братьями летом гостили у деда. Официантка ничуть не удивляется ни моему жеваному костюму, ни тому, что я заказываю целых два завтрака сразу. Разрезав яичницу, я перчу ее и макаю кусочек поджаренного ржаного хлеба в желток, неопрятной лужицей растекшийся по тарелке. В конце запиваю все кофе. Голова уже не болит.
Оставляю на столике деньги. Надо ехать в школу. Машина стояла на солнце, поэтому руль нагрелся. Выезжаю на скоростное шоссе, опускаю оконные стекла и вдыхаю аромат последних летних деньков напополам с дождем.
Кого я никак не ожидал застать в собственной комнате, так это Данику и Сэма. Они сидят рядышком, обложившись документами из ФБР. И двухлитровой бутылкой «Маунтин Дью» запаслись. Я замираю на пороге.
На мгновение меня захлестывает слепая бессмысленная ярость: это же мои документы!
– Привет, – ухмыляется Данника, поднимая голову.
Устроилась на полу, прислонившись спиной к моей кровати, и, похоже, ни чуточку не переживает – а ведь за такое полагается выговор: девчонка в мужском общежитии.
– Хорошо выглядишь. Поверить не могу – не соврал, к тебе действительно приходили федералы.
– После поминальной речи Баррона ты, наверное, стала относиться к моей семье с еще бо́льшим недоверием.
Я стараюсь говорить спокойно. Снимаю пиджак и бросаю его на кровать, а потом закатываю рукава рубашки. Это помогает чуточку собраться и взять себя в руки. Лучше бы, конечно, в душ залезть и переодеться.
– А я, видимо, с еще бо́льшим недоверием теперь буду относиться к вам с Сэмом. Что вы тут делаете?
– Погоди, то есть Баррон все наврал про Гималаи и про то, как они спасли козу? – недоумевает сосед.
На нем черная футболка и джинсы, а волосы все еще влажные после недавней помывки.
Он издевается, я почти на сто процентов в этом уверен.
Закатываю глаза.
– Как бы то ни было, я рассказал вам про документы, будучи в плачевном психическом состоянии (обращаю на это ваше внимание) – находясь под воздействием алкоголя и страдая из-за смерти брата. Это совершенно не означает, что я разрешал вам в них копаться.
– Злодеям закон не писан, – хихикает Даника.
– Да ладно, – вторит Сэм. – Ты их спрятал под матрасом. Будто нарочно хотел, чтобы мы нашли.
Меня закрадывается нехорошее подозрение: по-моему, сосед цитирует меня же самого. Я со стоном опускаюсь на стул, прямо на пачку бумаг. Выдергиваю их из-под себя.
– И что же мы ищем?
Я приглядываюсь. К досье скрепками приколоты снимки, на них серьезного вида парни. Снимали наверняка в полиции после ареста. Еще фотографии – те же лица, но в другой обстановке: мужчины пьют кофе в кафе или читают газету на балконе гостиницы, где-то на заднем плане мелькает женщина в халате. Наружка.
– Шесть жертв, – объясняет Даника. – И все мастера.
– Пижоны сплошные, – вставляет Сэм.
Его подруга выхватывает у меня одну из фотографий.
– Джованни Бассо, так же известный как Шрам. Занимался торговлей амулетами, настоящими и поддельными. Мухлевал и выманивал у людей деньги. Федералы думают, он, скорее всего, не работал напрямую на Захарова, а сотрудничал сразу с несколькими криминальными кланами. Тело не нашли. Вообще ничего не нашли. Просто исчез однажды ночью и все.
– Мы даже не знаем наверняка. Может, он сбежал из страны, – заканчивает Сэм.
– Да, может, они все просто сбежали, – повторяю я.
– Вместе? – интересуется Даника. – Как в каком-нибудь низкосортном ситкоме? Сидят сейчас вшестером где-нибудь на вилле на юге Франции?
– Ладно-ладно, не прав – признаю, – огорченно качает головой Сэм.
Даника берет следующее досье.
– Второй номер. Джеймс Греко, Джимми. Азартные игры. Держал подпольную контору. Прямо как ты, Кассель!
Я делаю неприличный жест, но выходит как-то вяло. Уверен, федералы бы не обрадовались, что я обсуждаю дело с гражданскими. Тем более, этих гражданских им запугивать нечем. Хотя, если вдуматься, неплохо. Я все еще злюсь на друзей, но как же приятно насолить копам.
– Греко был мастером удачи, – улыбается Даника, – поэтому выбор профессии легко объяснить. Непонятно, почему Захаров решил его убрать, он ведь приносил клану хорошую прибыль. И вдруг – раз исчез. Последний раз его видели в баре в Филадельфии.
Легко представить: шатающегося Греко кто-то выводит на улицу. Парень, который назвался его другом. А может, и правда друг. Бармену оставили щедрые чаевые. Само убийство произошло в машине.
Или его убила женщина, притворилась женой или подружкой. Так даже проще. Подмешала снотворное в стакан с выпивкой. Вот она заносит руку в красной перчатке.
Наверняка федералы уже прорабатывали подобные версии.
– Следующий номер – Антанас Кальвис. Вместе с женой содержал в Ньюарке довольно дорогую службу девушек по вызову.
Данике нравится изображать детектива. Для них это всего-навсего игра: загадочное преступление, впечатляющая бутафория. В конце игрок заявляет, что во всем виноват дворецкий, и переворачивает нужную карту, чтобы удостовериться в собственной правоте.
– Вместе с женой? – переспрашивает Сэм.
– Сутенера обычно представляешь себе эдаким типом без точного адреса, наряженным в меховую шубу и пиджак с отворотами, – поддакиваю я.
– Да, конечно, преступники же должны быть точь-в-точь как в кино, – огрызается Даника; может я не прав, и она относится к делу вполне серьезно. – Кальвис был мастером эмоций. Жуть какая. В любом случае…
– Говоришь, он был женат? – перебиваю я. – А почему жена ничего не знает об исчезновении?
Она листает досье.
– Очень странно. Он пропал прямо из постели. Спал в кровати с женой. Либо она все врет и тоже замешана в убийстве.
Женщина – мне нравится эта идея. Женщина-убийца притворилась одной из проституток, сказала, что попала в неприятности, попросила срочно встретиться. Кальвис выскользнул из спальни, тихонько, чтобы не разбудить жену.
Или он ходил во сне. Вышел прямо к Филипу и Антону. А мастер вроде меня избавился от тела.
Или это и был я. Возможно, это я убийца.
– Похоже, жена что-то скрывает, – рассуждает Даника. – С нее и начнем. Может, ты знаешь кого-нибудь, кто может спросить?..
– Кассель! В чем дело? – Сэм рывком пододвигается к краю кровати.
– Да нет. Ни в чем. Давай дальше.
– Ладно. Генри Янссен, известный как Курок. Мастер физической силы. Наемник на службе у Захаровых. Работал, по всей видимости, с Антоном Абрамовым. Антоном? Тем самым Антоном, что погиб?..
– Да, девичья фамилия его матери Захарова, – киваю я.
– Может, Антон и есть убийца? – спрашивает сосед. – Ну, то есть, конечно, твоего брата он не убивал.
– Два разных человека? Да, я тоже об этом думал. Федералы решили…
Я замолкаю. Рассказать им, что агенты ищут женщину в красных перчатках? Уж точно не надо трепать, что разыскивать на самом деле нужно, вероятно, меня самого.
– Решили, что убийца осмелел и потерял осторожность. Не знаю. Те люди просто взяли и исчезли.
– Возможно, федералы умолчали о каких-то уликах? – размышляет Даника.
– Или им нужна твоя помощь, – пожимает плечами Сэм, – и они соврали про связь с убийством Филипа, чтобы ты им помог.
– Мыслишь, как настоящий параноик, – восхищаюсь я. – Эта версия мне по душе.
– Ты же не думаешь, что федеральные агенты будут врать, ставя под угрозу твою жизнь? – Даника на нас злится.
Глупость какая.
– Да, федералы же только и делают, что без устали пекутся о правах мастеров.
– Следующий, – она пропускает мое саркастическое замечание мимо ушей, потому что иначе пришлось бы признать свою неправоту. – Шон Говин.
– Погоди-ка, а как исчез Янссен?
– Любовница заявила, что Генри ушел от нее прямо посреди ночи – отправился домой к жене. Так она подумала, во всяком случае, и страшно разозлилась. Только потом узнала, что он мертв. Ну, или пропал. Тело не нашли.
Я невольно вздрагиваю, по коже бегут мурашки.
Опять посреди ночи. Тело не нашли.
Лила рассказывала, как Баррон с Филипом посылали ее в виде кошки в чей-нибудь дом. Она могла дотронуться до кого угодно и заставить жертву ходить во сне. Выйти прямо к ним. А потом я их превращал, хоть и не помню ничего. Эдакая супер-команда.