– Забыл, что мы учимся в одной школе? Всем уже известно, как тебя в наручниках затолкали на заднее сидение черной машины какие-то бугаи в костюмах и темных очках.
– И каковы версии?
– Ходят слухи, что ты крыса. Но никто ни в чем пока не уверен.
Я испускаю жалостливый стон.
– Сам не знаю, чего этим бугаям от меня надо было. Прости, что донимал тебя с сигаретой. Просто я должен был узнать правду.
– Ты пользуешься популярностью. Всем вокруг подавай Касселя.
Я оглядываюсь по сторонам – библиотека осталась позади, а мы уже почти зашли в лесочек за школой. Разворачиваемся и тихо идем назад, поглощенные каждый своими мыслями.
Мне так хочется взять ее за руку, но я сдерживаюсь. Получится нечестно, она ведь не сможет отказать.
Сэм останавливает меня в коридоре перед уроком физики.
– Слыхал? Грег Хармсфорд съехал с катушек и раздолбал собственный ноутбук.
– Когда? За обедом?
– Вчера ночью. В общежитии все проснулись от страшного шума, когда он топил его в раковине. Монитор весь в трещинах – словно он по нему колотил. У парня серьезные проблемы с башкой.
Сэм не выдерживает и заливается смехом. Я ухмыляюсь.
– Он утверждает, что все это натворил во сне. Плагиатор – передрал твою же историю. Все видели, что у него глаза были открыты.
Улыбка сползает с моего лица.
– Так Грег ходил во сне?
– Притворялся.
А что, интересно, делала Лила, пока я разъезжал с ее отцом на черном «кадиллаке»? Я представляю, как она вошла в комнату Хармсфорда (наверняка он сам ее впустил), как медленно сняла перчатку и погладила его по затылку.
Сэм говорит еще что-то.
Но тут, слава богу, звенит звонок, и я убегаю на урок. Йонадаб сегодня рассказывает про инерцию, о том, как трудно бывает остановить механизм, если он уже запущен.
После урока Даника выскакивает из кабинета физики и встает под дверью класса, где только что закончился урок у Сэма. По ее отчаянному выражению все ясно – он все еще с ней не разговаривает.
– Пожалуйста, – умоляет она, прижав к груди учебники, но сосед целеустремленно проходит мимо.
Глаза у Даники красные и заплаканные.
– Все будет хорошо, – утешаю я ее, хотя совсем не уверен в своих словах, просто так принято говорить.
– Наверное, следовало это предвидеть, – вздыхает Даника, убирая с лица фиолетовую косичку. – Мама рассказывала, что многие хотят общаться с мастерами, но мало кто готов вступать в отношения. Я думала, Сэм не такой.
У меня бурчит в желудке – обед-то я пропустил.
– Нет, не думала. Иначе не стала бы врать.
– Но я же оказалась права? – Даника смотрит жалобно, будто хочет, чтоб я ей возразил.
– Не знаю.
Дальше по расписанию лепка. Я выхожу во двор, а Даника почему-то идет следом, хотя ей как раз в центр искусств Роулингса не надо.
– Ты что имел в виду? Почему ты так думаешь про Сэма?
– Может, он злится потому, что ты ему не доверяешь. Может, потому, что не сказала правду в полиции, когда нас заставляли пройти тест. А может, просто обрадовался, что хоть раз он оказался прав, а ты нет. Ну знаешь, чувство собственного превосходства и все такое.
– Но он не такой.
С ближайшей стоянки эвакуатор увозит чью-то машину.
– В смысле не такой, как я?
Даника удивленно открывает рот. Чему она удивляется, интересно? Сама же всегда думает про меня невесть что.
– Я такого не говорила.
– Но ты права. Я бы на его месте обрадовался, даже если бы не захотел этого признавать. Каждый не прочь получить над кем-то чуточку власти, особенно если сам чувствуешь себя слабым и незначительным.
Я вспоминаю, как вел себя Сэм в начале семестра – как будто ему с Даникой никогда не сравниться. Она-то и понятия об этом не имела.
– Так ты так относишься к Лиле?
Даже если перед этим она не думала обо мне плохо, то теперь точно думает.
Качаю головой, стараясь не показывать, как я разозлился.
– Сама же знаешь, что нет. У нас с ней не по-настоящему, это магия. Ты разве никогда не работала над…
Стоп, это же мою машину увозят!
– Какого черта? Эй! – выкрикиваю я на бегу.
Эвакуатор подскакивает на лежачем полицейском и выезжает на дорогу, вместе с моим «мерседесом». Лица водителя не видно – кепка слишком низко надвинута на глаза. Номер тоже не разглядеть из-за моей же собственной машины. Я успеваю заметить только надпись: «Таллингтонская буксировочная служба».
– Что случилось?
Даника стоит на парковке рядом с тем местом, где раньше красовался мой «Бенц».
– Мою машину украли! – я в недоумении обвожу рукой остальные автомобили. – Почему мою, почему не эти? Хорошие, новые машины! А моя кривая ломаная колымага…
– Кассель! – Даника указывает куда-то вниз. – Посмотри.
Я подхожу поближе и только тут замечаю на земле черную коробочку – в такие обычно кладут ожерелья или серьги. Она перевязана черной лентой и лежит как раз там, где я припарковал «мередес». Опустившись на корточки, я смотрю на ярлычок. На черной бумаге черными же чернилами нарисованы зубчатые стены и башенки. Хмурюсь. Похоже на привет из темного преступного мира мошенников. Подарочек явно передали оттуда.
За́мок, по-английски «castle».
Кассель.
Я стягиваю ленточку. Что внутри? Вполне возможно, не самый приятный сюрприз – бомба, например, или чей-нибудь палец. Тянуть бессмысленно. Надо взять себя в руки и посмотреть. Открываю. На черной пластиковой подушечке сияет квадратный ключ с эмблемой «Бенца». Серебристый и такой навороченный, что больше на флэшку похож, чем на ключ.
Я поднимаю его над головой и нажимаю на кнопку. У одной из машин напротив вспыхивают фары. Это черный спортивный родстер с хромированным бампером.
– Вы издеваетесь, да?
Даника подходит к «мерседесу» и утыкается лбом в окно. Стекло слегка запотевает от ее дыхания.
– Там внутри письмо.
Приглушенно звенит звонок. Так, мы только что опоздали на урок.
Но Даника словно ничего не слышит – открывает дверь, достает конверт и ловко вскрывает его затянутыми в кожу пальцами. Я даже сказать ничего не успеваю.
– Погоди-ка, это же мне письмо.
– А от кого, знаешь? – Даника уже развернула листок.
Конечно, знаю. Это мог быть только Захаров. Но ей рассказывать подробности не очень хочется.
Я тянусь за письмом, и она со смехом выдергивает его у меня из-под носа.
– Прекрати.
Но Даника уже читает, а потом, посмотрев на меня, и протягивает листок:
– Как интересно…
В записке значится: «Привет из твоего будущего. З.»
Я комкаю письмо.
– Давай-ка прокатимся. Раз уж прогуливать урок – так хоть с музыкой.
К моему огромному удивлению Даника послушно забирается на пассажирское сидение двухместного красавца. Я сажусь за руль и пристегиваюсь.
– Так о чем все-таки записка?
– Ни о чем. Захаров жаждет завербовать меня в свою развеселую шайку.
– Ты собираешься ее оставить? – девушка проводит рукой в перчатке по приборной панели. – Солидная взятка.
Машина просто загляденье. Тихо поет двигатель, автомобиль слушается малейшего нажатия педали.
– Если ты ее возьмешь, окажешься у него на крючке.
А я и так уже на крючке. Притом, видимо, у всех сразу.
Мы выезжаем с парковки и сворачиваем на шоссе. Некоторое время молчим.
– Сегодня ты меня спросил, работала ли я над кем-нибудь, – Даника отвернулась и уставилась в окно.
– Учти, пожалуйста, что уж я-то точно тебя осуждать не стану.
Даника смеется.
– Куда мы едем?
– Думал раздобыть кофе и пончиков. Мозги подзарядить.
– Я как-то все больше предпочитаю зеленый чай.
– Да быть того не может, – я в притворном изумлении прижимаю руку к груди. – Но ты же как раз собралась рассказать мне все свои секреты. Продолжай, пожалуйста, что же ты остановилась?
Даника закатывает глаза и включает радио. Колонки тоже высший класс. Не шипят, не хрипят, звук насыщенный и кристально чистый. Она убавляет громкость.
– Да рассказывать особо нечего. В двенадцать лет мне нравился один парень. Как раз перед поступлением в Веллингфорд все случилось. Его звали Джастин. Мы учились в средней школе с художественным уклоном, он снимался в кино, в рекламе. А я даже не была толком в его компании, так, немного.
Я понимающе киваю. Сам вечно только «немного» в чьей-то компании.
– Ходила за ним по пятам, как собачка. Стоило ему со мной заговорить – прямо сердце из груди выпрыгивало. Написала про него хайку[10].
– Что, серьезно? Хайку?
– Ага. Хочешь послушать?
«Золотые кудри,
взгляд как лазерный луч,
почему ты не видишь меня?»
Я фыркаю, и мы вместе смеемся.
– До сих пор помнишь наизусть, вот это да.
– Потому помню, что он его прочел. Учительница, не предупредив, вывесила все хайку на доске в классе. И одна девчонка рассказала ему, что это мое. Жуть. Такое было унижение. Все его друзья издевались, а он сам при виде меня принимался мерзко ухмыляться. Бр-р-р.
– Как придурок, короче, себя повел.
– А он и был придурком. Но все равно мне нравился. Думаю, после того случая стал нравится даже больше, как ни странно.
– И ты над ним поработала?
– Нет, я поработала над собой. Чтобы это прекратить, чтобы не чувствовать ничего.
Я не ожидал такого ответа. Мне даже немного стыдно.
– Даника, ты хороший человек. Я часто на тебя ворчу, но на самом деле по-настоящему тобой восхищаюсь. Ты всегда стараешься поступать правильно.
Мы сворачиваем к придорожному кафе. Даника качает головой.
– Было так странно. Потом. Я смотрела на него и чувствовала… Знаешь, как бывает, когда знакомое, но забытое слово вертится на языке? Кассель, это было неправильно.
Мы выходим из машины.
– Я же не говорил, что работать над самим собой – удачная идея…
В кафе продают свежую выпечку. Там высокие облицованные металлическими плитками потолки, а еще там полно студентов и фрилансеров, которые стучат по клавиатурам ноутбуков и почти с обожанием поглаживают кофейные чашки – явно только проснулись.