Наверное, на моем лице появился неподдельный ужас.
– Во дает, да? – недоумевает Джереми. – Говорят, ему дали взятку. Или поработали над ним.
– Брось, – возражает Сэм. – Может, просто совесть проснулась.
Мама приглашала меня на этот обед. Сказала, мне понравится. «Детка, я знаю, что делаю».
По моей спине бегут мурашки. В новостях рассказывают про какое-то землетрясение, а я все еще пялюсь в экран. Перед глазами стоит мама в желтом платье. Я-то ее хорошо знаю: она еле сдерживала улыбку.
Мать поработала над Пэттоном. Совершенно точно.
Хочется завыть в голос. Как теперь ее вытащить? Ее же точно поймают.
Сэм говорит что-то еще, но я не слышу. Голова гудит.
Сто раз звоню маме, но она не берет трубку. Я так и засыпаю – с мобильником в руке. А просыпаюсь от звона будильника. Еле-еле высиживаю уроки. Отстал по всем предметам. Отвечаю с запинками, пишу на два контрольную по статистике, под всеобщий хохот неправильно перевожу с французского.
Возвращаюсь в общежитие. У Сэма на кровати сидит Даника и рассеянно болтает ногами в тяжелых коричневых ботинках. Глаза у нее заплаканные.
– Привет. Я не знаю, где Сэм. Последний раз его перед физикой видел.
Она откидывает с лица косичку. Словно набирается храбрости, готовится сообщить неприятные новости.
– Он на репетицию ушел. По-прежнему странно себя ведет, но я не к нему пришла. Нужно поговорить.
– Да, конечно, – я киваю, хотя я вряд ли сейчас способен вести осмысленную беседу.
– О Лиле.
Значит, у нее ничего не вышло.
– Ну и ладно. Это была глупая идея.
– Кассель, ты не понимаешь. Я все испортила.
– В смысле? – сердце стучит, как барабан, не попадая в ритм; я бросаю рюкзак на кровать и сажусь. – Что значит «испортила»?
Даника, похоже, обрадовалась, что я все понял.
– Лила меня раскусила. Я идиотка – не сумела как следует притвориться.
Я представляю себе, как Даника пыталась незаметно снять перчатку, при Лиле. Дурак. Она же не училась «случайно» и незаметно дотрагиваться до жертвы. Так действуют опытные карманники и мастера, нужна ловкость рук.
– То есть ты не… Не работала над ней?
Я готов рассмеяться от облегчения.
Как я рад, ужасно, непозволительно рад.
Буду терпеть угрызения совести. Не хочу больше быть хорошим. На что угодно пойду, лишь бы Лила была со мной.
– Она заставила меня все рассказать, – Даника печально качает головой. – Ты же знаешь, она может быть грозной.
– Да. Знаю.
– Я пообещала ничего тебе не говорить.
Я смотрю в окно. В голове крутится столько мыслей, а я никак не могу ни одну ухватить. Выдавливаю улыбку.
– И она поверила? Даника, надо что-то делать с твоей репутацией хорошей девочки.
– Прости, – она не улыбается в ответ.
– Ты не виновата. Не надо было тебя просить. Я поступил нечестно.
– Ладно, увидимся в столовой.
Даника уходит, бросив мне напоследок неожиданно теплый взгляд.
Дверь за ней закрывается, а меня захлестывает чудовищной силы волна противоречивых эмоций: беззаботная радость вперемешку с ужасом.
Я так старался поступить правильно. Наверное, плохо старался. Знаю одно: я люблю Лилу, а она, пусть и недолго, будет отвечать мне взаимностью.
Лилу я встречаю возле библиотеки. Воротник ее рубашки расстегнут, белый шелковый шарф трепещет на ветру. Не хватает только роскошного кабриолета.
– Привет, есть минутка?
– Кассель.
Лила не замедляет шаг. И имя мое произносит с явным отвращением.
– Знаю, ты, наверное, страшно разозлилась из-за Даники, – мне приходится бежать по дорожке задом наперед, чтобы видеть ее лицо. – Имеешь полное право. Позволь мне все объяснить.
– Объяснить? – она внезапно останавливается. – Я не игрушка на батарейках, которую можно выключить, когда надоест.
– Я знаю.
– Как ты мог попросить ее поработать надо мной? Чем ты отличаешься от своей матери? – в ее голосе жалость мешается с презрением. – Проклятия больше нет. Между нами все кончено.
Да. Я изо всех сил стискиваю зубы, чтобы не дернуться. В ушах звенят мамины слова: «Кассель, да она бы на тебя и не взглянула после всего произошедшего».
– Мало ты надо мной издевался – притворялся, что любишь, притворялся, что не притворяешься… – Лила на мгновение закрывает глаза, а потом смотрит на меня, и в ее взгляде плещется ярость. – Магия закончилась. Я больше не буду вымаливать у тебя крупицы внимания. Весело, наверное, было наблюдать, как я вздыхаю над этими твоими глупыми улыбочками. Все, больше этому не бывать.
– Все совсем не так.
Я растерян. Долгие месяцы мучился и страдал, а она думает, я над ней насмехался.
– Кассель, я не слабачка. Я не буду из-за тебя плакать, – голос у Лилы дрожит. – Не буду за тобой бегать и выполнять все твои желания.
– Именно поэтому я и попросил Данику…
Слова застревают в горле. Неправда, я попросил потому, что почти поверил в эту иллюзию любви и хотел спастись от самого себя.
– Хотел, чтобы я ничего к тебе не чувствовала? Так я тебя обрадую. Ненавижу тебя. Доволен? Ненавижу, сама, исключительно по доброй воле, и тебе даже делать особенно ничего не пришлось.
– Да ладно, – в моем голосе слышится ненависть к самому себе. – На самом деле, сделал я предостаточно.
Я потерял Лилу в тот самый миг, когда мать наложила проклятие. Все остальное – лишь иллюзия, жалкое притворство.
Лила вздрагивает, но через мгновение ее лицо превращается в безразличную маску.
– Прощай, Кассель.
Она поворачивается ко мне спиной. Ветерок чуть раздувает белый шарф, и я замечаю у нее на шее что-то красное. Как будто ожог.
– Что это у тебя?
Догоняю ее, показываю на воротник собственной рубашки.
– Не смей, – Лила угрожающе поднимает руку в перчатке.
В ее глазах проскакивает странное выражение. Страх.
Ухватив краешек шарфа, я сдергиваю его одним легким движением.
На ее горле красуется свежий порез, черный от золы. Вторая улыбка. Кровавое ожерелье.
– Ты…
Конечно. Была, есть и будет. Дочь главы преступного клана. Криминальная принцесса.
А я только что поступил на службу в ФБР.
– Церемонию устроили в воскресенье. Я говорила тебе, что когда-нибудь встану во главе клана Захаровых. Но всем приходится с чего-то начинать. Предстоит долгий путь. Даже мне нужно сперва доказать свою преданность.
– Понятно.
Лила всегда знала, кто она и чего хочет. Ужасный шрам словно поворотная точка, пути назад нет. Она не боится будущего.
– Ты храбрая.
Я говорю искренне. Лила как будто хочет сказать мне что-то, но потом решительно сжимает губы, проглатывая невысказанные слова, и вздыхает.
– Держись от меня подальше, а то пожалеешь, что на свет появился.
Мне нечего ответить. Я чувствую, как сердце каменеет в груди.
Лила идет через двор.
Смотрю ей вслед. Смотрю на ее тень, на прямую спину, на сияющий ореол волос.
Я же сам этого хотел. Буду жить воспоминаниями. Вспоминать аромат ее кожи, лукавый взгляд, хриплый голос. Мне больно думать о ней, но не думать я не могу. Пускай.
В конце концов, кто сказал, что в аду должно быть легко.
Благодарности
В создании мира мастеров мне очень помогли следующие книги: «Большая афера» Дэвида Р. Маурера[15], «Как правильно мошенничать» Сэма Ловелла[16], «Сын афериста» Кента Уолкера и Марка Шона[17] и «Шустрое племя» Карла Таро Гринфилда[18].
Мне хотелось бы многих поблагодарить за неоценимую помощь в создании этой книги. Спасибо большое Кассандре Клэр, Робин Вассерман, Саре Риз Бреннан и Делии Шерман, которые охотно бросали свои дела и помогали мне во время нашего писательского семинара в Мексике. Спасибо Либбе Брей и Джо Ноулз за неоценимую помощь с концовкой. Спасибо Жюстин Ларбалестьер, с которой мы беседовали о врунах и обманщиках, и Скотту Вестерфельду за его подробнейшие заметки. Спасибо Джо Монти за увлеченность и рекомендованные книги. Спасибо Элке Клоук за советы по медицине. Спасибо Кейтлин Дьюи – она заставила меня подумать и о важных социальных проблемах. Спасибо Келли Линк, Эллен Кушнер, Гэвину Гранту, Саре Смит и Джошуа Льюису за то, что просматривали черновые версии романа. Спасибо Стиву Берману за помощь с бесчисленными деталями и подробностями, особенно в последней версии романа.
И огромное спасибо моему агенту Барри Голдблатту за поддержку; моему редактору Карен Войтыла: благодаря ее усилиям я написала книгу гораздо лучше, чем сама ожидала, и моему мужу Тео, который так много мне рассказал про частные школы, аферы да еще вытерпел, когда я читала ему эту книгу вслух.