К тому же я все еще был крепко обижен на Сейди из-за того, что она наговорила в Нью-Йоркском музее, мол, я такой счастливчик, раз все время путешествовал с папой. Она и понятия не имеет, как сильно я устал от постоянных переездов с места на место. Как часто я мечтал не перескакивать каждый день с одного самолета на другой, а учиться в нормальной школе, завести друзей, как все остальные ребята. Но я не смел жаловаться. «Ты всегда должен выглядеть безупречно», – говорил мне папа. Конечно, он имел в виду не только одежду, но и все мое поведение. Когда мамы не стало, у него не осталось никого, кроме меня, и я не мог его подвести. Обычно я об этом не задумывался: я любил своего отца и старался его не огорчать. Но иногда такая кочевая жизнь меня сильно напрягала.
Сейди ничего этого не понимала. Не понимала, как ей на самом деле повезло. А теперь ей еще достается все внимание, как будто в ней и впрямь есть что-то особенное. Несправедливо.
И тут у меня в голове прозвучали папины слова: «Справедливость означает, что каждый получает то, что ему нужно. И единственный способ получить именно то, что нужно тебе, – это добиться всего собственными силами».
Уж не знаю, что на меня нашло, но я вдруг выхватил свой меч и двинулся вперед по доске. Как будто мои ноги зашагали сами, не дожидаясь, что там решит мозг. Часть меня непрерывно думала: «Это очень, очень плохая идея». А другая часть как будто отвечала: «Нет, мы не должны поддаваться страху». И голос этот был не похож на мой собственный.
– Картер! – пискнула у меня за спиной Сейди.
Я продолжал идти, стараясь не глядеть в бездонную пустоту у меня под ногами, хотя от одной мысли о ней у меня кружилась голова. Я чувствовал себя как детский волчок, который, вихляя и пошатываясь, неверными зигзагами движется по узенькой планке над пропастью.
Я уже одолел больше половины пути, когда темный проем между двумя каменными изваяниями вдруг засветился красным, как огненный занавес.
Я перевел дыхание. Может быть, эта дверь – тоже портал, вроде песчаного туннеля? Тогда, если я проскочу в него достаточно быстро…
И тут мне навстречу из двери вылетел первый кинжал.
Я даже не успел сообразить, что происходит, а мой меч уже пришел в движение. Кинжал непременно проткнул бы мне грудь, но я каким-то образом ухитрился отбить его прямо в пропасть. За ним из туннеля вылетели еще два. Я никогда не отличался особой ловкостью и со спортом не очень дружил, но сейчас быстрота моих рефлексов как будто утроилась. От одного кинжала я уклонился, а второй зацепил своим изогнутым клинком, развернул и метнул обратно в туннель. Как, черт побери, мне это удалось?
Добравшись до конца доски, я спрыгнул на камень и, резко взмахнув мечом, прорвался сквозь завесу красного света. Свет тут же мигнул и погас. Я ожидал, что статуи оживут и бросятся на меня, но ничего такого не произошло. Единственным звуком было отдаленное лязганье о камни тяжелого кинжала, который все еще продолжал свое падение в расселину.
Проем опять засветился, и вскоре красное сияние сгустилось в силуэт странной формы: пятифутового роста птицу с человеческой головой. От неожиданности я снова выхватил меч, но тут же услышал вопль Зии:
– Картер, нет!
Удивительная птица сложила крылья и пристально уставилась на меня подведенными сурьмой глазами. Как будто изучала, что ли. На голове у нее глянцевито поблескивал черный ритуальный парик, к подбородку крепилась накладная бородка, с какой обычно изображали фараонов. Испещренное морщинками лицо казалось вполне дружелюбным, да и вообще в этом существе не было ничего угрожающего, за исключением багрового сияния вокруг и того факта, что от шеи и ниже оно представляло собой самого огромного в мире индюка.
Меня обдало холодком от неожиданной мысли. Птица с человеческой головой… Именно таким существом видел я себя, когда уснул в доме Амоса и моя душа покинула тело и полетела в Финикс. Я понятия не имел, что все это значит, но мне стало не по себе.
Птица поскребла лапой каменный пол и вдруг улыбнулась мне.
– Пари, нисва нафиир, – сказала она. По крайней мере, звучало похоже.
За спиной у меня тихо ахнула Зия. Оказывается, они с Сейди уже успели перебраться через пропасть и теперь стояли позади меня.
Кажется, Зия отчего-то растерялась, но тут же взяла себя в руки и поклонилась птице. Сейди, поглядев на нее, сделала то же самое.
Пернатое существо подмигнуло мне, как будто приглашая посмеяться какой-то шутке, и тут же исчезло. Красное сияние угасло, и статуи у входа убрали копья, освобождая нам дорогу.
– Что это было? – спросил я. – И что он сказал, этот индюк?
Зия покосилась на меня, как мне показалось, с некоторым испугом.
– Это не индюк, Картер. Это был ба.
Кажется, мне приходилось слышать это слово от папы, но сейчас я не мог вспомнить, к чему оно относилось.
– И что же это такое? Очередной монстр?
– Это человеческая душа, – строго поправила меня Зия. – В данном случае – дух умершего. Души древних магов возвращаются сюда, чтобы служить стражами. Они охраняют вход в Дом.
Все это время Зия пристально изучала мое лицо, как будто я вдруг покрылся какими-то невиданными прыщами.
– В чем дело? – напрягся я. – Что ты на меня так смотришь?
– Нет-нет, ничего, – тут же смешалась она. – Пойдем, нам надо торопиться.
Она проскользнула мимо меня и скрылась в туннеле.
Рядом осталась только Сейди, и она тоже таращилась на меня, как на чудо-юдо.
– Ну хорошо, – вздохнул я. – Видимо, я единственный не понял, что сказала та птица, которая не индюк, а какой-то ба. Ты ведь поняла?
Сейди кивнула со смущенным видом.
– Он тебя с кем-то перепутал. Наверно, зрение у него не очень хорошее.
– Почему это?
– Потому что он сказал: «Входи, славный царь».
Дальше для меня все было как в тумане. Мы прошли через туннель и оказались в настоящем подземном городе, состоящем из сплошного лабиринта залов и комнат, но мне вспоминаются только какие-то обрывки.
Потолки уходили вверх футов на двадцать-тридцать, поэтому возникало ощущение простора, из-за которого с трудом верилось, что мы глубоко под землей. Через каждую комнату проходили ряды массивных каменных колонн, вроде тех, которые я часто видел в развалинах египетских городов, только здесь они были совсем как новенькие, ярко расписанные и с искусно вырезанными кронами на вершине, так что я как будто шагал через окаменевшую пальмовую рощу. Темноту разгоняло пламя, пылающее в медных светильниках. Удивительным образом они совсем не дымили, и в воздухе пахло очень приятно, как на восточном базаре в ряду, где торгуют пряностями – корицей, гвоздикой, мускатным орехом, пахло чем-то еще, но я не мог определить, чем именно. Город пах так же, как Зия… и я понял, что здесь ее дом.
По пути нам встречались другие люди, по большей части мужчины и женщины постарше, кто в льняных балахонах, кто в нормальной современной одежде. Однажды мимо нас прошел мужчина в деловом костюме, который вел на поводке черную пантеру. И никто не обращал на него внимания, как будто в этом не было ничего особенного. Еще один человек отдавал отрывистые команды целой армии метел, швабр и ведер, которые стремительно сновали вокруг, прибирая пыль и мусор.
– Прямо как в том мультике, – сказала Сейди, – помните? Где Микки-Маус пытался колдовать и метлы принялись таскать ему воду?
– «Ученик волшебника», – подсказала Зия. – А вам известно, что эта сказка основана на старой египетской истории?
Сейди в ответ только вытаращила глаза. И я ее понимал. На нас сыпалось столько новой информации, что мы уже не в силах были ее переварить.
Мы миновали зал, вдоль стен которого высились статуи с шакальими головами, и я готов поклясться, что они провожали нас взглядами. Еще через несколько минут Зия провела нас через открытый рынок – если, конечно, рынок под землей можно считать «открытым», – где тянулись десятки прилавков, за которыми торговали всякими странными штуками вроде похожих на бумеранги магических жезлов, оживающих глиняных куколок, попугаев, кобр, папирусных свитков и целых сотен сверкающих амулетов.
Затем мы перебрались по камням через реку с темной бурной водой, в которой так и кишели крупные рыбины. Поначалу мне показалось, что это обычные окуни, – пока я не увидел, какие здоровенные у них зубы.
– Это что, пираньи? – спросил я.
– Нет, это нильские рыбы-тигры, – просветила меня Зия. – Они вроде пираний, только вырастают до шестнадцати фунтов веса.
После этого я стал внимательнее смотреть под ноги.
Мы повернули за угол и двинулись мимо красивого здания, целиком вырубленного в черной скале. Из стен выступали резные фигуры сидящих на тронах фараонов, а дверной проем был украшен изваянием свивающейся кольцами змеи.
– А что там внутри? – полюбопытствовала Сейди.
Мы заглянули в проем и увидели десятка два детей возрастом от шести до десяти лет, которые сидели рядами на подушках, скрестив ноги. Каждый из них склонялся над медной чашей с какой-то жидкостью и тихонько что-то нашептывал про себя. Я подумал было, что это класс, где проводятся занятия, но там не оказалось никакого учителя, и к тому же комнату освещало всего несколько свечей. Судя по количеству пустых подушек, комната могла вместить в два раза больше детей.
– Начинающие маги, – пояснила Зия, – осваивают искусство прозревать будущее и видеть отдаленные события с помощью магических чаш. Первый Ном должен поддерживать связь со всеми членами братства, где бы они ни находились, и наши юные ученики выступают… скажем так, операторами связи.
– Значит, у вас есть такие базы по всему миру?
– Остальные намного меньше, но в общем, да, ты прав.
Я припомнил, что говорил нам Амос по поводу номов.
– Выходит, Египет – это Первый Ном, Нью-Йорк – Двадцать Первый. А где же тогда находится последний, Триста Шестидесятый?
– В Антарктиде, – сообщила Зия. – Обычно туда ссылают тех, кто в чем-то провинился. Вот уж где тоска: только пара закоченевших магов и несколько магических пингвинов.