Баст сморгнула.
– Извините, ребята. Попробую, но за вкус не ручаюсь.
Воздух снова задрожал, и на этот раз на полу материализовалось блюдо сэндвичей с горячим сыром, чипсы и упаковка банок кока-колы.
– Это гораздо лучше! – обрадовалась я.
Картер что-то пробормотал себе под нос. Кажется, он не особенно любил жареный сыр, но все-таки взял один сэндвич.
– Наверно, нам не стоит здесь задерживаться, – проговорил он с набитым ртом. – Сами понимаете… туристы и все такое.
– Не стоит беспокоиться, – покачала головой Баст. – Монумент Вашингтона закрывается для посещения в шесть часов, так что туристов можно уже не опасаться. Мы даже можем здесь переночевать. Если уж нам придется путешествовать в Дни Демонов, лучше делать это в светлое время суток.
Наверное, мы все здорово вымотались и проголодались, потому что больше не разговаривали, пока не подчистили все до крошки. Я слопала целых три сэндвича и запила их двумя банками кока-колы. От консервов Баст все вокруг провоняло рыбой. Наевшись, она принялась с довольным видом вылизывать себе руки. Опасаясь, что этим она не ограничится, я робко попросила:
– Послушай, ты не могла бы прекратить это? Ты ведь сейчас не кошка.
– Ой, – ухмыльнулась она, – извините. Задумалась.
Прикрыв глаза, я устало привалилась спиной к стене, наслаждаясь возможностью наконец-то отдохнуть. Но что-то не давало мне покоя. Все сооружение чуть слышно гудело от какой-то вибрации, которая отдавалась в моей голове, так что даже зубы заныли. Я открыла глаза и выпрямилась. Ощущение вибрации так и не проходило.
– Что это? – спросила я. – Ветер?
– Магическая энергия, – ответила Баст. – Я ведь говорила, что это очень могущественный монумент.
– Но его ведь строили не египтяне. Это современное сооружение, как и пирамида Лувра. Почему же они магические?
– Древние египтяне были превосходными строителями, Сейди. Они создавали формы, насыщенные символической магией, как обелиски или пирамиды. Обелиск представляет собой луч солнца, застывший в камне, – частицу животворного светила, дарованную первоначальным царем богов, великим Ра. Абсолютно не важно, когда и где построено это сооружение: оно все равно имеет тот же смысл, который вкладывали в него египтяне. Вот почему открывать врата в Дуат можно с помощью абсолютно любых обелисков, и с их же помощью можно высвобождать могущественных существ…
– Или пленять их, – вставила я. – Тебя ведь заточили в Иглу Клеопатры.
Баст помрачнела.
– Меня заточили не в сам обелиск. Меня сделали узницей магической бездны глубоко в недрах Дуата, а обелиск был всего лишь дверью, через которую ваши родители выпустили меня на свободу. Но ты права. Все египетские символы являются местом сосредоточения магической энергии, поэтому любой обелиск может быть использован для пленения богов.
У меня в голове все время свербила какая-то смутная мысль, но я никак не могла как следует ее уловить. Что-то насчет моей мамы и Иглы Клеопатры, а также папиного обещания в Британском музее: «Я все исправлю».
Потом я подумала о Лувре и о словах, которые бросил мне один из магов. У Баст в тот момент был до того несчастный вид, что я решила ее ни о чем не спрашивать. Но, с другой стороны, если не задавать вопросов, как я получу на них ответ? Пожалуй, стоило рискнуть.
– Тот маг сказал, что ты оставила свой пост. Что он имел в виду?
– Когда это он так сказал? – нахмурился Картер.
Мне пришлось рассказать ему обо всем, что случилось после того, как Баст зашвырнула его в портал.
Баст угрюмо собирала в кучку опустошенные банки из-под кошачьего корма и отвечать не спешила. Мы с Картером молча ждали.
– Когда я сидела в заточении, – неохотно заговорила она наконец, – я… я была не одна. Меня заперли вместе с одним… скажем так, порождением хаоса.
– А это плохо? – спросила я.
Судя по тому, какое у Баст сделалось лицо, – да, это было плохо.
– Маги часто так поступают – запирают плененного бога вместе с каким-нибудь монстром, чтобы у бога не было времени подумать о том, как сбежать из тюрьмы. Я целую вечность сражалась с этим монстром. И когда ваши родители освободили меня…
– Монстр тоже вырвался в наш мир?
Пауза длилась чуть дольше, чем мне бы хотелось.
– Нет, – поколебавшись, ответила Баст. – Мой враг не смог вырваться на свободу. – Она тяжело вздохнула и продолжила: – Своим последним заклятием ваша мать запечатала врата, и мой враг остался взаперти. Но с точки зрения любого мага, моей обязанностью было оставаться с этим монстром и биться с ним до скончания времен.
Звучало это вполне правдоподобно, да и Баст говорила с такой мукой в голосе, словно ей пришлось поделиться очень болезненным воспоминанием. Но это никак не объясняло другие слова мага: «Из-за нее мы все в опасности». Я уже собиралась с духом, чтобы спросить, что именно это был за монстр, как вдруг Баст резко встала и бросила:
– Схожу-ка я на разведку. Скоро вернусь.
Через секунду мы услышали дробный перестук ее шагов вниз по лестнице.
– Что-то она от нас скрывает, – сказал Картер.
– Можешь для разнообразия сам попробовать хоть что-нибудь выяснить, – огрызнулась я.
Картер отвернулся, и мне тут же стало стыдно.
– Извини, – буркнула я. – Просто… ладно, как думаешь, что мы будем делать дальше?
– Будем спасать отца. Что же еще? – ответил он, рассеянно вертя в руках свой жезл. – Слушай, как по-твоему… папа всерьез собирался сделать это? В смысле, вернуть маму?
Мне ужасно хотелось сказать «да». Больше всего на свете мне хотелось верить, что это возможно. Но я, толком не отдавая себе в этом отчета, отрицательно покачала головой. Что-то во всей это идее было очень и очень неправильно.
– Знаешь, Искандар рассказал мне кое-что о маме, – сказала я. – Она была прорицательницей. Умела видеть будущее. Он сказал, что она вынудила его переосмыслить некоторые устоявшиеся идеи.
Мне впервые выпала возможность посвятить Картера в подробности моего ночного общения со старым магом, и я выложила ему все как было.
Картер сосредоточенно нахмурился.
– Думаешь, мама увидела что-то в будущем и из-за этого погибла?
– Не знаю, – вздохнула я.
Я попробовала вспомнить что-нибудь из тех времен, когда мне было шесть и мама еще была с нами, но все воспоминания оказались удручающе расплывчатыми.
– Когда они в последний раз повезли нас в Англию, тебе не показалось, что мама с папой были чем-то сильно взволнованы – как будто они собирались сделать что-то очень важное?
– Точно были.
– И как по-твоему, освобождение Баст – это действительно так важно? Ну, то есть она классная, и очень здорово, что ее выпустили, но я имею в виду… стоило ли ради этого умирать?
– Наверное, нет, – неуверенно отозвался Картер, поколебавшись.
– Вот и я об этом. По-моему, мама и папа задумали сделать что-то более масштабное, но у них не получилось. Наверное, для этого папа и отправился в Британский музей – довести дело до конца, в чем бы оно ни заключалось. Помнишь, он говорил, что хочет все исправить. Но вот что особенно странно: почему никто не счел нужным сказать нам, что среди наших предков какие-то миллиарды лет назад были фараоны – носители божественного начала и все такое? Почему даже папа нам об этом не говорил?
Картер долго молчал, раздумывая.
– Может быть, папа хотел уберечь нас от всего этого, – наконец сказал он. – Дом Жизни не питает доверия к нашей семье, особенно после того, что сделали мама с папой. Амос говорил, что нас нарочно разлучили и воспитывали порознь, вроде как чтобы мы не пробудили друг в друге магию.
– Самая кретинская причина, чтобы разлучить нас, – пробурчала я.
Картер как-то странно покосился на меня, и я догадалась, что он мог принять мои слова за комплимент.
– Я только хотела сказать, что им стоило быть с нами честными, – поспешила объяснить я. – Это совсем не значит, что я хотела бы проводить больше времени с моим занудой братцем.
– Само собой, – кивнул он с самым серьезным видом.
Мы посидели молча, слушая, как гудит вокруг нас магия обелиска. Я пыталась вспомнить, когда последний раз мы с Картером просто проводили время вместе, сидя рядом и болтая. Кажется, очень давно.
– От твоего… хм… друга, – сказала я, похлопав себя по макушке, – есть какая-нибудь помощь?
– Да не особенно, – признался он. – А от твоей подруги?
Я тоже помотала головой и отважилась спросить:
– Картер, тебе страшно?
– Немного, – ответил он, хмуро ковыряя жезлом пол, и тут же поправился: – Хотя вообще-то очень.
Я поглядела на украденную в Париже книгу в синем переплете – наверняка полную потрясающих тайн, которые я так и не сумела разгадать.
– А что, если мы так и не узнаем, что в ней?
– Даже не знаю, – отозвался он. – По-моему, от книги про укрощение стихии сыра и то было бы больше толку.
– Или о призывании крыланов.
– Ну уж нет, крыланов больше не надо.
Мы устало улыбнулись друг другу, и все как-то встало на свои места. Но все равно, ситуация от этого мало изменилась. У нас по-прежнему были серьезные проблемы и ни малейшего намека на план действий.
– Почему бы тебе не поспать? – предложил он. – Ты сегодня столько энергии потратила. Я посижу на карауле, пока Баст не вернется.
Похоже, он и правда обо мне беспокоился. Надо же, как мило.
Я вовсе не хотела спать. Боялась пропустить что-нибудь важное. Но веки у меня будто свинцом налились и сами собой стали закрываться.
– Ну ладно тогда, – сказала я. – Спокойной ночи.
Я свернулась поудобнее, и мое тело тут же провалилось в сон. Зато у моего ба, как выяснилось, были совсем другие планы.
20В гостяху звездной богини
Я и не подозревала, до чего это жутко. Картер, конечно, рассказывал, как его ба покинул его тело, когда он спал, но испытать это на себе оказалось на редкость неприятно. Куда хуже, чем мои видения в Зале Эпох.