бабах!
Варан разлетелся в клочья, засыпав растерянного Джеррода градом ошметков.
Пока Джеррод таращился в пространство, потрясенно раскрыв рот, я метнула свой жезл и попала очень удачно: прямо ему в лоб. Глаза мага сошлись в переносице, и он мешком повалился на землю, не издав ни звука. Жезл послушно вернулся мне в руку.
Не успела я порадоваться счастливому окончанию сражения, как пришлось вспомнить еще об одном его участнике. На пороге дома показался Уэйн в своей ковбойской шляпе. Он чуть не споткнулся о бесчувственного приятеля, но быстро сориентировался.
– Ветер! – воззвал он, и мой жезл тут же вырвало у меня из руки и швырнуло магу, который ловко его подхватил.
«Ковбой» мерзко ухмыльнулся.
– Может, ты кое-что и умеешь, крошка, но магия стихий всегда действует быстрее.
Приподняв оба посоха, свой и мой, он ударил их концами по мощеной дорожке. Из земли поднялась волна, как будто песок вдруг стал жидким. Докатившись до меня, волна сбила меня с ног. Встав на четвереньки, я принялась отползать назад, слыша напевный голос Уйэна, который, воздев посохи, уже призывал стихию огня.
«Используй веревку, – сказала Исида. – Каждый маг всегда имеет при себе веревку».
Я запаниковала, не понимая, о чем она толкует, но мои руки уже инстинктивно потянулись к сумке и достали из нее короткий обрывок бечевки. Конечно, пользы от такой веревочки немного… но зато у меня в памяти всплыло кое-что еще: заклинание, которое Зия применила в Нью-Йоркском музее. Я запустила обрывком в Уэйна и выкрикнула слово, которое нашептала мне Исида: «Тас!»
Над головой Уэйна вспыхнул золотой иероглиф:
Коротенькая бечевка прямо на глазах становилась все длиннее и толще, обвиваясь вокруг мага, как разозленная змея. Уэйн вытаращил глаза и принялся метать посохами струи огня, но веревка оказалась проворнее: обвив его лодыжки, она быстро вскарабкалась выше и примотала его руки к бокам, а потом и вовсе опутала его до самого подбородка, так что маг в считаные секунды оказался целиком заключен в веревочный кокон. Его это, однако, не смирило: он все еще продолжал извиваться, яростно вопя и награждая меня целой кучей нелицеприятных прозвищ.
Я кое-как распрямилась и оглядела поле битвы. Джеррод все еще валялся без чувств. Я подобрала свой посох, который лежал на траве рядом со спутанным Уэйном. Он по-прежнему бился в тисках волшебной веревки, гневно бранясь по-древнеегипетски. В сочетании с протяжным южноамериканским акцентом звучало это довольно забавно.
«Покончи с ним, – настойчиво твердила Исида. – Он все еще способен творить заклинания и не успокоится, пока не уничтожит тебя».
– Огонь! – яростно взывал Уэйн. – Вода! Сыр!
Но даже стихия сыра никак не отозвалась на его призывы. Насколько я поняла, собственная ярость вывела его дух из равновесия, не позволяя сосредоточиться на магии, но я не сомневалась, что скоро он справится с эмоциями и снова начнет действовать.
– Тишина, – произнесла я.
Голос Уэйна внезапно умолк. Он по-прежнему разевал рот, но из него не доносилось ни звука.
– Я тебе не враг, – сказала я ему. – И не собираюсь тебе вредить. Но позволить тебе меня убить я тоже не собираюсь.
У меня в кармане что-то шевельнулось, и я тут же вспомнила о Картере. Спохватившись, я вынула его и посадила себе на ладонь. Выглядел он неплохо – за исключением того, что все еще оставался ящерицей.
– Сейчас попробую превратить тебя обратно, – сказала я ему. – Правда, не знаю, получится ли… Но вряд ли я сделаю хуже.
Ящерка издала негромкий писк – кажется, мои слова не вызвали у нее особого доверия.
Я зажмурилась и представила себе Картера таким, каким привыкла его видеть: высокий, скучно одетый четырнадцатилетний парень, весь такой правильный и занудный. Ящерка на моей ладони начала стремительно тяжелеть, и я опустила ее на землю. Она стремительно росла, пока не приобрела смутные очертания человеческой фигуры. На счет три передо мной уже лежал на животе Картер, а рядом валялись его меч и сумка.
– Как это у тебя получилось? – хрипло спросил он, отплевываясь от набившейся в рот травы.
– Понятия не имею, – призналась я. – Но в виде ящерицы ты нравился мне еще меньше.
– Спасибо большое. – Он поднялся на ноги и осмотрел себя, убеждаясь, что у него по-прежнему нужное количество пальцев и все остальное тоже на месте. Потом заметил обоих поверженных магов и открыл рот от изумления: – Как это ты умудрилась?
– Да очень просто. Одного связала, другого вырубила. Магия, знаешь ли.
– Да нет, я имею в виду… – Он запнулся, подыскивая правильные слова, и просто показал пальцем.
Я оглянулась на магов и вскрикнула от удивления: Уэйн лежал совершенно неподвижно, его глаза и рот были широко открыты, но он не моргал и не дышал. Джеррод рядом с ним тоже выглядел как будто замороженным. Пока мы таращились, во рту у обоих что-то засветилось, как будто они наглотались зажженных спичек, а затем между губ у них выскользнули два маленьких светящихся шара. Они быстро поднялись в воздух и исчезли на фоне яркого неба.
– Что… что это было? – пролепетала я, начиная паниковать. – Они что, умерли?
Картер осторожно подкрался к Уэйну, потрогал его за шею и тут же ее отдернул.
– У него как будто не кожа, а камень.
– Да брось, они же были нормальными живыми людьми! И я не превращала их в камень! Я не умею…
Осмелев, Картер коснулся пальцами лба Джеррода – в том месте, где его ударил мой посох.
– Смотри, здесь трещина.
– Что?!
Картер подобрал с земли свой меч. Я и вскрикнуть не успела, как он с силой ударил Джеррода рукоятью прямо в лицо. Голова мага раскололась на черепки, как цветочный горшок.
– Да они же из глины, – сказал Картер. – Это не люди, а шабти!
Он пнул Уэйна ногой в плечо, и туго обмотанная веревкой рука звонко хрустнула.
– Но они же читали заклинания, – растерянно бормотала я. – Разговаривали между собой… Они были настоящими.
На наших глазах оба шабти рассыпались в пыль. На их месте остались только мой обрывок бечевки, два посоха и кучка ветхой одежды.
– Это Тот устроил нам проверку, – догадался Картер. – Только непонятно тогда, что же это за светящиеся шары…
– Наверное, сгустки оживляющей их магии, – предположила я. – Полетели обратно к своему хозяину – докладывать о выполнении задания?
На мой взгляд, теория выглядела вполне правдоподобно, но Картер никак не мог успокоиться. Указав на разломанную заднюю дверь «Грейсленда», он хмуро поинтересовался:
– Что, весь дом в таком состоянии?
– Еще хуже.
Я удрученно покосилась на истерзанные костюмы Элвиса и рассыпанные в пыли стразы. Может, у Элвиса совсем не было вкуса, но я все равно чувствовала себя виноватой в том, что дом Короля превратился в руины. Тем более если это место было так важно для папы…
Внезапно меня осенила идея.
– Слушай, а какое заклинание использовал тогда Амос, чтобы склеить разбитое блюдце?
Картер нахмурился.
– Это же целый дом, Сейди, а не какое-то блюдце.
– О, вспомнила, – обрадовалась я. – Хи-нем!
На моей ладони ожил золотой иероглиф.
Я подняла руку и сдула иероглиф в сторону дома. «Грейсленд» вдруг засветился по контуру. Куски разбитой двери слетелись вместе и соединились без всяких видимых следов повреждения. Оборванные лоскуты костюмов Элвиса исчезли.
– Ух ты! – оценил Картер. – Как думаешь, внутри теперь все тоже починилось?
– Мне… – начала было я, но тут в глазах у меня потемнело, ноги подкосились, и я бы непременно треснулась головой о землю, если бы Картер меня не подхватил.
– Держись, – сказал мне брат. – Ты отдала слишком много магической энергии, Сейди. Ты молодец. Это было потрясающе.
– Но мы так и не нашли ту штуку, за которой послал нас Тот.
– Может, и нашли, – задумчиво сказал Картер.
Он указал на могилу Элвиса, и я сразу увидела его: ожерелье с серебряной подвеской в виде креста с петлей, точь-в-точь как на маминой майке с той старой фотографии. Наверное, его оставил здесь какой-нибудь поклонник Элвиса в знак памяти.
– Анх, – тихо проговорила я. – Египетский символ вечной жизни.
Картер потянулся к ожерелью и снял его с надгробия. К цепочке оказался привязан маленький папирусный свиток.
– Интересно, а это что такое? – пробормотал Картер, разворачивая свернутый листок. А потом уставился на него так, словно хотел взглядом прожечь в нем дырку.
– Что там? – нетерпеливо спросила я, заглядывая ему через плечо.
Рисунок на папирусе выглядел очень древним. Золотистая пятнистая кошка с ножом в лапе отсекала голову змее.
Ниже кто-то накорябал черным маркером: Продолжай сражаться!
– Ну разве это не вандализм – черкать маркером на старинном папирусе? – хмыкнула я. – И вообще, какое-то странное подношение на могилу Элвиса.
Картер меня как будто не слышал.
– Я уже видел этот рисунок. Он часто встречается на гробницах. Как же мне раньше в голову не пришло…
Я вгляделась в рисунок повнимательнее. Что-то в нем было такое знакомое…
– Ты знаешь, что он означает? – спросила я.
– Это кошка Ра побеждает заклятого врага бога солнца – Апопа.
– То есть змею? – уточнила я.
– Точно. Апоп считался у египтян…
– Воплощением хаоса, – закончила я за него, припомнив слова Нут.
На Картера мои познания, кажется, произвели впечатление.
– Верно. Апопа боялись куда больше, чем Сета. По верованиям египтян, когда Апоп сожрет солнце и уничтожит весь сотворенный мир, настанет Судный День.
– Но ведь кошка его убила, да? – с надеждой спросила я.
– Кошке приходится убивать его снова и снова, – покачал головой Картер. – Помнишь, Тот говорил о повторяющихся событиях? И знаешь, однажды я спросил у папы, есть ли у этой кошки имя. Он тогда ответил, что никто точно этого не знает, но большинство египтологов полагает, что под кошкой подразумевается Сехмет