Замерев на месте, мы разглядывали пришельца. Его черная шкура лоснилась, тело было поджарым и мускулистым, как у зверя Сета, который гонялся за нами в Вашингтоне, вот только двигался он куда грациознее и был больше похож на собаку. И вообще выглядел довольно мило, невольно подумала я. На кого же он похож?.. На шакала, внезапно догадалась я. На огромного шакала в золотом ошейнике.
Фигура начала меняться прямо на глазах и превратилась в юношу. Мое сердце замерло: это был он! Тот самый парень из моих грез. В буквальном смысле: именно он, в этих черных одеждах, был героем видений моего странствующего ба.
В человеческом воплощении Анубис был просто убийственно хорош. (О… ха-ха. Просто умора, Картер, спасибо. Бог смерти убийственно хорош. Я и не заметила, как удачно пошутила. Теперь я могу продолжать, да?)
У него была бледная кожа, взлохмаченные черные волосы и бесподобные глаза цвета темного шоколада. Одет он был в черные джинсы, армейские ботинки (точь-в-точь как мои!), драную майку и кожаную куртку (тоже черную, естественно), которая ужасно ему шла. Стройностью и гибкостью он и впрямь напоминал шакала. Заостренные уши немного торчали (по-моему, клево!), на шее поблескивала тяжелая золотая цепь.
Только не подумайте, что я помешана на парнях. Ничего подобного! Вообще-то в школе я частенько хихикала над Лиз и Эммой, которые все время на кого-то западали, и сейчас от души порадовалась, что их нет рядом. Они бы затравили меня своими насмешками, это точно.
Парень в черном мрачно отряхнул куртку.
– Я не пес, – проворчал он.
– Конечно, нет, – торопливо согласилась я. – Ты…
Я бы точно ляпнула что-нибудь вроде «просто лапочка», за что потом краснела бы всю жизнь, но Картер меня спас.
– Ты Анубис? – без обиняков спросил он. – Мы пришли за пером истины.
Анубис нахмурился и перехватил мой взгляд.
– Вы не мертвые, – констатировал он.
– Верно, – не стала спорить я. – Хотя никто не скажет, что мы не старались.
– С живыми я никаких дел не имею, – решительно отрезал он, но затем перевел взгляд на Картера и Хуфу. – Впрочем, вы путешествуете с павианом… Очень разумно и свидетельствует о хорошем вкусе. Поэтому я не стану убивать вас, не дав возможности объясниться. Зачем Баст привела вас сюда?
– Вообще-то, – вмешался Картер, – нас послал Тот. – Картер принялся излагать историю с самого начала, но Хуфу нетерпеливо прервал его в своей обычной манере:
– Агх! Агх!
Видимо, павианий способ изложения оказался более емким, потому что Анубис удовлетворенно кивнул, как будто для него все встало на свои места:
– Понимаю.
После чего хмуро поглядел на Картера.
– Значит, ты Гор. А ты… – он перевел указующий палец на меня.
– Я… я… гм… – залепетала я. Честное слово, со мной редко случается, чтобы я не могла связать двух слов (обычно проблема обратная – я говорю слишком много и не всегда подумав), но в присутствии Анубиса я почему-то все время чувствовала себя одинаково: как будто меня усадили в кресло дантиста и вкатили ударную дозу новокаина. Картер удивленно покосился на меня, пытаясь понять, что это на меня нашло.
– Я не Исида, – справилась я наконец. – В смысле, Исида как-то в меня пролезла, но я – это не она. Она просто… гостит у меня внутри.
Анубис с интересом склонил голову.
– И вы оба собираетесь бросить вызов Сету?
– Ну да, – подтвердил Картер. – Такой у нас план. В общих чертах. Ты нам поможешь?
Лицо Анубиса приобрело недовольное выражение. Я тут же вспомнила, как Тот сказал, что хорошее настроение у него случается примерно раз в тысячу лет или вроде того. И похоже, что сегодня не наш день.
– Нет, – твердо сказал он. – И сейчас покажу вам, почему.
Он снова обернулся шакалом и устремился в ту сторону, откуда мы пришли. Мы с Картером переглянулись и, не зная, что еще делать, следом за Анубисом побежали в мглистую темноту.
Центральную часть храма занимало просторное круглое помещение, в котором как будто объединились два места сразу. С одной стороны, это был величественный зал, который освещало неровное багровое пламя пылающих жаровен. В глубине виднелся пустующий черный трон. Посреди зала высились большие весы: высокий столб с качающейся перекладиной и свисающими на веревках плоскими золотыми чашами, достаточно объемистыми, чтобы на них поместился взрослый человек. Однако с первого взгляда было ясно, что весы безнадежно сломаны: одна чаша согнута чуть ли не вдвое, как будто на нее резко бросили что-то очень тяжелое, а вторая болталась на одной-единственной веревке: остальные были оборваны.
У подножия весов, свернувшись калачиком, дремал самый необычный монстр, какого мне доводилось видеть. Голова у него была крокодилья, но с львиной гривой, передняя часть тела явно принадлежала льву, а заднюю покрывала толстая и гладкая коричневая шкура в жирных складках – я сразу вспомнила гиппопотама. При этом все существо оказалось на удивление маленьким – не крупнее обычного пуделя, так что про себя я тут же окрестила его гиппопуделем.
Но одновременно с этим залом существовал и как бы второй слой реальности: вроде того, как если бы на обычное помещение наложили объемную голографическую проекцию пейзажа. Стоя возле весов, я одновременно видела себя посреди заброшенного призрачного кладбища. Сквозь мраморный пол там и сям проступали участки сырой земли и поросшие мхом надгробные плиты. Ряды могил расходились лучами от центра зала, как спицы огромного колеса. Многие надгробия треснули, и под ними зияла пустота. Некоторые из них были сложены из камня, другие обнесены железными оградами. Силуэты колонн по краям зала искажались, превращаясь в могучие старые кипарисы. Я словно оказалась на границе двух миров и сама не могла определить, какой из них настоящий, а какой – иллюзия.
Хуфу поскакал прямиком к сломанным весам и легко взобрался на макушку столба. Кажется, он чувствовал себя здесь как дома. Гиппопудель и вовсе не удостоился его внимания.
Шакал остановился у подножия трона и снова превратился в Анубиса.
– Добро пожаловать, – ухмыльнулся он, – в последний зал, который вы видите в этой жизни.
Картер обвел зачарованным взглядом высокий черный свод и колонны.
– Судный Зал, – прошептал он с затаенным восторгом, а потом, нахмурившись, пригляделся к гиппопуделю. – Неужели это…
– Амат-Пожирательница, – охотно подтвердил Анубис. – Взгляни на нее и содрогнись.
Видимо, Амат услышала сквозь дремоту свое имя, потому что тихонько хрюкнула и перевалилась на спину. Ее львиные и гиппопотамьи лапки подергивались во сне. Неужели, подумала я, даже адским чудовищам иногда снится, что они гоняют кроликов, как обычные собаки?
– Я как-то представлял ее себе… крупнее, – признался Картер.
Анубис смерил Картера суровым взглядом.
– Амат не обязательно быть очень крупной. Она ведь пожирает только сердца, а не всех грешников целиком. И поверь, свою работу она делает на отлично. Точнее… раньше делала.
Хуфу с вершины весов заворчал и беспокойно завозился, чуть не сверзившись с перекладины, так что она закачалась и покореженные чаши весов лязгнули о каменный пол.
– А почему весы сломаны? – спросила я.
Анубис насупился.
– Маат теряет силу, – хмуро сказал он. – Я пробовал починить, но… – Он беспомощно развел руками.
– Поэтому и кладбище пришло в такой упадок, да? – полюбопытствовала я, указав на призрачные ряды могил.
– Какое еще кладбище? – опасливо покосился на меня Картер.
– Как какое? Вот же могилы… деревья…
– Да о чем это ты?
– Он их не видит, – вмешался Анубис. – У тебя, Сейди, более тонкое восприятие реальности. А что ты слышишь?
Поначалу я не поняла, что он имеет в виду. Я слышала только пульсацию собственной крови в ушах и отдаленный рокот и потрескивание Озера Огня. (Ну и еще почесывание и ворчание Хуфу, но в этих звуках не было ничего необычного.)
Но потом я прикрыла глаза, и до моего слуха донеслись другие, приглушенные звуки – музыка. Музыка, которая тут же пробудила самые ранние мои воспоминания: улыбающийся отец держит меня на руках, кружась в танце по нашему дому в Лос-Анджелесе.
– Джаз, – сказала я.
Когда я снова открыла глаза, Судный Зал исчез. Точнее, не исчез, а как будто поблек, отступив на второй план реальности. Я все еще видела призрачные весы и пустой трон в отдалении, но черные колонны и жаровни с потрескивающими углями пропали. Даже Картер, Хуфу и Амат скрылись из виду.
Зато кладбище теперь выглядело как настоящее. Мои подошвы шуршали по запущенной мощеной дорожке, во влажном ночном воздухе витали ароматы незнакомых пряностей, рыбной похлебки и чуть затхлый запах мха и плесени, который обычно поселяется среди заброшенных построек. Поначалу мне почудилось, что я снова оказалась в Англии, на каком-то старом кладбище на окраине Лондона, но что-то было не так: на могильных плитах сплошь французские имена, и для английской зимы здесь слишком тепло. Да и деревья оказались какие-то незнакомые, густо покрытые свисающими космами лишайника.
И надо всем этим витала музыка. Прямо за оградой кладбища по улице двигался джазовый оркестр. Музыканты в строгих темных костюмах и ярких праздничных шляпах чуть приплясывали, вкладывая в игру всю душу. Саксофонисты подпрыгивали и изгибались, хрипло стонали трубы и кларнеты, барабанщики сверкали белозубыми улыбками, покачиваясь в такт всепоглощающему ритму, и их палочки так и мелькали у них в руках. Следом за ними, с цветами и факелами, двигалась непривычно оживленная похоронная процессия, пританцовывая вокруг старомодного катафалка, медленно ползущего по мостовой.
– Где это мы? – зачарованно спросила я.
Анубис соскочил с надгробия ближайшей могилы и оказался прямо передо мной. Глубоко вдохнув кладбищенский воздух, он явно расслабился и повеселел. А я поймала себя на том, что не могу отвести глаз от изгибов его темных губ.
– В Новом Орлеане, – ответил он.
– Это который затопило во время недавнего урагана?