– Верно, – кивнул он. – Это старый Французский квартал, на западном берегу реки – берегу мертвых. Я люблю бывать здесь. Поэтому и Судный Зал Осириса так тесно связан с этим уголком мира смертных.
Джазовая процессия продолжала шагать вниз по улице, по пути вбирая в себя прохожих.
– Здесь ведь кладбище… Что же они празднуют?
– Это проводы усопшего, – ответил Анубис. – Они только что опустили тело в могилу, а теперь «освобождают душу» покойного, воспевая его жизнь песнями и танцами, и провожают с кладбища пустой катафалк. Надо сказать, у этого ритуала истинно египетский дух.
– Откуда ты столько всего знаешь?
– Я же бог погребения. Мне известны все похоронные обычаи любых земных народов: как правильно умереть, как подготовить тело и душу умершего к загробной жизни. Вся моя жизнь – это смерть.
– Наверное, на вечеринках ты просто нарасхват, – обронила я. – Но зачем ты привел меня сюда?
– Чтобы поговорить.
Он раскинул руки, и ближайшее надгробие задрожало и пошло трещинами. Из каменного разлома заструилась узкая белая лента, свиваясь рядом с Анубисом в какой-то объемный силуэт. Первой моей мыслью было: «Боже, он пользуется рулоном волшебной туалетной бумаги!»
Только потом до меня дошло, что эта лента представляет собой полоску некрашеной льняной ткани – такой, в которую оборачивают мумии. Лента сама собой сложилась в нечто вроде скамеечки, и Анубис как ни в чем не бывало уселся на нее и жестом предложил мне устраиваться рядом.
– Не люблю я Гора, – признался он. – Шумный и наглый тип, все время воображает, будто он лучше меня. Но Исида всегда относилась ко мне как к собственному сыну.
Я сердито сложила руки на груди.
– Слушай, ты мне не сын. И я уже говорила, что я – не Исида.
Анубис задумчиво склонил голову.
– Верно. Ты ведешь себя не как носительница. Ты очень похожа на свою мать.
Меня словно ледяной водой окатили (к сожалению, благодаря Зие я теперь точно знаю, что это за ощущение).
– Ты что, встречался с моей матерью?
Анубис растерянно заморгал, словно вдруг сообразил, что сболтнул лишнее.
– Я… конечно, я знаю всех, кто умер, но путь каждой души – великая тайна. Мне не следовало упоминать ее.
– Эй, ты не можешь просто сказать такое, а потом пойти на попятную! Отвечай, она в египетском загробном мире? А ей удалось пройти этот твой суд с пером и весами?
Анубис смущенно покосился на весы с золотыми чашами, которые неясным миражом парили над замшелым кладбищем.
– Это не мой суд. Я всего лишь присматриваю за залом, ожидая, пока вернется царь Осирис. Мне жаль, что я тебя расстроил, но большего я открыть тебе не могу. Вообще не знаю, с чего я вдруг заговорил об этом. Просто… просто твоя душа светится очень похоже. И очень сильно.
– Очередные новости, – буркнула я. – Теперь, оказывается, у меня душа светится.
– Прости меня, – снова повторил он. – Пожалуйста, сядь рядом.
Мне не хотелось сворачивать такой важный для меня разговор, да и сидеть с ним рядом на куче бинтов для бальзамирования тоже не улыбалось, но, похоже, прямые попытки разжиться полезными сведениями ни к чему не привели. Придется попробовать другой способ.
Я плюхнулась на скамейку и приняла как можно более надутый вид.
– Ладно, – бросила я мрачно. – А этот твой облик – это что? Тоже взял себе носителя?
Он нахмурился.
– Ты имеешь в виду, что я вселился в человеческое тело? – переспросил он, кладя ладонь себе на грудь. – Нет, это мое естественное обличье. Я живу в каждом кладбище, в любом месте, где умирают или оплакивают смерть. Мне не нужны носители.
– О. – Наверное, в глубине души я надеялась, что рядом со мной сидит обычный парень, которому, как и мне, не посчастливилось сделаться носителем божественной сущности. Впрочем, это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Я ощутила разочарование… и очень на себя за это рассердилась.
«Хватит валять дурака, Сейди, – напустилась я сама на себя. – С самого начала было ясно, что случай безнадежный. В конце концов, он бог похорон… и более дурацкое божество трудно даже придумать. К тому же он намного старше тебя – эдак лет на пять тысяч примерно».
– Хорошо, – смирилась я. – Раз ты не можешь сказать мне ничего полезного, хотя бы помоги мне. Нам очень нужно перо истины.
– Ты даже не понимаешь, о чем просишь, – покачал головой он. – Перо истины – слишком опасная вещь, и отдавать его в руки смертного противоречит закону Осириса.
– Но Осириса-то здесь нет! – Я ткнула пальцем в пустой трон. – Это же его сиденье, верно? Ну и где же он?
Анубис хмуро уставился на трон и нервно потеребил золотую цепь на шее, словно она вдруг начала его душить.
– Я действительно жду здесь уже много лет, соблюдая свой долг. Меня не пленили, как остальных богов. Даже не знаю почему… но я прилагал все усилия, чтобы в Судном Зале все оставалось как было. Узнав, что пятеро богов вышли на волю, я надеялся, что Осирис вернется сюда, но… – он уныло покачал головой. – Не понимаю, почему он пренебрегает своими обязанностями?
– Может, потому, что он оказался в ловушке в теле моего отца?
Анубис уставился на меня.
– Павиан ни о чем таком не говорил.
– Ну, я вряд ли смогу объяснить так же доходчиво, как Хуфу. В общих чертах было так: мой отец решил выпустить из заточения некоторых богов, я точно не знаю почему. Может, он просто подумал: «Зайду-ка я в Британский музей и взорву Розеттский камень!» И он освободил Осириса, но вместе с прочими на свободе оказался и Сет.
– Получается, Сет захватил твоего отца, в тело которого вселился Осирис, – проговорил Анубис. – Это означает, что Осириса захватил в ловушку мой… Сет, – закончил он, споткнувшись на последнем слове.
«Как интересно», – подумала я.
– Теперь ты все понимаешь, – сказала я. – Ты должен помочь нам.
Анубис заколебался, но потом решительно помотал головой:
– Нет, я не могу. У меня будут проблемы.
Я уставилась на него и, не выдержав, расхохоталась. Уж очень глупо прозвучали его слова!
– У тебя будут проблемы? Тебе что, шестнадцать? Ты же бог!
В темноте, конечно, не видно, но я готова поклясться, что он покраснел.
– Ты просто не понимаешь. Перо истины не терпит ни малейшей лжи. Если я дам его тебе, а ты хоть однажды скажешь неправду или совершишь нечестный поступок, перо испепелит тебя на месте.
– То есть ты утверждаешь, что я врунья?
Он растерянно замигал.
– Да нет, я просто…
– А ты сам что, никогда не врешь? Что ты сейчас собирался сказать насчет Сета и утаил? Он твой отец, да?
Анубис сжал губы, потом снова открыл рот. Вид у него был такой, как будто он собирался как следует вспылить, только забыл, как это делается.
– Ты всегда так доводишь собеседников?
– Обычно у меня даже лучше получается, – не без гордости призналась я.
– Тогда почему твоя семья не сплавила тебя замуж куда-нибудь подальше?
Он задал этот вопрос как сам собой разумеющийся, так что настала моя очередь таращиться на него с ошеломленным видом.
– Знаешь что, мальчик-смерть! Мне всего двенадцать! Ну хорошо, уже почти тринадцать, и я для своего возраста довольно развитая, но дело не в этом! У нас в семье вообще-то не принято отдавать дочерей замуж, чтобы от них избавиться. Может, ты хорошо разбираешься в похоронах, но в ритуалах ухаживания ты уж точно полный ноль!
Вид у Анубиса сделался озадаченный.
– Пожалуй, я действительно знаю о них немного.
– Вот именно! Погоди… о чем это мы говорили? А, ты просто пытался меня отвлечь, верно? Не выйдет, я все помню! Сет – твой отец, так? Ну-ка, скажи правду.
Анубис обвел кладбище тоскливым взором. Звуки похоронного джаза почти стихли, затерявшись среди улочек Французского квартала.
– Да, – сказал он наконец. – По крайней мере, так гласит легенда. Я никогда его не видел. Моя мать, Нефтида, отдала меня Осирису, когда я был еще ребенком.
– Как это – отдала? Почему?
– Сказала, что не хочет, чтобы я жил рядом с отцом. Но на самом деле… мне кажется, она и сама не знала, что ей со мной делать. Я никогда не был похож на своего кузена Гора. Я не воин. Я… не похож на других детей богов.
В этих словах звучала такая горечь, что я даже растерялась, не зная, что сказать в ответ. Я действительно требовала от него сказать правду, но… вы же понимаете, люди так редко говорят по-настоящему откровенно. Особенно мальчишки. В то же время я хорошо его понимала. Мне было известно, что значит быть белой вороной, и мне знакомо чувство одиночества.
– Может, твоя мама просто пыталась защитить тебя, – сказала я. – Ну, раз твой отец Злой Властелин и все такое.
– Может быть, – согласился он без особой убежденности. – Осирис пригрел меня, сделал меня Повелителем Погребений и Хранителем Путей Умерших. Конечно, это очень почетная работа, но… вот ты спрашиваешь, сколько мне лет. Если честно, то я и сам не знаю. В Стране Мертвых ход времени не ощущается. Его здесь попросту нет. Я чувствую себя таким же молодым, как раньше, но мир вокруг меня стареет. И Осирис исчез так давно… А ведь у меня не было другой родни, кроме него.
Глядя на Анубиса в тусклом свете заброшенного кладбища, я видела никакого не грозного бога смерти, а одинокого и растерянного подростка. Конечно, я всячески напоминала себе, что он живет уже тысячи лет и что он владеет могущественной магией (далеко за пределами волшебной туалетной бумаги), но мне все равно было его жалко.
– Помоги нам спасти нашего папу, – попросила я негромко. – Тогда мы отправим Сета обратно в Дуат, а Осирис обретет свободу. И все наладится.
Анубис снова упрямо замотал головой.
– Я ведь сказал тебе…
– Твои весы сломаны, – заметила я. – Наверное, тоже из-за отсутствия Осириса. А что же происходит с душами умерших, которые приходят сюда на суд?
Видимо, я задела больное место, и Анубис беспокойно заерзал на скамейке.