– Посмотрите, посмотрите на ребенка моего, – шепотом позвала она подруг, не спуская с него глаз, – посмотрите, как он двигается в такт музыке. Молодец ты мой! – подхватила она его в нежном и гордом порыве.
– Что-то не пойму я нашу подругу, – обратилась она вполголоса к Ксенексолце, – муж ее бросил, а она хоть бы что…
– Ну, как он ее бросил? – пожала плечами подруга. – С ней он не развелся, приезжает к ней часто. Можешь себе представить: живет с двумя бабами и хоть бы тебе хны. И обе терпят. Ну, как Эльпида любит его ты знаешь. А он денег дает, с ребенком возится, обожает его. Она ж с ребенком у Самсона живет. Тот уговорил ее вернуться.
– Да, странные отношения… Я бы так не смогла…, – покачала головой Ирини, добавив:
– Харитон же чуть было не переехал к нам в Джамбул, да в последний момент Настя уговорила его переехать в Целиноград, к матери с отцом.
– Да знаю. Говорят беременна. Митька-Харитон прямо – таки носится с ней. Настя, на тебе это, Настя, на тебе то. Эльпида пророчит, что родит она чернушку – девочку с длинным носом, как у Харитона. Дескать, такого красавца, как их сын только она, Эльпида могла родить.
Ксенексолца засмеялась.
– Да уже прям, – не согласилась Ирини. – Говорят, не родись красивой, а родись счастливой. И потом, Харитон – красавец. С чего бы это его дочь была б уродкой?
– Ну ты ж знаешь Эльпиду, для нее эталон красоты для женщины – быть беленькой, как в общем – то и все греки считают. Она и дружит с нами, потому что мы с тобой, Ирини, красавицы.
– Кто бы сомневался! – заметила иронически Ирини. А вот счастливые ли мы?
Ксенексолца с удивлением развела руки, сделала удивленные глаза:
– Ты, мама трёх дочек, я считала тебя, подружка, счастливой.
Ирини пожала плечами и промолчала, не захотела портить себе настроение на свадьбе.
– Ну и дела! С двумя бабами! – опять заговорила она о Митьке-Харитоне. – И Бога не боится! Мусульманином заделался. Это только Харитон мог так умудриться. Мои братья и по одной жене еще не обзавелись. Кстати, ты-то как со своим живешь? Говорят, хороший он мужик…
Ксенексолца вздохнула:
– Живем лучше всех, подруга, только нечему завидовать…
– Здрасте вам! Чего? Не сошлись характером, как мы с Саввой?
– А что, вы ругаетесь? Савва, такой вроде со всех сторон хороший. Посмотри на своего гармониста, – Ксенексолца показала на него глазами. Савва в этот момент самозабвенно играл на баяне и улыбался во весь рот.
Ирини оглянулась, косо улыбнулась.
– Ну, бывает. Ругаемся. Еще как бывает. Видать еще не притерлись.
Ксенексолца, внимательно слушала, глядя прямо в глаза подруге. Наверное, все про ее жизнь поняла. Вздохнув, сказала:
– А у нас с характерами все в норме, да вот детей все Бог не дает. У тебя уже вон трое, позавидовать можно…
Ксенексолца подперла рукой щеку:
– Скажу вам, подружки, не думала, что у меня будет такая напасть. Ведь скоро двадцать девять лет стукнет.
– Ну и что врачи говорят?
– Да все нормально у меня. А он к врачам по этому поводу ходить не хочет.
– Уговори, заставь…
– Так же упертый, как все наши мужики – греки. Я даже подумываю переехать, куда подальше от стыда. – Она посмотрела на Ирини. – Может, к вам, в Джамбул?
– Конечно, куда ж еще! Только не сделай, как Харитон: собрался уже к нам и передумал.
– Лишь бы уговорить Василия моего.
– Потихоньку, постепенно. Знаешь, как любила говорить баба Нюра, царство ей Небесное, «вода камень точит». А, так все у вас нормально?
– Как будто, да.
– Ну и Слава Богу.
Назавтра Ирини, Ксенексолца, Эльпида, Эмма и Хильда договорились пойти в любимый, заметно одряхлевший клуб смотреть кино. Показывали зарубежный фильм «Колдунья». Все знакомые, кто успел посмотреть его, были в восторге от красавицы артистки с легко запоминающимися именем и фамилией – Марина Влади.
К середине лета Митька-Харитон, наконец, собрался перевезти Анастасию с Мишуткой в Джамбул. В последнюю поездку Власин обнаглел дальше некуда: в Караганде высадил его со Слоном с поезда вместе со всем товаром, что они везли из Москвы. Как выяснилось позже, Власин решил проучить своего богатеющего врага: посадить за незаконную спекуляцию дефицитным товаром. С полгода он часто самолично контролировал московские и алма-атинские поезда. Может не успел бы он и в тот раз со своими молодчиками – милиционерами засечь Харитона, но тот вышел на вокзале Караганды помочь Слону вынести багаж. Тут их и повязали. Но, Слон везде имел знакомых, на перроне оказался официант с привокзального ресторана. Слон крикнул ему номер телефона, чтоб позвонил Дине. В тот же день жена нашла его в милицейском участке. Власов не захотел с ней разговаривать. Тогда Дина поехала в Осакаровку и вместе с Генералом позвонили в Акмолинск Андрею Петровичу Ахтарееву, отцу Насти. Тот употребил все свои связи и на следующий день друзья были на свободе, но товар им вернули не весь.
Спасибо, отдали назад документы и личные вещи. После этого случая Анастасия безоговорочно согласилась переехать в Джамбул, подальше от родных мест, чтоб никак больше не пересекаться с Власиным.
Ирини находилась в Осакаровке с начала июня, так что Харитон специально приехал из Акмолинска и договорился с ней о своем приезде, чтоб подыскать жилье. Поехал туда, как только Ирини, пробыв в Осакаровке около месяца, вернулась домой. Следом за ней туда поехали Харитон со Слоном. Вместе с Ирини и Саввой они осмотрели несколько домов, выставленных на продажу. Количество домов таких было мало, а приличных домов, вообще, раз, два и обчелся. Но один, в районе вокзала, недалеко от Комсомольского озера, им понравился. В этом районе жила сестра жены брата Слона. Оля года два назад вышла замуж за Джамбульского грека Попандопуло Николая. Нашли еще одного приятеля, переехавшего сюда на жительство. Приятно было здесь встретиться с бывшими осакаровскими, было хоть о чем и о ком поговорить. Ирини обрадовалась, когда узнала, что он, все-таки, намерен переехать в их город. Правда не очень-то ей понравилось, что он вместо жены, везет сюда Анастасию. Но потом смягчилась: все-таки они кумовья и подробно рассказала, что из себя представляет город зимой и летом, какая погода, что можно выращивать на огороде из овощей и фруктовых деревьев.
Харитон сразу представил себе Анастасию сажающей и пропалывающей грядки и ему стало смешно. Нет, его главная цель другая: обеспечить Настеньке нормальную жизнь, чтоб она спокойно дохаживала свою беременность, и никто б не тыкал ей в лицо, что у нее незаконное дите. Кстати, он очень удивился, какие большие грозди «дамского пальчика» вырастили в своем винограднике Ирини с Саввой.
– Такие вкусные, сладкие, прямо медовые, – отметил он.
– И давно вы высадили столько кустов винограда? – поинтересовался Слон.
– Уже года три…
– Надо же! Как быстро набрали они свой полный рост, – удивлялся Слон.
– Ты же каждый год приезжаешь в Осакаровку. Почему бы тебе не привозить с собой собственный виноград, не сделать лишнюю копейку? Наши разберут твой виноград с радостью, – посоветовал Харитон.
– У нас же такого добра днем с огнем не найдешь, – добавил Слон, – если и привозят, то какую-то кислятину, а такого сорта, даже и не видели, наверное, никто со времен ссылки.
– Так что подумай, дорогая Ирини, – улыбнулся Харитон. – Как сказала бы Клеоники: даю тебе бесплатный совет – консультацию.
Услышав имя Клеоники, Слон блаженно сощурил свои глаза.
– О, да, Клео дает только хорошие советы. Как она нам помогает! – прицокнул он языком, всем своим видом выказывая свое восхищение.
– Клеоники? Алексиса сестра? – Ирини живо поняла о ком идет речь.
– Именно так. Ты ж знаешь, что мы в Москве встретились с Алексисом? Говорил тебе?
– Нет, ничего не рассказывал. Первый раз слышу. Как он там? – Ирини заволновалась и сходу забыла, что ей надо накрывать на стол. – Рассказывайте все подробности, – попросила она чуть ли не приказным тоном.
Пока ребята выдали, все что имели сказать, она была вся – внимание.
Очень ей пришлось по душе, что Алексис особенно интересовался жизнью ребят – друзей, а также спрашивал о ней, Ирини. Она спросила их, что же они рассказали про нее Алексису. Те с трудом вспоминали, что именно, но, что у нее родилась третья дочь точно сообщили ему. Ирини, слушала внимательно, задала несколько вопросов о Клеоники и Валентине, чтобы разговор не шел слишком однобоко.
Пора было кормить детей и гостей. Ирине не хотелось прерывать интересный разговор:
– Не женится, все еще холост… Неужели не нашел себе по душе?
– Не знаю, – ответил Харитон, – говорил, что даже невесты еще не подыскал. Некогда. Учеба – дело серьезное. Сейчас он, вроде как, на четвертом курсе университета.
– Молодец, Алексис! – опять восхищенно цокнул языком Слон.
– Да-а-а-а…, – неопределенно протянула Ирини и встала с места. – Пойдем на кухню, пора обедать, – позвала она всех.
За столом разговор об Алексисе продолжился. Ирини постаралась выспросить о нем, как можно больше. Она б и дальше нашла б о чем выспрашивать, но было уже неловко. Последним ее вопрос был о сестре Алексиса. Ирини спросила почему у Клео нет до сих пор детей. Харитон пожал плечами. Слон же откуда-то знал, вернее, Славик ему поведал в порыве откровения, что жена его сильно застудилась на лесосплаве на Сибирских реках и теперь не способна забеременеть. Все сочувственно переглянулись.
– А что, у Дины тоже проблемы по-женски, почему у тебя, Алик, до сих пор нет ребенка? – бесцеремонно задала вопрос в лоб Ирини.
Слон замялся.
– Еще не встали на ноги, надо хоть отдышаться перед таким серьезным делом, – нашелся он.
– Ну-ну, смотри! Вам виднее. А я вот наплодила троих, и одеть не всегда есть во что, – бросила взгляд Ирини на копошившихся около них своих младших дочерей. Старшая, как всегда, где-то носилась.
Алексису уже было шесть лет. Кики его лелеяла. Сын в греческой семье чуть ли не дело чести для отца. Без сына вроде, как и не полная семья. Мужчины, не имеющие сыновей, чувствовали себя обойденными судьбой. Хоть здесь Кики повезло. Не то б муж совсем взбесился. Вот уже и маленькой Маше исполнилось два года. Ей уделяется минимальное внимание. Спасибо Анечке – взрослая, не по годам, она помогает смотреть за младшими. Кики нет на это времени. Да и когда? Работать приходится с утра до поздней ночи. Корову летом выгонять в пять утра, прежде подоив, потом свинья, куры, утки. Выгрести навоз, помет, сварить плимию-похлебку, насыпать зерна. И все это три раза в день. За детьми убирать, сварить обед, приготовить ужин, прибрать дом и целый день в страхе перед драчливым, вечно недовольным мужем. К чему еще он может придраться? Кики старалась сделать все так, как он требовал, но каждый раз не могла ему угодить. Однажды все как будто было нормально, как вдруг ночью Маша принялась плакать. Илья сначала зарычал на Кики, чтоб успокоила ее, потом дал оплеуху ей и стукнул ребе