Харик посмотрел своими серыми грустными глазами.
– Ты же знаешь, кто мне нравится, а ей не разрешают за меня. Родственники мы.
– Седьмая вода на киселе, – с иронией проговорила Ирини.
– Четвертая вода.
– Если любишь, значит женим тебя на ней, хоть и четвертая вода. Ил и я – не я буду!
Харик посмотрел на нее долгим взглядом, который выражал разнородные чувства, среди которых Ирини заметила надежду на то, что умная и находчивая сестра и в самом деле сможет помочь. Неведомо как, но сможет. Он молчал, ожидая, что она дальше скажет. Ирина молчала, а он не спросил. Вошла Роконоца, и они не стали продолжать разговор на эту тему.
Утром следующего дня она сказала брату:
– Ладно, есть у меня задумка, сегодня же и начнем действовать. Тебе потом все доложу. Не беспокойся.
Она ободряюще улыбнулась и вышла на кухню, где сидели Роконоца с Наташей и Аницей. Двоюродные сестрички эту ночь спали вместе. Кики пришла за дочкой, ей нужна была ее помощь по дому. Ирини пошепталась с ней о чем-то. Кики согласно кивала головой. На вечер они пригласили в гости Марфу Спиридониди, Иринину старую подругу, родственницу Парфены Поповиди, под видом, что Ирина давно ее не видела и хочет встретиться с ней.
Марфа прибежала сразу, как только получила приглашение. Вообще, народ уважал тех, кто жил не в селе как они, а в городе. Поболтать, пообщаться с городской было всегда интересно, тем более с давнишней своей подругой. Ирини порасспросила Марфу о ее жизни, поведала о своей, незаметно перешла на дела близких и родных.
– Приехала я не совсем вовремя, – рассказывала Ирини, – скоро опять приезжать придется. Такие расходы, мужу не понравятся. А что делать? Надо!
– А что? – полюбопытствовала неискушенная Марфа.
– Да, старший брат, наконец, собрался жениться. Ему давно уже детей иметь надо.
– Харик, что ли?
– Ну, да, Харитон…Да и Генералу нашему уже пора. А у них разница в годах пять лет.
– Да ты что? А я не слышала, что Харитон ваш женится. А кто невеста-то?
Ирини сочиняла на ходу:
– Он пока не разрешает говорить, кто она. Невеста не из нашего поселка.
Марфа, явно заинтересовавшись, вспомнила:
– Он же хотел жениться на Парфене. Помнишь?
– Какой Парфене? Поповиди, что ли? – Ирини сделала вид, что с трудом припоминает. – Когда-то да, хотел, да не разрешили ее родственники. Харик, я думаю, между нами говоря, и сейчас бы на ней женился, хотя уже с невестой все обговорили. Но, как известно, «против лома нет приема». Мы – родственники, хоть и дальние. Многие считают, что такие родственники вообще-то жениться могут. Парфена, может, и пошла б замуж, но родители артачатся.
Ирини зорко следила за тем, какое впечатление произвели на подругу ее слова. Она сразу заметила, что Марфа проглотила наживку о братовой женитьбе.
– Да, что об этом говорить! – продолжила она. – Расскажи лучше, как Лидка, сестра твоя живет. Говорят, мужа отхватила дай Бог каждому. Правда, что ли? – и Ирина оживленно повела разговор об общих знакомых.
Вскоре подруга ушла, и Ирини с Кики нетерпеливо ждали результата от той встречи с Марфой. Он не замедлил проявиться через день.
Неожиданно, средь бела дня, к ним в гости пришла родственница Роконоцы, она же – бабушка Парфены Поповиди. О чем они говорили, никто не знает. После ее ухода, Роконоца приказала собраться всем и обсудить, кто и когда пойдет свататься.
Значит, решила Ирини (Кики с Роконоцей были с ней согласны), все-таки испугались родственники, что Харитон женится, а Парфена, любя его, ни за кого не согласится идти замуж или, того хуже, руки на себя наложит. Такое уже раз случилось в Осакаровке.
Естественно, Ирина стала во главе делегации сватов. Пошли еще Ксенексолцы старшая и младшая, Генерал, Роконоца и двоюродный брат Ирини, Михаил Стефаниди, тети Кицын сын – как его называли, – «миллионер с девятого поселка». Миллионы свои сделал на мясе, работая в приемном пункте «Заготскота», где, видимо, не упускал возможности вознаградить свои труды кусочком телятины, говядины или свинины, которым потом приторговывал из-под полы. Он был очень внушительный: толстый, но красивый, шикарно одетый. Русская жена – ревизор обожала своего мужа – грека, не жалела денег, чтоб облачить в хорошую одежду его непомерно раздавшуюся фигуру. Шли конечно не с пустыми руками. Михаил, как всегда, самый щедрый, кроме ящика спиртного, одарил деньгами всех детей, которые сновали во дворе невесты.
Посредине переговоров появилась смущенная Парфена, которая так ни разу и не подняла опущенных глаз.
Ирине не пришлось даже уезжать, успела к началу учебного года. Свадьбу сыграли через три недели. Славная, надо сказать, свадьба была! Харитон цвел и пах, все его старания придать себе серьезный торжественный вид, были безуспешны: на лице его царили счастливые глаза, и улыбка не сходила с губ. Невеста была более успешна в сдерживании своих истинных чувств, но искушенному взгляду было достаточно посмотреть раз и увидеть, как они буквально притягивались, как магнитом, друг к другу.
В середине свадьбы встал исполином Самсон, попросил тишины, пригладил свои вислые усы и сказал:
– Люди добрые посмотрите на эту пару, что на красавца Харитона, что на прекрасную Парфену! Сегодня, они создали семью, оба стали Христопуло! Христопуло – фамилия достойная. Дай вам, Бог прожить достойную, счастливую жизнь, народить детей, и тоже воспитать их достойными этой славной фамилии.
Все зааплодировали, молодежь в некоторых местах повскакивала из-за столов, показывая свое уважение к молодым.
Дед Самсон продолжал:
– Я мало знаю Парфену, только знаю, что она достойная девушка и дай Бог ей многих лет жизни и счастья. А вот Харитона я знаю, как соседа. – Самсон откашлялся потому, как голос его вдруг сел. – Хочу сказать, что таких ребят, как Харик на свете мало. Я прожил много лет, знаю людей. И своего сына Пантелея люблю и внука Митьку люблю, но даже с родными своими не могу сравнить этого хлопца. Хорош, по всем статьям хорош!
Тут подвыпивший дед Самсон совсем расчувствовался и повернулся к жениху, потом решил подойти к нему. Сбив не одну табуретку, он дошел до него, обнял, поцеловал трижды, неловко пожал руку и невесте, и обернувшись ко всем закончил свою речь так:
– Дай-то, Бог Христопуло Харитону быть счастливым в семейной жизни, как я был счастлив со своей Софией! Дай Бог вам, молодожены, также здоровья и хороших уважительных детей!
Все опять захлопали в ладоши, и Самсон с побагровевшим лицом от браги и нахлынувших чувств пошел на свое место опять натыкаясь на табуретки и стулья.
Роконоца с Ксенексолцей только успевали смахивать с лица слезы.
В середине свадьбы восьмилетняя Наташа вдруг заявила, что дружка невесты ей нравится больше. Все стали шикать на нее, чтоб замолчала. Тут вмешалась сама невеста:
– Наташенька, тебе больше нравится моя подружка?
Наташа немного смущенная, хотела слукавить и ответить, то, что все от нее ожидали, что она просто пошутила. Но видя доброжелательное лицо невесты, она осмелилась сказать:
– Да.
– А почему, Наташенька? – опять мягко спросила невеста.
– Потому, что она беленькая, а ты нет.
– А, так это только потому, что кожа моя не такая белая?
– Да, кожа белая, – ответила совсем осмелевшая от такого внимания Наталия. Все засмеялись.
Кики обняла ее и что-то хотела сказать, но тут подошел брат Генерал, и тетка забыла о племяннице. Наташа отошла к своему двоюродному брату Алексису. Ирини наблюдала за своей дочерью и удивлялась. Надо же какая бойкая! Не боится ничего, и родную маму в том числе. Хотя получает довольно часто за своеволие и непослушание. Ирина постоянно учит ее, как себя надо вести на людях, как разговаривать, знать свое место. «Каждый сверчок, знай свой шесток!» – не уставала она ей внушать. Отметила про себя, что не так уж и плохо у дочки получается. Разговор у нее отчетливый, неглупый. Однако, разве она понимает, как ее замечание может смутить невесту? Мала да глупа еще, надо будет и этот случай объяснить ей.
Ирина, наконец, отвела свои строгие глаза с дочи, которая делала вид, что не видит маминого взгляда. Свадьба набирала ход.
Как хорошо жить около мамы! Ощущать ее тепло, заботу, внимание к дочери и внукам. Одно слово-мамочка!
Роконоца заметно постарела: на лбу и у рта морщины углубились, в некогда голубых глазах прибавилось блеклости. Но ходила она все также прямо, скорой походкой. Всегда в темной косынке на голове, завязанной сзади узлом на затылке, в темном в цветочек платье, в фартуке, всегда готовая что-то сделать по дому. Ирининым детям хорошо здесь: поправились, подросли. Было с чего: молоко, сметана, масло со стола не переводились. Спасибо дорогой мамочке, но пора ехать домой… Наташе через три дня в школу. Новую школьную форму, сандалии, фартуки черный и белый, портфель для нее она купила здесь на вырученные от винограда деньги. Перед отъездом, напоследок, Ирини обошла дома сестры, брата, пригласила к себе в гости.
– Приезжайте. А то к нам в Джамбул едут Саввины родственники, а вам вроде и дела до меня нет.
– Приезжала же Кики, – заметил Генерал.
– Ну, а братьям почему не приехать?
– Ладно, живы будем, приедем, – пообещал Харик, оглядываясь на жену приветливыми глазами.
– Вы приезжайте, – сказал Генерал. – Привози свой виноград, спекулируй. Я слышал народ доволен твоими фруктами…
– Мне, по крайней мере, понравилось спекулировать, – засмеялась Ирини.
– Дорогу хоть оправдала? – спросила мать.
– Оправдала, мама, и даже сверх того.
– Ну, молодец! Приезжай каждый год, может сможете вылезти из своей нищеты.
– Думаю, Бог даст, пока Женечка не пойдет в школу так и буду делать. А уж потом устроюсь куда-нибудь на работу.
– Ты делай, как Митька-Харитон, наш сосед: работай, но и спекулировать не забывай, – дал дельный совет Генерал.
– Он же, наш Митька-Харитон и посоветовал мне заняться виноградом.