Переехать бы к ним в Поляну жить! Надо это обговорить с ним завтра, сегодня уже поздно. Гостям пора уже и отдохнуть. Савва устал, но тетя Рая только что, отплясав с народом, выглядела очень бодрой. Сейчас она оживленно разговаривала с сидящим за столом соседом Костаса, Иваном, мужчиной ее возраста. Как всегда, в ходу были ее жесты, гримаски и кокетливый взгляд. Савве стало неприятно, и он отвернулся. В конце-концов она одинокая женщина, может, она хочет замуж. Хотя для него тридцатипятилетнего, пятидесяти пятилетняя женщина казалась старушкой, которая не должна думать о мужиках. По крайней мере такое мнение бытовало там, у них в Казахстане.
С другой стороны, что удивляться – кругом полно молодых женщин незамужних потому, что после войны не хватало мужчин на всех. Как в той песне» «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят», в действительности не девять, а только шесть. «Может, в этих краях по-другому смотрят на эти вещи, кто его знает? – мелькнуло у него в голове. – Не мне судить, она жизнь прожила».
Засыпая на вторую ночь, он подумал, что его жена и дети давно спят, три часа разницы во времени на него все еще влияют. Говорят, это будет продолжаться с неделю. Пора давно спать, но Савва еще долго не мог заснуть, вспоминая весь сегодняшний день у Костаса. Заснул с улыбкой на губах. Под утро ему приснилась недовольная жена и плачущие дети. Он взял на руки Женечку, и она успокоилась. Катюша хватала его за колени и тоже просилась на руки. Хмурая Наташа стояла в углу и молча грызла ногти, что она раньше никогда не делала. Рядом постоянно звучал недовольный голос Ирини. Савва резко открыл глаза от того, что учащенно билось сердце. Сел на кровать. Слава Богу, это только сон. На самом деле, он в доме у брата. «Вот так, товарищ, меньше пить надо, не будут кошмары мучать», – указал он сам себе.
Сегодня надо ехать назад, завтра у тети работа. А, может, она сама уедет? Он проводит, посадит на вертолет, купит ей билет. Он видел, как тетке нравится в доме Костаса, нравилось, как их принимали. Ну так что ж, ведь не чужая, а родная тетя. Здесь так хорошо, а Адлер и Сочи он еще увидит, может, с Костасом съездит. Не успел он заикнуться брату об этом, как тот подхватил:
– Конечно, кто тебя отпустит?
– Савва, ты не представляешь, какую у нас турбазу в горах отстроили! Поедем покажем тебе. И ресторан там есть чудный! Ты, наверно, в таком не бывал, – сказала Марица.
– Наверно, где уж нам ссыльным, – заметил с сарказмом Савва.
– Новый начальник турбазы, мой новый друг, – продолжил Костас, – полковник Кохан Александр Владимирович. Хороший человек, тебе понравится.
Марица улыбнулась своим мыслям.
– Ты что улыбаешься, некучи?
– Да, вспомнила… Говорят, он такой женолюб, так обходителен с женщинами, что даже последняя уборщица на его турбазе чувствует себя при нем женщиной: всегда аккуратно одеты, причесаны, не хамят, не матерятся. Просто удивительно!
Костас слушавший жену вполуха, хмыкнул и опять обратился к Савве с предложением:
– Короче, съездим вместе, куда хочешь. У нас помощников хватает на пасеке. Дня два побудь здесь, а там поедем. Ты сказал на месяц приехал?
– Да, не знаю, как получится: может, немного больше, а, может, немного меньше.
– Зачем меньше, давай больше, – Костас подмигнул и похлопал его по плечу. – Тетку Раю я уже отвез на остановку. Давай к столу. Позавтракаем. Потом, пойдем к нам на пасеку, кое-что сделаю, дам распоряжения и сразу сходим с Марицей к ее сестре. Хотя, может, они сами придут: послал я за ними сына Ваську. Пошли, садись за стол, – Костас жестом показал ему место рядом с собой.
За столом уже сидел его старший сын, Семен. Марица хлопотала у керогаза. Она была в нарядном ярком платье, подчеркивающем ее стройную фигуру.
Стол тоже был ярким. Такого разнообразия, кажется, не всегда и на свадьбах увидишь. Тут были и соленые огурцы, и помидоры, и варенная картошка в масле, посыпанная мелко резанным укропом, и рыба, и жаренное мясо с какой-то подливой, и икра баклажанная, и нарезанное мелко сало, и лук зеленый, и что-то еще, что не успел объять глаз. Савва отвел глаза.
– Ну и стол у вас! Свадьба что ли? Или кого-то в гости ждете?
– Никого мы не ждем. Ты у нас дорогой гость, – с улыбкой ответила Марица
– Конечно! Именно! Давай, садись. Выпей красного вина, – подхватил Костас.
Савве не хотелось спиртного, но отказываться было неудобно:
– Разве, что немного. А то вчера я изрядно выпил. Даже сон тяжелый приснился.
– Сон? Какой сон? Расскажи, – заинтересовался Костас, – Марица умеет сны разгадывать.
Но Савве не хотелось об этом продолжать. Ирини тоже мастерица разгадывать сны. Иногда целыми днями ходила со своими версиями разгадки, пока, наконец, не скажет окончательно, что к чему. Часто впопад, но бывало и невпопад.
Прибежал Васька, поздоровался, сел за стол.
Савва перевел разговор на детей. Как они учатся, да и какие у них увлечения. Рассказал кое-что из своего детства, и из детства их отца. Марица с Костасом тоже вспомнили смешные и грустные моменты. Завтрак прошел очень содержательно, а, главное, весело, с частыми взрывами смеха… Савва заметил, как ребята ели без особого аппетита. Видно было, что такая еда у них постоянно, и она им надоела. Его бы дочки так бы не ковыряли яичницу на сливочном масле. Ее б уже давно не было на столе вместе с этим сыром и огурцами, и помидорами, и всем остальным. Сердце неожиданно защемило. «Как они там?» – мелькнуло у него. Но внимание его уже было занято пришедшим в гости свояка хозяина, а следом шла его жена, сестра Марицы. Маленькая, довольно симпатичная, толстенькая Марфа, конечно, уступала сестре во всем. Да и то сказать, не часто увидишь такую стройную, высокую, с красивой осанкой и благородным лицом, как Марица. Они обнялись. Марфа казалась на голову ниже сестры. Муж ее, высокий сероглазый красавец – Харлампий, принес с собой кеменже. Средь бела дня они устроили себе веселье. Одни просили Савву сыграть знакомую мелодию, другие просили Харлампия сыграть греческую музыку на кеменже. Марфа оказалась необыкновенно голосистой. Костас пел чистым, густым баритоном. До позднего вечера, не вставая из-за стола, который каким-то образом успевал пополняться едой. «Моя, Ирини, уже была бы не довольна», – подумал Савва, нажимая на клавиши баяна, наслаждаясь беспроблемным, веселым временем. На пасеку они так и не пошли, Костас посылал туда детей с записками: кому, что делать, пока его нет.
Назавтра Савва поехал в Лесное, пообещав, к вечеру вернуться. С ним поехал Харлампий, коротко – Харик. Он работал сторожем на Полянской Гидроэлектростанции. На смену ему заступать поздно вечером, так что он с удовольствием сопровождал Савву. Всю дорогу они говорили о Греции, ее короле и правительстве. Король Константин владел душой и сердцем Харлампия, и он впитывал в себя все, что рассказывал Савва о Греции и короле и его семействе. Говорил, собственно, в основном Савва, Харлампий, завидуя обширным познаниям гостя, только хмыкал и поддакивал. Такого кругозора, сто процентов не было даже у свояка Костаса. Харик ужасно позавидовал Савве, что у него есть цветная открытка короля Константина с женой, Датской принцессой и двумя их детьми, сыном и дочкой.
– Ну и как они выглядят? – спросил Харик, прямо-таки, сгорая от любопытства.
– Константин – красавец, настоящая греческая мужская красота. А королева – нежная беленькая, красиво одетая и причесанная. Любо-дорого посмотреть. Она датчанка.
– А дети?
– И дети хорошенькие. Там им четыре и шесть лет. Просто – ангелочки.
– Красивая семья! – восторгался Харик. – В Греции все должно быть красиво, а королевская семья – в первую очередь. Как ты, Савва, считаешь? – спрашивал он совершенно серьезно.
В Лесном их встретила мама Костаса, тетя София, наимудрейшая и добрейшая женщина. Это она, после бомбежки Адлера в сорок втором, когда убило сестер Женю, Катю и бабушку, приехала за ними и позвала мать Саввы жить в Лесное.
Тетя София так обрадовалась гостям, что не знала куда их посадить и чем угостить. Бегала туда-сюда из подвала за соленьями, салом и вином на кухню, позвала соседку помочь. Она, конечно, внешне сдала. Ей уже за шестьдесят, постоянно одна, в работе. Сыновья не с ней: Костас в Поляне, Сташка живет в Краевском, около Адлера, а Ваня женился на украинке и живет где-то в Запорожье.
После обильного обеда, они втроем прошлись по тем местам, где бегали в детстве со своими друзьями и братьями. Родной воздух, любимые места, чуть ли не заставили его прослезиться несколько раз. Стеснялся Харлампия, который все осматривал по-хозяйски и задавал вопросы тете Соне, а та отвечала степенно и исчерпывающе. Харик ненадолго пошел навестить своего родственника, а Савва с тетей Соней присели на тонкое старое, почти трухлявое бревно, служившее лавочкой, и повели беседу о так быстро пролетевшем времени. Тетя Соня снова и снова вспоминала тяжелые, незабываемые годы, которые провела с любимой и незабвенной двоюродной сестрой, Наталией, Саввиной мамой, Царство ей Небесное!
Уже неделю мужа не было дома. И так было хорошо! Ирини наловчилась с утра сготовить на целый день и прибрать за детьми. Пока Наташа нянчилась с младшими, она настраивала свою швейную машинку и шила. Шитье – заветная ее мечта. В глубине души она думала, что когда-нибудь она сможет работать в «Ателье мод», как ее соседка Лиза. Ведь тоже не из грамотных. Ну, окончила, правда, четыре класса. Читает и пишет хорошо. Сама Ирини трудно читала, а писала и того хуже. Швейную машинку Ирини приобрела год назад на вырученные деньги с помидоров и огурцов, проданных около продуктового магазина на химпоселке. Теперь одно удовольствие: шей себе и шей. В киоске около ДК химиков, купила книгу с моделями платьев и выкройками. Лиза помогла разобраться с некоторыми из них. Первое, что ей захотелось сшить – платье старшенькой. Правда Наташа часто убегала, не дозовешься домой на примерку. За ней больше нужен присмотр, чем за малыми, хотя и получает затрещины, дай бог каждому почти каждый день. Помогает мало. Тут нужен отец. Его Наташа любила и побаивалась. Верней – не хотела его ничем огорчать. После очередных шлепков, она не преминет сказать, что приедет папа, она все ему расскажет. Одно слово – цагана, то есть «обезьяна».