– Вот тебе и на! Не думал, что я такой особенный. Твой Костас не хуже…
– Он тоже ничего, брат же твой. Но куда ему до твоей интеллигентности! – Марица произнесла последнее слово легко, словно она давно решила для себя, что из себя представляет ее муж.
«Так вот что ее привлекает, – расцвел Савва, – пожалуй, да, так оно и есть. Костас попроще, прямее. Он как на ладони. Не в пример мне. Не даром Ирини говорит, что я сам себе на уме. Ну что ж, значит, я и такой Марице больше по вкусу. Я сам себя не знаю толком, а она меня сходу раскусила», – искренне удивлялся он.
На днях, они втроем ходили к другу Костаса, Завадскому Виктору Петровичу, начальнику Краснополянской Гидроэлектростанции, которая была закольцована в общую энергосистему области и являлась стратегическим объектом. Построили эту ГЭС, как выяснил Савва, на реке Мзымта с тем, чтобы обеспечить электричеством Красную Поляну и прилегающие к ней небольшие поселки: Кепша, Эсто-Садок, Медовеевка, Чвижепсе, все население которых, в настоящее время, составляет около четырех тысяч человек. Высоких должностей при поселке было совсем немного: начальник турбазы Министерства Обороны, начальник турбазы профсоюзов «Горный Цветок», строительные начальники, начальник Краснополянского заповедника, председатель поссовета, управляющий пчелохозяйством и всеми уважаемый начальник ГЭС, Петр Завадский, под руководством которого она была построена, сразу после войны, в основном, силами пленных немцев. Виктор Петрович был человеком редкого обаяния и интеллекта, плюс ко всему – необычайно умелым начальником. Подчиненные не только уважали, но искренне любили и почитали его.
Начальник ГЭСа был постарше Костаса лет на десять. Эрудированный, умный, современный, очень видный внешне, он производил впечатление на любого, и на Савву тоже. Его шофер приехал за гостями точно в семь часов, как договорились. Через минут десять они въехали на усадьбу с землей в соток тридцать. Красивый двухэтажный дом был окружен фруктовыми деревьями. Из дома неслись музыка и слова модной песни «Ландыши» в исполнении Гелены Великановой. Савва сам мог легко наиграть эту музыку. Виктор Петрович с маленькой, стройной, очень приятной и улыбчивой женой, встретили их со всевозможным радушием. Зинаида Федоровна представила своих двоих дочерей – подростков, которые возились у проигрывателя с пластинками. Сын, лет восьми появился попозже. Внешне он удивительно напоминал отца. Виктор Петрович сказал, что зато характером не в него. Совершенно мягок по характеру, в маму. Савва обратил внимание на благородные черты лица хозяйки.
– Правильно, – пояснил Костас, – жена Виктора Петровича дворянского происхождения, да и сам хозяин, не из простых, – перевел он глаза на мужа Зинаиды Федоровны.
Марица с хозяйкой дома, вскоре, оставив их, пошли вместе с девочками накрывать на стол. Через где-то полчаса, приехал председатель поссовета Леонтович Федор Алексеевич, их общий друг с симпатичной пухленькой женой. За столом мужчины говорили, в основном, о делах производственных. Казалось бы, что общего у пчеловода, местного администратора и электрика, хоть и главного электрика? Но они говорили и говорили, и говорили о своих работах, о друзьях каких-то своих знакомых, о руководителях пчелохозяйства, о литературе, поэзии, искусстве, кино. О новом управляющем Краснополянского пчелохозяйства – Виноградове и его заместителе Владимирове, о новых планах развития пчеловодства. Настойка ликера, которую сделал сам хозяин, теплая обстановка, взрывы смеха, от постоянных шуток мужчин, включая Савву, сделали свое дело: все чувствовали себя непринужденно, уютно, как у себя дома. Леонтович вдруг начал декламировать из «Василия Теркина», через минуты две его перебил Завадский, продолжая декламировать эту же поэму. И так, они по очереди, почти не сбиваясь, прочли добрую половину произведения. Савва был в восторге, он не жалел слов, расхваливая чтецов.
Председатель поссовета, переполненный чувствами, обнял Савву:
– Дорогой мой человек! Мы же ветераны! Мы же прошли войну от первого, до последнего дня. «Теркин» – часть нашей жизни!
Хозяин дома, тоже явно расположился к брату Костаса. Он посматривал на него острыми глазами:
– И почему бы тебе, парень, не переехать с семьей к нам сюда? Приезжай! Бросай своих казахов! Знаю я их, как облупленных. Поработал с ними на целине. Не дай, Бог! Привози семью, поможем, устроим!
Растроганный Савва не знал, что и сказать.
– Да я бы с удовольствием. Да выпустят ли ссыльного? Не знаю…
– А ты узнай, спроси, – присоединился, заметно опьяневший, Федор Алексеевич, – сделаем, все что можем, Костас, ты же хочешь, чтоб брат твой жил поблизости?
– Еще, как хочет! – услышал Савва Марицын голос.
– Кто бы не хотел такого брата? Человек спокойный, не пьющий, не скандальный, образованный. Он шестилетку закончил без единой четверки. Учился на одни пятерки. Ну? – Костас поднял указательный палец. – Можете себе представить, чтоб человек так мог учиться?
Все даже замолчали. Женщины уважительно смотрели на него.
– Костас, не пугай людей. Я такой же, как все. Просто легко давались науки.
Федор Алексеевич хмыкнул:
– А я был троечником. Редко получал пятерки. Хорошая отметка для меня была праздником. Да… Кхм. Кхм. Учиться некогда было. Я один пацан постарше, остальные малыши. Всю мужскую работу дома делал. Отец с утра до ночи на работе. Он тряхнул головой. – Так что нам грамотные люди, тем более отличники нужны. Переезжай, брат. Не пожалеешь!
Савва был рад такому обороту дела, хотя был почти уверен, что навряд ли удастся план Костаса, подвести влиятельных людей поселка к такому приглашению ссыльного человека из Казахстана. Костас утверждал, что все решают связи. У Саввы никак не укладывалось, как будет это возможно вырваться из Казахстана? Кто его выпустит? По крайней мере еще никто не выехал оттуда насколько он знает. Уезжала же семья Ирини, и как они не упирались, не хотели вернуться назад в Осакаровку, все-таки пришлось. Хотя, последнее время разговоры идут, что можно будет скоро переехать в родные места и в любое место страны. Спасибо правительству Никиты Хрущева!
Речь зашла о членах политбюро, без видимых причин удаленных из руководства – Кирилленко и Мазурове. Вспоминали крепкого руководителя Федора Кулакова. Говорили о председателе Хрущеве, о главе КГБ. Вспоминали последнее посещение своей краснополянской дачи министра Обороны СССР Андрея Антоновича Гречко. Посыпались анекдоты на военную тематику. Полковник Кохан, начальник Краснополянской турбазы, знал их бессчетное количество. Вся эта информация была неофициальной, но друзья Костаса были неплохо осведомлены о событиях в правительственных кругах. Кто его знает откуда они черпали информацию? Может, много чего узнавали из окружения министра обороны Гречко. Офицеры, окружавшие его, постоянно встречались с умницей и весельчаком, начальником министерской краснополянской турбазы. Кроме того, партиец Костас немало чего узнавал на партийных собраниях. Савве, конечно, были известны фамилии этих деятелей, но не более. Он удивлялся, как мало он, оказывается, знает несмотря на то, что ежедневно прочитывает центральные газеты.
Заговорили о первом Секретаре Краснодарской компартии Медунове. Он часто бывал в Поляне и пил медовуху на пасеке Костаса. Все просто преклонялись перед хозяйственными талантами руководителя края, сумевшего объединить несколько прибрежных районов и создать сплошную курортную зону на протяжении полутора сотни километров. Долго говорили о перспективах развития курорта и самой Красной Поляны. Савва извелся от зависти к этим людям. Ну почему он не мог жить среди них?
Сидели до глубокой ночи. Наконец, жена Федора Алексеевича поднялась. Подвыпившие гости принялись уговаривать ее посидеть еще, но тут же засобиралась и Марица. Договорились встретится через день снова, по причине дня рождения хозяйки дома. Наконец, после долгого прощания, они разошлись.
Савва спал, как в пропасть провалился. Утром ему приснился сон, что Ирини ругает его за что-то. Он же отнекивается и оправдывается. Проснулся, как от толчка. В ушах звучали ее слова: «Смотри, как бы не пожалел обо всем!»
«Что она имела ввиду? Даже во сне она его видит насквозь. Что я такое сделал? Подумаешь задерживаюсь. Понять можно, что не каждый год я сюда езжу. Одна дорога сколько стоит! Приеду же, никуда не денусь».
Над головой жужжала пчела. Савва накрылся с головой. Голова гудела. Наливка давала о себе знать. Сколько раз себе давал слово не пить совсем. Не шло ему спиртное. Вчера наливка показалась ему вполне удобоваримой и вкусной. Кажется, и водкой он побаловался.
В комнату заглянул Костас.
– Ну, вставай. Поедем на пасеку. Марица уже приготовила завтрак.
За столом Марица заметила, как их гость морщится от головной боли.
– Что-то беспокоит? – спросила она участливо, заглядывая ему в лицо.
– Да, нет. Нет. Это так…, ничего серьезного.
Марица пристально посмотрела ему в лицо.
– Наверное вчерашняя водка тебе не пошла. Я ее тоже не люблю. На, выпей капустного рассола. Она подала ему полстакана рассола. Савва выпил его в два глотка. Она налила ему еще. Теперь он пил медленно, растягивая удовольствие.
Голова прошла чуть ли не мгновенно.
– Ну как? спросила она минут через пятнадцать
– Ты, Марица, волшебница. Спасибо! Можно начинать все заново.
– Подожди немного, на пасеке тебя поджидает медовуха. От нее никогда голова не заболит. Она только полезна для здоровья, – заявил Костас, деловито разрезая и раскладывая у тарелок хлеб.
Савва не хотел думать о спиртном.
– Отлично, медовуха, так медовуха! – произнес он торжественно – бодрым голосом.
На пасеке было мало народу. Все были чем-то заняты. Место для ульев, конечно, отведено очень большое. Двое ребят и три девушки были практикантками. Они выбирали пчелиное молочко из пчелиных сот. Савва посмотрел, ему не понравилось: какие-то червячки, какая-то крохотная желтая масса около них, называемая молочком. Брр…