Дмитрий сам уже полгода не выезжал никуда. Дал Слону денег и тот с женой дважды съездили в Алма-Ату. Товар реализовали сами. Харитону только привезли его часть денег. Зимой Слон решил ехать с семьей Харитона в Москву к профессорам: Клео должна была к тому времени найти нужных ученых докторов осмотреть Мишутку… Она написала письмо, что к Новому Году, Алексис, узнав о проблеме Харитонова пасынка, обещал тоже приехать в Москву. Если б не болезнь Михаила, Ирини бы попросила Харитона сфотографироваться там с Алексисом, посмотреть, какой он теперь, но здравомыслие не позволило ей это. Авось и сами догадаются вместе сфотографироваться.
Ирини тоже иногда ездила с ними в церковь вместе с новой кумой Мирой, эстонкой по национальности. Ирини крестила ее сына год назад. Кума Мира приходила часто. Вместе, они сидели обсуждали свою жизнь. Вышивали. Рассказывали анекдоты. Мира жаловалась на своего мужа. Он был братом Ирининого соседа, живущего через дом, Сашки Попандопуло. У него в доме Ирини и познакомились с ней. Когда Мира развелась совсем недавно с мужем, Ирини не удивилась. Последнее время Мира была особенно раздраженной, казалось даже, без желания разговаривала с Ирини. Двухлетний крестник, Валерка постоянно плакал. Мира опять говорила о своей тоске по родной Эстонии, а поехать туда нет возможности. Не хватает денег, муж мало зарабатывает. Но, все-таки, она где-то добыла денег и внезапно уехала. Вот так бывает. Ушла кума из ее жизни, а ведь так Ирини к ней привыкла… Она молилась за Миру, за крестников, за всех: Михаила, Валерия, за себя, за мужа, за своих детей. Честно сказать, любить она могла только своих детей, ну, и племянников. Той души, которую она отдавала детям своим, хоть и дубасила частенько, она никому не могла дать. И это удивляло ее в себе. Почему она не могла любить всех детей так же сильно, как родных? Не могла. А тем, кто обижал ее родных детей, она не давала спуску – могла поколотить их, поскандалить с их родителями. Еще не хватало, что б ее детей кто-то трогал! Боже упаси! Хватит, сколько они, бедные, от нее самой получают. Она – мать, и ее тумаки учат их жизни, а другим нечего касаться их.
Скоро и Женечка пойдет в школу, наконец, она сможет устроиться на работу и не зависеть от мужниной зарплаты, которой не хватало на самое необходимое. Она не переставала удивляться, точнее сказать: завидовать Харитону, которому удавалось обеспечивать, по сути дела, две семьи. И не просто – абы как! В их доме и мебель была какая-то заграничная, румынская, что ли? Кругом толстые красивые ковры, даже на полу в зале. Хрустальные вазы, рюмки. Все так красиво подобрано. Чего стоят одни плюшевые занавески и такое же покрывало в спальне! Просто буржуи!
Как-то заикнулась Савве по поводу их достатка, дескать, не мешало бы и им серьезно заняться торговлей хотя бы собственного винограда. Тот буркнул, что никогда спекулянтом не был и не собирается им стать – не по нутру ему сдирать с покупателей три шкуры. Кроме того, за незаконную торговлю можно попасть в места не столь отдаленные. А ему туда не хочется, хватит, побывал уже.
Вот и новая весна. Ирини много работала на огороде, и ее протянуло так, что не могла встать неделю с постели. Сразу после этого она серьезно заболела. Пошла в больницу, врач Фаина Михайловна Степницкая, выписала лекарства, но они и не думали помогать. Ирини не могла понять, с чего это у нее такое внутриматочное воспаление? Но чахнуть она стала заметно. Она вспомнила, как однажды они с тетей Соней пошли к женщине – знахарке, а та направила их к мужчине – знахарю. В тот раз у Ирини почему-то от локтя посинела рука, и она не могла ее разогнуть, не то, что поднять. Ирини не знала, что произошло с рукой: то ли после сна затекла, то ли, где ударила. Ну, тот знахарь, велел закрыть глаза и, как рассказывала тетя Соня, резко сделал надрез на сгибе руки, из вены хлынула черная кровь. Знахарь сказал еще немного, и началось бы заражение крови. Теперь вот того знахаря не было. Уехал куда-то в Узбекистан. А бабка – знахарка сказала, что на этот раз кто-то ее сглазил. Она вылила расплавленный воск в воду и показала, на всплывшего на воде, подобия воскового лица.
– Вот видишь, Это та женщина, что наколдовала на тебя. Завтра она придет к тебе с утра. Если хочешь, ткни сейчас на воске ее лицо и, когда завтра она придет к тебе, то будет иметь рану на лице, если ткнешь сюда, в глаз, – останется без глаза. Ирини отказалась:
– Я не хочу никого наказывать. Это забота Бога.
– Молодец, – ответила знахарка, – потому тебя и любит Бог.
Наутро к ней зашла женщина с их улицы. Тетя Соня спрашивала, кто это, но Ирини не сказала. Зачем? Только Бог знает, что двигало этой женщиной, когда желала ей зла. Знахарка дала траву заваривать и пить. Уже через неделю Ирини была почти здоровой. Она с трудом верила этому чуду. Ведь она болела около двух месяцев. Потом, позже она встретила эту знахарку, спросила, где можно такой травы взять еще, на всякий случай, так уж она полюбилась ей. Оказывается, она растет почти на каждом шагу, но ее можно собирать в определенное время, когда шляпки этой высокой травы цветут. В это лето она с детьми не ездила к своим в Осакаровку, а так хотелось. С середины лета она, больная, приторговывала своим виноградом у магазина. Доход небольшой, но все-таки. Ничего поедет на следующий год. К осени обещалась приехать мама. Скорей бы! Но, в середине августа, вместо приболевшей Роконоцы, приехала в гости сестра Кики с сыном. Алекси уже вырос, такой красавчик! Кики его обожала. Он на год младше Наташи. Младшие девчонки ревнуют к нему, а он признает только Наташу. Недавно они купались на речке, хотя им запрещалось это. Но разве уследишь за этой неуемной Наташкой. Ушла с Алекси, а он каким-то образом потерял один из своих сандалий в речке. Но Кики его особо не ругала. Пошла и купила новую пару обуви. Зато Наташка получила, будет знать, как не слушаться и тащить за собой всех в этот грязный арык.
Ирини, наконец, после долгой мерзкой болезни отвела душу с сестрой. Целыми днями они находили темы для разговора. Кики подробно рассказала, какие за Яшкой бегают осакаровские девчонки. Генералу уже за тридцать, а он никак не выберет на ком жениться. Что за человек! А что? Ему и так хорошо. Любая девчонка его! А все свободное время он любит проводить с друзьями. Уже почти все друзья переженились, и даже закадычный друг скоро женится, а их братец – никак. Вот, говорит, куплю все новое в новый дом тогда. Дом уже почти готов. Так, что, может, на следующих год и женится. Кто же будет та, которую он соблаговолит выбрать? Наверно, необыкновенной красоты и ума будет у них невестка.
– Недавно вышла замуж Харитина Шембелиди, помнишь, какая красивая она? – спросила Кики у Ирини в первый же день своего приезда.
– Вышла? Жаль… Мы ведь с тобой надеялись, что наш Яшка женится на ней.
– Наш слишком заумный. Чего ему надо, он сам не знает, – поджала губы Кики.
– И за кого она вышла?
– Это целая история, длилась она весь этот год, – принялась рассказывать Кики. – За ней ухаживали Спиридониди Кирилл и Конаки Васька. И один и другой хотели на ней жениться. А она все не могла решить за кого выйти: и тот и другой хороши собой и зарабатывают нормально. Однако Васька ей немного больше нравился, он ведь настоящий красавец, да и раньше Кирилла за нее посватался. – Кики глубокомысленно подняла брови, задумалась.
– Ну и дальше что? – нетерпеливо поторопила ее Ирини. Кики, как если ее разбудили, продолжила:
– Этме, кетме – время подперло и оба подошли к ней, дескать решай. Подумала она подумала и решила проверить их любовь.
Иринины брови поползли наверх:
– Интересно! Ну и, как это ей удалось?
– А вот догадайся! – Кики хитро улыбнулась. – Ни за что не догадаешься! Это могла придумать только красавица Харитина. Так вот, говорит, она отдельно Кириллу, а потом Ваське, что дескать она, к сожалению, уже не девственница и, если это их не смущает, то она согласна выйти замуж.
Лицо Ирини выражало напряжение и интерес:
– Ну и, как они среагировали?
– Васька отказался.
– Дурак!
– Ну, а Харитина страшно возмущалась, дескать, понятно, что было надо Ваське и вышла замуж за Кирилла. Он на нее не надышится, на руках носит. А Васька на себе волосы рвет.
Не успела Ирини порадоваться счастливому концу этой истории из Осакаровки, как Кики преподнесла еще одну:
– А помнишь, нашего красавца Ясона Попандопуло? – спросила она
– А кто ж его не помнит. Самого красивого парня?
– Вот-вот. Женился он! Эта София была его соседка. Даже на год старше его. Все думали, что это приятельские отношения, соседские. А когда он собрался свадьбу справлять, то его друзья и родные стали говорить, дескать, посмотри какая она никакая и какой ты красавец. Где твои глаза? А он знаешь, что ответил? – Кики многозначительно посмотрела на сестру. Ирини внимательно слушала.
«Возьмите мои глаза и посмотрите на нее моими глазами». Представляешь? И женился и живут душа в душу, только позавидовать можно.
– Небось, сразу после свадьбы похорошела от счастливой жизни?
Кики удивленно посмотрела на сестру:
– Именно! По крайней мере, мне так показалось. То была такая худая, как кляча, а сейчас такая деваха, сюда смотри! Округлилась вся, румянец появился, часто улыбается, волосы красиво завивать стала.
Кики на минуту прекратила свое повествование. Задумалась, вздохнула:
– А я вот была красавицей, а счастья ни одного дня не видела. Теперь, посмотри на меня, – куда делась вся моя красота?
– Такая наша судьба, – Ирини тоже вздохнула.
– А ты то, что опять недовольна?
– Да, я так. А чем особенно быть довольной?
– Ладно тебе. Муж есть, он не пьет, не бьет. Что еще надо?
– Ты думаешь, больше ничего не надо?
– Думаю, что надо, но мне бы и того б хватило.
– Ладно, не стоит об этом слишком долго рассуждать. Жизнь все – равно не изменишь.
Сестры грустно посмотрели друг на друга и отвели глаза.