– Сколько же старшему ребенку?
– Марице уже год и пять месяцев сказал Алексей.
– Так у вас будет разница, как у Жени с Катей.
– Кстати, если это будет девочка, мы ее тоже назовем Катя, – с гордостью заявил Алексей
– В честь мамы?
– Да.
Жена кума, больше молчала и смущенно поглядывала на симпатичную Ирини и ее хорошеньких дочек. Младшая из которых была крестницей мужа.
Алексей приобнял Женечку, потом Катю, перекинулся с ними словами и купил им еще по мороженному. Девчонки явно были довольны. Они не забыли для приличия сначала отказаться, а потом, как бы сделав одолжение, взяли угощение. Алексей показывал свою щедрость, не забыв и женщин. Девочки сходу полюбили доброго дядю. Ирини смотрела на его сплющенное лицо. Каким он был красавцем! Но слишком охочим до девчат. Вот и разбили братья девочек, которых он домогался, всю его красоту. Хорошо не убили. Судился даже с обидчиками, но ничего не добился. Никого не посадили за избиение. Теперь, кажется, он остепенился. Но в душе, навряд ли. Ирини вспомнила его попытки по отношению к ней и захотелось поскорее распрощаться.
– Заходите, если будет время.
– Обязательно, может быть на следующей недели, – с готовностью отозвался кум. С наилучшими пожеланиями, приветами домашним они разошлись. Ирини облегченно вздохнула. Как все-таки некоторые люди малоприятны, – она подхватила сумку. – Ну, что красавицы, наелись мороженного?
– Нет, – возразила Женечка. – Я еще хочу.
– Нет, дорогая. Ты же не хочешь получить воспаление в горле?
– Все равно хочу.
– Нельзя, будет горло болеть, – благоразумно согласилась Катя. – У меня часто болит горло, правда мама?
– Потому, что пьешь холодную воду. Как только в прошлом году провели воду в нашем дворе, как начала ты пить воду из крана, так с тех пор и случается с тобой такая беда.
– Мороженное – то холодное, тебе, значит, нельзя, – убедительно произнесла Женя,
– А я пью из крана и никогда не болит горло. Значит мне можно еще одно мороженое.
– У тебя живот отморозится, не только горло, – рассмеялась Ирини. – Слишком много ты хочешь, дорогая. Как ты считаешь, Катя?
– Много, – согласилась Катя.
– Ну и не надо! – обиженно бросила Женя и тут же спросила:
– А завтра ты купишь нам мороженого?
Ирини насмешливо измерила ее взглядом:
– Не знаю, посмотрим на твое поведение.
Женя скорчила рожицу Кате:
– Так – то! А я завтра снова поем мороженного.
– Я тоже! – обиженная Катя показала ей, в ответ, язык.
Ирини строго вмешалась:
– Какие вы у меня молодцы! Я вижу, что вы обе не хотите даже газировки.
Девчонки сразу присмирели и остаток пути шли, теребя маму разными вопросами не давая сосредоточиться на своих собственных мыслях. «Да и нечего вечно о чем-то думать. Не так уж ты часто прогуливаешься вместе со своими детьми», – одернула себя Ирини. Она принялась расспрашивать все что возможно у своих девчушек. «Какие они у меня толковые!» – радовалась она про себя.
Хвалить детей было не в правилах ее семьи. Она было раз расслабилась… Роконоца была у них в гостях во второй раз. Женечке было три года. Ребенок упал и ударился головой о цементный пол. Малышка закатилась в плаче, Ирини в страхе вскрикнула, подхватила ее со словами: «Гурпанц те манас», что по-гречески означало «Сокровище мамино!» – поцеловала ребенка и стала успокаивать ее, а Роконоца так строго взглянула, даже сверкнула глазами.
– Что ты так сюсюкаешься с ними! Ничего страшного с ней не произошло. Наперед осторожнее будет.
– Но, мама, она ж ударилась, ей же больно, – стала оправдываться Ирини, но Женечку с рук спустила.
– Разве я вас не любила? Разве я вас не хотела жалеть по каждому поводу? Но жизнь требует другого обращения, если хочешь из них вырастить нормальных людей, – резко заметила Роконоца и велела Женечке идти играть. И та сразу испуганно успокоилась и потопала к сестренке. Внучка, еще несмышленыш, а поняла, что-то тут не так, уж слишком бабушка строго выговаривала маме.
Катюша определенно пошла в отца своей музыкальностью. Она уже в третьем классе по музыке. Учится в Доме культуры химиков. Еще в первом классе школьная учительница пения настоятельно рекомендовала родителям отправить дочь в музыкальную школу. Три года назад Ирини загорелась этой идеей. Поговорила с Саввой и детьми. Наташа обрадовалась. Ей хотелось, чтоб в доме было пианино, как в порядочных семьях. Возможно, и она бы поучилась у своей сестры. Платить за уроки музыки за двоих детей родители не собирались.
Савва не хотел пианино. Он думал, что его за эти деньги потом не продашь, если они надумают уезжать. Ну, потерпели бы немного с музыкальным образованием. Нет Ирини срочно хочет этот агрегатный инструмент.
– Я не пойму, ты что не хочешь покупать его? – спросила, в конце концов, с раздраженьем жена, после его бесконечных оттягиваний и видимого неудовольствия от этой идеи с покупкой.
– Да нет, почему?
– Тогда хотя бы для приличия порадуйся вместе со мной и ребенком. Возможно, твоя дочь станет профессиональной музыкантшей, может ей это удастся, тебе на радость. Если ты так упираешься, давай купим подержанное пианино. Мне тут предлагают недорого, всего за четыреста сорок рублей. Хорошо?
– Хорошо, – сказал Савва виновато.
Короче, пианино марки «Беларусь» заняло свое достойное место с правой стороны зала, которая являлась и их спальней. Через пять минут Савва, потыкав сначала на клавиши, сел за инструмент и счастливо улыбаясь, сыграл «Севастопольский вальс».
Дети с матерью слушали с удовольствием и радовались удивительной музыкальности отца и мужа.
– Молодец, папка! – в разнобой восхищались дочери.
– Да, музыкант ты от Бога, – улыбнулась мужу Ирини. – Надо же, никогда за пианино не сидел и на тебе! Так хорошо сыграл! Теперь, надо будет подумать о пристройке еще одной комнаты. Девчонки в одной комнате, мы в другой. Нужно, чтоб был, как у людей зал, и большая кухня. Куда можно нормально поставить и стол, и стулья, и холодильник. Что мы уже столько лет ютимся как куры на насесте?
Савва пообещал подумать.
– Ты думай, да на следующий год, чтоб уже с весны начали, как раз и крышу перекроим, – настоятельно советовала жена.
Совсем не нравилась эта идея Савве. Тут уезжать надо, а она стройку хочет затеять.
– А, как если соберемся уехать?
– Подожди, еще твои только собираются. У них денег навалом, а у нас что? Хоть дом достроим и подороже продадим.
«Тоже идея, – подумал Савва. Неплохо бы иметь побольше денег. Дома на Кавказе в два раза дороже. Придется там, видимо, купить сначала какую-нибудь халупу. Но его это не страшило. Савва знал, что, если ему с семьей когда-нибудь суждено будет попасть на жительство на Кавказ, то он из любой халупы сделает дворец своими руками.
Произошло это тридцать первого августа. Жара стояла несусветная. Был полдень, два часа дня, Ирини с младшими детьми сидели на летней кухне и обедали. Волдырь на пальце ноги Ирини ныл и периодически дергал. Откуда он взялся? Наверное, натерла новыми босоножками и попала инфекция. Теперь он перевязан с подорожником, наложенным сверху раны. Ходить было очень неудобно. Ирини блаженно вытянула ногу, отдыхая после готовки обеда. Вдруг Ирини послышался запах горелой толи. «Кто это средь белого дня, в такую жару толь жжет?» – подумала она. Дети тоже учуяли запах. «Фу, как воняет», – сморщилась Женечка.
«Наверно, соседи жгут костры. Они и вчера вечером жгли у себя на огороде» – сказала Катя и встала со стола. Она была очень чувствительна к еде и страшно брезглива. Под такой запах она явно не могла есть. Только она вышла за дверь, как вдруг удивленно вскрикнула: «Мама, у нас что-то горит на крыше!» У Ирини задрожали ноги. То, что она предполагала может случиться, то и случилось. Крыша горела со стороны летний кухни. Откуда ветер взялся, огонь раздувало в разные стороны. В ужасе, Ирини не знала куда бежать. Ведь телефона нет. Надо бежать к Ниеткалиевой улице, там живет ее приятельница Шелест Вера, но это далеко. Она крикнула соседей. Прибежала тетя Ира и Лиза с Тимофеем. Сорокалетний Кесориди Тимка перепрыгнул через дувал «Галантерейной Фабрики», отстроенной и работавшей уже года четыре, и побежал звонить. У Лизы был испуганный вид, но всем она настоятельно советовала не волноваться: скоро приедет пожарная машина. Ирина плохо соображала, волосы на голове стянуло так, что страшно заболела голова.
Огонь горел, как на масле. Толь ядовито плавился. Черный дым поднимался высоко. Вдруг из-за дувала фабрики стали выбегать люди с ведрами, бидонами. Несколько мужчин полезли по лестнице с ведрами воды. Люди снизу подавали всякую подвернувшуюся тару с водой. Какое счастье, что у них есть колонка с водой. Но это были слабые усилия: хоть и напор воды сильный в их колонке, но она всего-то одна. Наконец, довольно быстро, точнее через 25 минут приехала пожарная команда. Тушили долго и нудно. Огонь не хотел отступать. На чердаке лежали старые учебники и тетради детей, кое-какой инструмент Саввы, старое тряпье, словом, все то, что хорошо горело. Уже после пяти появился Савва, когда пожар был затушен.
Глаза он вытаращил уже на углу улицы, когда он понял, что дым и толпа, происходят около его дома. Он побежал. Картину он застал безотрадную: обгорелые балки, с кое-где лохмотьями свисающей толи, испуганные дети и растрепанная, бледная жена. Он тоже побледнел. Господи, теперь заест, ведь она предупреждала, что может быть пожар. Просто – Караул!
Дети кинулись к нему. Он приобнял жену. Сосед, дородный Саша Параскевопу-ло сказал:
– Ничего, главное вы целы. Остальное все поправимо.
Савва обошел весь дом.
– Хорошего мало. Работы на всю осень. И денег кот наплакал. Конечно, не считая тех, которые он снова, по старой привычке, припрятывал.
– Придется где-то занимать деньги, – сухо сказал он жене.
В момент, когда пожар был полностью затушен, появилась Наташа. Ее только что подвезли кумовья Кики, ехавшие из Осакаровки в Джамбул. По дороге ей успел встретиться сосед, сообщивший о пожаре. Первой, она увидела, растерянную, в испачканном кое-где сажей платье маму. Она прихрамывала, оказалось, воспалилась мозоль.