Савва, честно говоря, побаивался начать разговор с дочерьми, кто его знает, как пройдет процесс уговаривания. Для этого он выбрал удобное время, когда Ирини не было дома. Очень не хотелось застать обеих дочек и ему повезло Женька была дома одна. На вопрос, где Катя, ответила, что не знает.
Савва начал издалека. Спросил, помнит ли она, чтоб когда-нибудь он ее обижал?
– Нет.
– Я ведь никого из вас не бил. Не то что ваша мать…
Женька живо возразила:
– Меня она почти не бьет.
– Зато обзывает. Ты кто у нее – Баран?
– Осел.
– Вот-вот. Разве это нормально? Короче, я предлагаю тебе поехать со мной на Кавказ. Ты же знаешь, как там красиво. Будем жить вместе. Пойдешь в школу. Будешь ходить купаться на море. Ты даже не представляешь, что такое Черное море!
Глаза дочери оживились, но тут же последовал вопрос:
– А как же мама? Она обидится.
– У нее есть Катя и Наташа. Ты не только ее дочь, но и моя.
Дочь удивленно и беспокойно смотрела на него:
– Не знаю…
– Подумай хорошо. У тебя будет спокойная жизнь. Я тебе все буду покупать.
У Женьки опять загорелись глаза. Он приобнял ее.
– Давай решайся. Пойдем прямо сейчас, пока никого нет дома.
Женька снова призадумалась.
– Не знаю… Мама будет меня ненавидеть. Я ее боюсь.
– Не бойся. Я с тобой. Она не посмеет к тебе подойти.
Женька стояла в нерешительности. Время уходило. Скоро могла прийти Катя… Савва решил сделать последний ход.
– Я знаю, что ты хочешь велосипед. Так вот, сразу, как только приедем на Кавказ, я его тебе куплю.
Женька радостно подпрыгнула.
– Правда? Женский?
Савва улыбнулся:
– Конечно! Какой захочешь.
Через десять минут, собрав немудреный скарб Женькиной одежды, они вышли со двора. На углу им встретилась Катя. Савва все ей объяснил коротко и ясно. Долго стоять было нельзя. Кругом люди. Среди них могут быть знакомые или, не дай Бог, и сама «бывшая». Савва спешил скорей унести ноги. До Кати так ничего толком и не дошло. Савва поймал такси, и они укатили, помахав на прощанье ошарашенной Кате.
На людях Ирини держалась, хорохорилась. Дескать ничего страшного, не ее первую, и не ее последнюю бросил муж. Но оставаясь наедине сама с собой, она ложилась на диван ничком и лежала часами, слезы лились рекой. Хорошо, что была глубокая осень, огород не требовал ухода. Но вот-вот надо было зарывать под землю виноградные лозы. Иначе ударят морозы и замерзнет виноградник, потом ничем его не оживишь. Этим занимались они всегда с Саввой. Пожалуй, это было единственное дело, которое они делали вместе. Теперь придется делать самой. Дети помогут. Но это дело еще не так горело. Ирини думала о своей несчастной доле. Ей тридцать семь, а что она видела, что он ей дал? Все время в недостатке, постоянной работе, его странные поездки подолгу, наконец, его измены. А иначе зачем ему была эта гора презервативов-гондонов. Слезы текли сами собой: ну почему соседка Лиза жила в достатке, муж всегда вовремя дома, никогда никуда не уезжал дольше, чем на один день. Сколько она знала греков, которые давно забыли, что такое бедность! Жили лучше многих русских, потому что были работящие и хозяйственные. Хорошо хоть Наташа поступила учиться. «Вот выучу Наташу, а потом и остальных. Они на его порог никогда не ступят. Будет только от посторонних узнавать о детях, – мстительно думала она. – Катя поступит в музыкальное училище, а Женя тоже закончит какой-нибудь институт. И будут ее три дочери учеными с положением. Будут мать почитать. Выйдут замуж, а она будет нянчить их внуков. А что ей еще делать в этой жизни? Ничего больше интересного нет. Слезы текли по ее щекам. Ей хотелось в Осакаровку, к родным. Только там она чувствовала себя в своей тарелке, то есть счастливой.
«А может туда переехать? Продать дом и переехать? А как же Наталия? Ей же учиться. Где она будет жить, питаться? Нет, так дело не пойдет. И незачем горячку пороть. Надо оглядеться, а не принимать решения с бухты-барахты».
Ей было интересно, что же собирается делать ее бывший благоверный. Так и будет сидеть у тетки? Хм. Интересно… Ирини искала работу. На одних цветах много не заработаешь. Надо кормить, одевать, учить уже взрослых дочерей. Соседка Ольга Сулеменко, лет на пять старше Наташи, посоветовала идти к ним в столовую расположенной на улице Трудовой, где сама работала бригадиршей. Неплохая зарплата, и можно помои брать домой для поросенка. Правда далеко нести, но ничего дети помогут.
Она нормально отработала первый день на новой работе. Среди поварих там была одна гречанка Лиза Попандопуло. Смешливая, веселая и довольно симпатичная женщина. Только очень уж смуглая. Она понравилась Ирини сразу. Когда уже подходила к дому, почувствовала, что ноги устали: все-таки целый день почти без перерыва на ногах. А дома «радость»: папа увел к себе Женьку. Что делать? Куда идти? Уже поздно. Темно. Искать ее у его тетки? А может он ее будет прятать в другом месте? Ночь не спала. Утром пошла в школу. Дождалась завуча и все про себя рассказала. Спасибо ей. Она предложила ей посидеть в кабинете, а сама пошла в ее класс. Вызвала ее к себе в кабинет. Женька, как увидела мать, так и шарахнулась. На лице отразился испуг. Завуч посадила ее на стул, успокоила.
– Тебе нечего бояться мамы. Не правда ли Ирина Ильинична?
– Конечно, чего меня бояться. Я пришла за ней, чтоб жить с ней, а не убивать ее.
– Вы ж ее не бьете?
– Нет, – растерянно произнесла Ирини, а у самой забилось сердце. Вдруг Женя скажет, что иногда такое бывает. Но та ничего не сказал. Просто смотрела на мать затравленно. Но завуч, молодец, стала ее приводить в чувство.
– Женечка, ты же умненькая девочка, сама понимаешь, что лучше оставаться с мамой. Ну, что тебя с ним ждет? Будешь ему варить, стирать, убирать. Мужчины же этого не делают. Разве хорошо тебе будет с ним? Как ты думаешь?
– Не знаю, – выдавила из себя Женька. Но было видно, что об этой стороне жизни она как-то не подумала.
Через полчаса Ирини и Женька пошли домой. Завуч разрешила ей не пойти на уроки. Ирини совсем не ругала Женьку. Она ей объясняла предательскую позицию Саввы, что он хочет ее забрать не потому, что Женька ему нужна, а потому, что хочет отомстить ей, Ирини, а также с уходом одной дочери, он перестанет платить алименты другой, значит Катя будет без алиментов. Женька внимательно слушала и кивала головой. Иногда думала, что мама такая мягкая сейчас, пока они идут среди людей, а дома она задаст ей сполна. Но нет. Все обошлось.
Глава семнадцатая
Савва ждал Федю. Но братец не спешил, уже прошел час после условленного времени. Он должен был помочь ему доехать до аэропорта. Недаром бывшая называла его Федя-Дурак! Никогда на него нельзя было положиться до конца. Всегда подведет. Дома никого не было. Тетка Лиза ушла на рынок: там она торгует семечками. Пока с ней жил Савва, она его эксплуатировала, как хотела. Пожалуй, столько за два месяца проживания здесь, ему не приходилось сделать у себя по дому, сколько пришлось переделать в ее доме. Отремонтировал крышу, два стола, все расшатавшиеся стулья, ступеньки, забор и кучу другого. Самое неприятное, что она попросила его сделать – вычистить уборную. Савва отказался, сказал, что и дома этого не делал.
– А кто же за тебя убирал? – удивилась тетка.
– Бывшая жена.
– Ирини? Сама? Так это мужская работа. Ты-то на что там был тогда?
Савва смутился:
– Понимаешь, меня от одного вида тошнит, не говоря уже о запахе.
Тетка посмотрела на него осуждающе:
– Ах ты неженка… Значит, жене твоей было приятно говно чистить, так что ли?
С того дня теткино отношение к нему стало явно прохладнее. Особенно после того, как, вдруг, она заявила об исчезновении облигаций.
– Я и не подозревал о их существовании, – оправдывался Савва.
Тетка вздыхала и говорила:
– Да я верю, что ты не вор, но сюда ходит твой брат Федя.
– Да, нет, не может быть! Он и в дом-то раза два заходил за все это время.
– Не знаю, не знаю, – качала головой хозяйка дома, всем видом показывая, что присутствие его братца в ее доме более не желательно. И это та самая тетка, которая так его любила, которая сразу нашла для его любовницы времянку для их встреч.
«Господи, как человек меняется!» Савва нервничал. Как он все довезет? Один тяжелый и неудобный ковер чего стоит. Савва пожалел, что он вчера сходил домой, когда по его подсчетам Ирини не было дома, и снял единственный их ковер с петель. В конце концов он куплен на его деньги. Телевизор, холодильник ему несподручно тащить, а вот ковер-вполне можно унести. А теперь кого ему просить помочь его нести. Не может же он приехать на новое место и ничего не иметь! Хоть постельное белье, подушка, ковер и то дело.
Самолет улетает через два часа. Ехать в аэропорт полчаса. Такси подойдет через минут пятнадцать. Ну, где же Федька?
Савва напряженно прислушивался к звукам, может скрипнет калитка. Вчера он ходил не только за ковром. Он надеялся еще раз уговорить Женьку поехать с ним. Билет можно было купить прямо в день вылета. Но дома оказалась Катя. Он провел ту же беседу с ней, что собирался с Женей. Вместо велосипеда пообещал купить ей новое пианино и завести собаку. Но Катя не решалась. Он сказал, что будет ждать ее до последней минуты перед отъездом. Катя пообещала подумать, но он понял, что она на это не решится. Но все-таки надеялся. За все это время младшие приходили раза два – просили денег на свои нужды. Савва суетливо и с готовностью давал. В день отъезда он выходил высматривал дочь и брата раз двадцать пять. Но нет. Никого. Кругом какой-то вакуум. Даже тетки нет. Савва осмотрел комнату в последний раз. Она ему осточертела за эти последние месяцы. Как ему хотелось вырваться из этой комнаты, этого дома, этого города. И начать новую жизнь. Он подошел к зеркалу. Поздновато все начинать заново. Виски совершенно седые. У губ тяжелые складки. Лоб прорезают три глубокие морщины. Взгляд чуть ли ни как у побитой собаки. Савва резко отвернулся. Ничего, будет у него еще время привести себя в порядок. Говорят, есть средство по восстановлению цвета волос. Так, что избавиться от седины не проблема. Хорошее питание, достаточный отдых дадут свои плоды. Савва снова все перепроверил. Паспорт, билеты, бумажник. Все на месте. Хоть бы была хорошая погода и хорошо долететь. Как-никак уже конец ноября. Савва поморщил лоб, представил себе, что он уже там. Костас с Марицей и братья, конечно, обрадуются, когда он нагрянет. Ну и тетя Рая тоже, само собой.