– Ну дак, надо искать невесту в соседних поселках или городах.
– В соседних поселках он тоже знает всех, никто ему не нравится.
– Ну дела, товарищи! – проговорила Ирини. – Ладно я с ним сама поговорю, посмотрим, что он мне скажет, – решила она.
Уже перед самым отъездом она решилась поговорить с младшим братом.
– Яш, ты хоть и «Генерал», но тоже уже не мальчик, стареешь. Тридцать пять лет, не шутка. Я вижу, что уже и волос поредел. Думаешь ты обзаводиться семьей или нет? Вспомни, как тебя мама умоляла остепениться, завести, как нормальный человек, семью.
Генерал сидел за столом, читал газету. Он опустил ее, помолчал, по своему обыкновению, обдумывая, как ответить. Неожиданно улыбнувшись, сказал:
– Сташка предлагает съездить в город Чимкент, посмотреть на его двоюродную сестру. Очень ее расхваливает. У него там их несколько двоюродных и троюродных. Там вообще много греков осело. Кого-нибудь выберу, – пообещал он и серьезно посмотрел на Ирини. – Только надо, чтоб кто-нибудь поехал со мной в качестве сватов. Было б хорошо, чтоб ты поехала. Он снова улыбнулся и похлопал ее по плечу:
– Ты у меня бедовая сестра, на тебя можно положиться в таком серьезном деле.
– Господи, я всегда готова для тебя что-то сделать, – ответила Ирини не без гордости, отметив про себя, как ее брат ценит и уважает. Вчера ей было приятно отдать ему свой долг, который она не могла отдать ему целых два года. Как и Харик, он ни в какую не хотел брать их назад, но Ирини была категорична. Спасибо, что помогли расплатиться за дом с Саввой, но долг есть долг. Долги следует возвращать.
Генерал с Сташкой намеревались поехать свататься через месяц. С ним собирались ехать еще три друга и четверо родных. Он купил билеты для всех заранее. Ирини могла сесть в поезд из Джамбула, так как он шел из Караганды через их город и следовал дальше до Чимкента. В первый раз Ирини решила взять с собой на свадьбу дочь – студентку, Наташу.
Раиса Анастасовна не знала куда посадить и чем накормить сына, наконец, прибывшего к ней на жительство. Федор хмурился и ничего не хотел: ни пить, ни есть. Едва разговаривал с матерью. Хорошо, что весь первый день с ними был Савва. Он сглаживал все углы в разговоре. Уходя, пригласил их обоих к себе в гости. На следующий же день, в воскресенье, они пришли.
Тетя Рая не могла нарадоваться, что ее сынок, наконец, развеселился в гостях. Смеялся, много разговаривал с Катей. Вчетвером они просидели за столом допоздна. Домой вернулись на такси. Пришлось матери расщедриться, показать, что не жалеет денег для единственного сыночка. Федя с собой привез только аккордеон, проигрыватель с несколькими пластинками любимого Карузо и Марио Ланца, да два чемодана своих вещей. Сынок, конечно, не первой молодости, но был строен и симпатичен. Единственно – очень поредели волосы. Жаль, на фото у Саввы он был просто красавец с кудрявой копной волос.
«Надо срочно его женить, пока еще не облысел. Да и возраст, Слава Богу, далеко за тридцать». Мать Федора поделилась мыслями с Люсей и Гликерией. Те обещали присмотреть кого-нибудь. Но и сама она не отстранялась от поисков. У нее была старинная подруга, а у той – симпатичная дочь, уже за тридцать. Вот к ней она и подкатила с предложением. Галина согласилась. Но она оказалась неподходящей для Феди. Он даже разговаривать не захотел, когда ему показали ее.
– Ты, что, в своем уме? Меня люди засмеют.
– А что такое?
– Да она слишком толстозадая. Типичная гречанка. Я таких не люблю.
Гликерия была, к счастью, рядом.
– Дорогой мой, не забывай, что ей за тридцать. Какая молодка пойдет за тебя, почти сорокалетнего?
– Ну и что? За меня не беспокойтесь. Я себе найду.
– Ну смотри, – засмеялась, сверкнув золотыми зубами, Гликерия, – тебе надо, чтоб родился ребенок, не так ли? Но не каждая решиться на это, если ей за тридцать. А двадцатилетние за тебя не пойдут. Согласен?
– Всякое может быть. Я сказал, я себе найду.
– Ну, ну, – иронически пропела Гликерия.
Но после разговора с Саввой, которому пожаловалась тетка Рая, он все-таки сдался. Савва сказал ему, что, если он женится на гречанке, то мать купит ему, счастливчику, машину. Федор никак не мог устоять перед таким соблазном. Ему рисовалось, как он водит эту машину и, как будет ездить куда его душе угодно. А жена будет дома сидеть. Пусть скажет спасибо, что он на ней женился.
Вот так, через два месяца после своего приезда, Федя в третий раз оказался женатым. Но главное для него стало то, что теперь он являлся полноправным обладателем легковой автомашины «Жигули» первой модели.
Кики расстраивалась, что дочери уже двадцать четыре года, а она все еще не замужем. И сватались не один раз, да Аня не хотела. Правда, Кики сама дала от ворот поворот нескольким. Не подходили ни внешним видом, ни родом: как согласиться если он «ксенти», «герасундейс», разговаривает на турецком. У остальных или родня плохая, или сам известен своим дурным поведением. А ее не целованная трудяга – дочь достойна самого лучшего на этой земле. Последний жених был двадцативосьмилетний Ксандинов Ираклий. Красив, богат, к тому же зубной врач, но опять же «ксенти». Ну куда? Кики чувствовала, он понравился Ане, но та не призналась. Сказала, что не хочет за него. Двадцать четыре года, это очень много. Как же быть? Уже и младшая дочь невеста. Ей девятнадцать. Алекси – двадцать один, Сердце матери при мысли о сыне мягко екнуло.
Скоро-скоро она ему купит машину, будет, как все порядочные люди разъезжать. Жаль, что так и не стал учиться. Пошел по стопам дядей в шоферы. Такое счастье, что с ростом у него, слава Богу все выровнялось. Ведь так и думала, что карликом останется. Кики вспомнила, как Ирини не узнала Алекси. На похоронах матери Роконоцы, ей было, конечно, не до всего. Уже на поминках, он сел совсем рядом с теткой, и обратился к ней за чем-то. Только тогда до Ирини дошло, что этот стройный, красивый мальчик, сын Кики, ее собственный племянник Алекси. Она заплакала тогда и обняла племянника.
– Господи, Алекси, ты ли это?
Тот горделиво улыбался:
– Я тетя, я! Вот вырос в этом году. Никто меня не узнает.
– Не мудрено. Из ребенка ты сразу превратился во взрослого парня. Да такого симпатичного. Вот, не успела налюбоваться на тебя твоя бабушка. – Ирини опять обняла его. Снова набежали слезы, и она села.
Кики тогда смотрела на эту сцену и тоже прослезилась. Плакала о той жизни, которая проходила без особых радостей. О матери, которую больше не увидит. О том, что у дочери не устроена жизнь. Сердце сжималось и болело. Сейчас, вспоминая все это сердце опять сжалось, как тогда. Кики отогнала свои мысли. Слава Богу, хоть Генерал, наконец, собрался жениться. Скоро будут большие и, наверное, радостные изменения в жизни. Жаль, что Аня не может поехать с ними сватать невесту. Ее не отпускают с работы, да и за скотиной только она умеет ухаживать, как положено. Марике до этого дела мало. Только и умеет, что выгнать ее со двора да загнать.
На кухню заглянул только что вернувшийся с работы Алекси.
– Мам, есть что покушать?
– Есть, конечно, есть, сыночек. Садись. Сейчас я тебе дам. Вареники будешь?
– Кто б отказался от твоих вареников, мама? Конечно буду, – усаживался за стол, улыбающийся сын.
Кики бросилась зажигать маленькую газовую печку, чтоб разогреть ему ужин.
Аница часто вспоминала свой побег, который организовала не очень удачно. Билеты купила на четверых: себе, дочери и сыновьям. Хорошо, что врач направил Анести на обследование в Караганду – у него появились чири на голове, и никак от них не могли избавиться. Поехали они туда поездом, а не по – обыкновению, на автобусе. На железнодорожном вокзале, открыли недавно кассу, где продавались билеты на самолеты. Кроме денег, что дал Савва, Ольга сумела прикопить еще немного на расходы на первое время, пока не устроится работать. Свекровь особо не контролировала расход денег, была уверенна, что невестка не станет скрывать сдачи. Тем более, что поначалу Корцала отбирала у нее всю мелочь, и приучила ее все оставшиеся деньги класть в коробку на кухонном столе. Не думала она, что невестка может быть такой рискованной. К тому же, Аница иногда могла соседям продать десяток яиц без ее ведома. Теперь с билетами спрятанными в сумке она приехала домой с бьющимся сердцем. Перепрятала сразу же в надежное место. До вылета самолета оставалось две недели. Она стала потихоньку готовиться. Прежде всего одежда. Все самое лучшее и новое она прятала в сундуке до поры до времени. Собрала все документы на четверых в одно место. Купила новую обувь даже себе. Свекровь сверкнула глазами:
– Что тебе носить нечего?
– Да хочется в церкви по – человечески выглядеть, старые уже совсем потертые.
– Куда там, по-человечески! Туда же, человеком захотела быть, – хмыкнула Корцала.
Аница молча замешивала тесто и молила Бога, чтоб свекровь куда-нибудь удалилась. Беглянка сумела потихоньку приготовить три комплекта постельного белья. Получался увесистый чемодан. Как его увезти? Это просто невозможно! Самое большое, что она могла сделать это взять с собой одну сумку, чтоб не привлечь к себе внимания. Рассказать кому-то, чтоб помогли с багажом, она не могла. Некому было. Да и все боялись дикого нрава Тимки. В последние две недели, Аница съездила в Караганду дважды, и там отправила в Адлер, по почте, две большие посылки. Корме того, оставила в камере хранения на железнодорожном вокзале два больших баула. В последний раз она вышла из дома часам к десяти утра. В это время утренний автобус уходил на Караганду. В полдень, она якобы должна была быть на приеме у Карагандинского врача по поводу, на этот раз, плохого аппетита у детей. Они и в самом деле плохо ели, особенно Катюша. Подозревали глисты, но ничего не находили. Уже на выходе, старшие поссорились между собой, и, категорически, отказались ехать. Младший же, Нико, без них ни шагу. Кроме того, отец недавно купил телевизор, и они не отрывались от экрана. Корцала шла домой из магазина. Внуков она любила. Они были похожи на ее сына. Она позвала их с собой домой, сказав, что купила конфеты. Аница дрожала, что и Катюша сейчас побежит за конфетами. Но нет, Слава Богу. Были уже последние минуты до автобуса. И как мать не уговаривала сыновей пойти с ними, они не согласились, а пошли с Корцалой. Так, что и здесь свекровь испортила весь план Аницы.