А что он, в самом деле, дал Ирини? Ровным счетом ничего. Вечно был занят не тем, чем надо. Всенепременно нужно было ему ее обмануть не в том, так в другом. И что же в итоге? Потерял семью. Савва вспомнил высказывание одного из знакомых, тоже разведенного. Тот говорил: «Если б знал, что жена простит и примет, я бы ползком на коленях прошел весь путь от Адлера до Апшеронска».
Тайно Савва тоже самое думал и о себе. «Если б можно было начать все сначала… Но Ирини не из тех женщин, которая прощает.
У Генерала родился сынок! Эта весть разнеслась по всему поселку мгновенно. Яков Христопуло стоял счастливый у родильного отделения. Ребенка ему уже показали. Личико, ярко выраженное, с темными ресничками, красиво очерченными губками. Сестра Кики, и невестка Парфена поздравили роженицу и брата, и теперь уже уходили. Генерал стоял с племянником Алекси и своим кумом Сташкой. Тот распечатал шампанское, налил в три бокала и произнес короткий тост:
– За орленка-генераленка!
Генерал был явно возбужден. Он потирал руки, заразительно смеялся, необычно много говорил. Жене в подарок он принес много фруктов и букет цветов. Благо на дворе был август и на базарчике можно было иногда купить простые цветы типа ромашек или гвоздик. Врачу и медсестрам по коробке шоколадных конфет и шампанскому. Коньяк распечатали с врачом сразу при встрече. Вечером у него дома собралось человек семь друзей отметить рождение сына сполна. Гудели до утра. К жене Генерал попал после обеда, как только продрал глаза. Сима была особенно довольна рождению сына. Она прекрасно понимала мужа, как это у него и не было б сына? У Генерала! Вот только теперь, когда у него есть и дочь, и сын, он мог себя почувствовать, по-настоящему, счастливым. Она была рада, что сумела осуществить его надежды. Генерал был, конечно, доволен рождению дочери, но она всегда чувствовала, как ему важно было иметь сына. Ну вот, как бы говорили ее глаза, теперь у тебя есть и сын, то, чего не хватало тебе для полного счастья.
Через неделю Яшка Христопуло донес своего новорожденного сыночка Ванечку из роддома до своей «Волги» сам. Не так было с дочкой. Наталию в розовом одеяльце несла Сима сама. Он вышагивал рядом. Правда нес что-то в руках. «Ну ничего, – успокаивала она себя, – теперь он получил все что хотел». Ей хотелось, чтоб он был поласковее и повнимательнее к ней. Не то, чтоб она жаловалась или была недовольной, но, что и говорить: греки – мужчины не очень – то нежничают со своими женами. Боятся разбаловать, что ли? Бывало, она прислониться к нему, сидя на диване, он и не шелохнется, чтоб прижать к себе. Нет. Она обнимет его – все такая же реакция.
– Яша, может, ты не любишь меня?
– Кто тебе такое сказал?
– Ты никогда меня лишний раз не обнимешь, – она хотела добавить и не поцелуешь, но не решилась.
– Не обнимаю лишний раз, согласен. Но не потому, что не люблю. Ты же знаешь, у нас у греков, это не принято.
– Почему это у русских принято?
– Русские это – русские. Посмотри сколько у них разводов. Где ихняя любовь?
Ну как с ним говорить?
Зато каким хозяином дома был! Работал на автобусе, сам был контролером. Всегда при деньгах. Вообще, в поселке все знали: Генерал всегда работал там, где больше всего можно было заработать. А папой каким он был! Дети были завалены игрушками, одеждой. У нее не было проблем даже с детскими колготками, из-за которых бедные женщины в бесконечных очередях готовы были глотки перегрызть друг другу. И ее он не обижал, одевал с ног до головы всем самым добротным и модным. Сима давно оценила преимущество быть Генеральской женой. Ее так и называли: Генеральша. Вообще в их поселке было почетно быть даже троюродным племянником Генерала, не то, что женой или его сестрой. Умеют греки ценить хорошую голову. Она удивлялась такому отношению к нему. Ну, умный. А кто дурак? Потом поняла, что у него особый ум. Он разумно не допускал с людьми фамильярности, не жаждал славы, не страдал жадностью, был легок на подъем, когда требовалась помощь; умел говорить убедительно, и молчать, где именно не надо было говорить. Яков Христопуло был хитроумным, при этом никто не ощущал себя обманутым потому, что у него не было стремления кого-то обидеть или обмануть. Наоборот, он старался объяснить все подводные рифы решая с кем-то проблему. При всем при этом, он никогда не навязывал свои мысли, а высказывался, как бы исподволь.
Короче, трудно объяснить, что двигало то большое уважение, которое питал к нему Осакаровский народ. Сима знала одно, что она была благополучной и даже счастливой женщиной. Одно ее беспокоило: Генерал никогда не оставит свой генеральский пост и не уедет из поселка. Это было ясно, как день. Слишком он любит Осакаровку. И никогда ей не придется жить рядом со своими родителями и сестрами в далекой Греции, куда они все переехали в прошлом году. Ни мать, ни отец, ни сестры не смогут приехать посмотреть на ее сыночка. А уехать в Грецию – он даже слышать об этом не хочет. Из Осакаровки туда уже уехали две греческие семьи. Генерал критиковал их в кругу своих теперь двух кумовей, крестивших их детей.
– Кто их ждет там? – спрашивал он. – Ни языка, ни дома, ни достаточно денег. Они думают, что, если они продали дома, то этих денег хватит надолго. А деньги то имеют свойство кончаться.
– Да, – сочувственно кивали головой ребята, – здесь уже насиженное место. Кругом друзья.
– Вот-вот, я ж говорю, кто их там ждет? Пока заведешь новых друзей, заработаешь на дом и жизнь пройдет, – саркастически подливал масла в огонь рассудительный Генерал.
– У некоторых там есть родственники, – робко возразил один из кумовей
– Может и есть родственники, – сразу отреагировал Генерал. – Ну, что они – дом тебе купят? Нет. Там цены на дома, не то, что у нас. В десять, а то в двадцать раз дороже наших. Не хочешь?
– Да ты что? Ничего себе! – удивлялся кум Иван.
– Что – что? Например, родственники моей жены, – Генерал кивнул на Симу, – снимают в Афинах квартиру. О доме они даже и не мечтают. А, ведь они все взрослые, работать могут. Что же им мешает пробиться? Язык! – глубокомысленно рассуждал Генерал. Из-за языка не могут найти нормальную работу. Потом, я знаю – там безработица. Своим не хватает работы. Так, что наши люди там, можно, сказать, едва перебиваются. Да, что там говорить, – махнул он рукой. – Я думаю, что немало еще из них вернется назад. Помянете мое слово!
Все, как в сцене из «Ревизора», переглянулись.
– Так, что ребята, давайте жить дружно здесь, в родной Осакаровке, – предложил Генерал, заключая весь этот разговор, – я бы отсюда даже на Кавказ не поехал. Все начинать сначала уже поздно.
– Да ты ж у нас молодой, – весело засмеялся кум Иван.
– Молодой, да разумный. Тратить жизнь на переезды не в его вкусе, – назидательно поправил кума Сташка.
– Правильно понимаешь, – одобрительно кивнул ему головой Генерал. – Однако съездить просто погостить, посмотреть, как народ там живет не мешало бы. К Харитону, например, заехать в Адлер. Он написал недавно мне письмо, приглашает в гости.
– Ну, как там Настин сын, говорят, выздоровел? – любопытствовал Иван.
– Кажется, все их мытарства с пацаном позади, – ответил Генерал.
– Ирини рассказывала, что теперь он учится в техникуме, – вставила Сима, сидевшая во все время разговора в кресле с ребенком на руках, и не принимавшая участия в их беседе.
Все присутствующие оглянулись на нее. Сима смутилась, но не растерялась.
– Да, – добавила она, – кроме того, он играет на гитаре в ансамбле, который сам создал.
Кум Сташка раньше других среагировал:
– Музыкальный парень, есть в кого!
Июньский жаркий день и степной ветер на аэродроме живо напомнили Кате, как говорится, «дым Отечества». Она вспомнила, как весной они с Наташей и подругами – соседками ездили за колокольчиками, маками и тюльпанами аж до аэропорта на автобусе, а потом шли полями за цветами. Брали каждая с собой кусок хлеба с помидором или огурцом, брали бутылки воды и ходили целыми днями, собирали охапки цветов. А какими вкусными были корешки колокольчиков! Как было хорошо усталым прилечь, погреться под вешним солнышком. Как приятно, когда тебя обдувает теплый степной ветерок!
Встретила ее Наташа. Жени не было.
– А что это Жени нет? – спросила Катя. Она взволнованно оглядывалась, с интересом рассматривала все кругом.
– Женька с друзьями уехала на озеро Иссык-Куль с ночевкой. Обещала к твоему приезду быть. Наверно, приедет к вечеру.
– А-а-а, ну хорошо.
– Мы с тобой подольше сегодня пообщаемся. А то ведь я скоро уезжаю в Красную Поляну. Ты сюда, а я туда. Видишь, как бывает? Поздравь меня с дипломом. Катя одной рукой обняла сестру:
– Конечно, поздравляю. Из наших гречанок, ты одна из первооткрывательниц, молодец! Дело осталось за мной. Вот поступлю ли, не знаю.
– Мама и за тебя денег даст. Так что не беспокойся. Но, – Наталья подняла палец, – готовиться все-равно надо серьезно. Завтра же поедем сдадим твои документы, дорогая абитуриентка.
– Завтра? Не знаю, все ли документы у меня в порядке. Завтра вместе посмотрим.
А мама, что?
– Нормально, она еще на работе. Пока приедем, как раз и придет домой.
– Там же работает?
– Там же. С Ольгой Сулеменко. Помнишь ее?
– Конечно. Разве можно соседей забыть.
– Райка, кстати, уехала жить в Сочи, к матери. Вы теперь соседи.
– Да ты что? – удивилась Катя
– Да. Родители их разошлись. Вот тетя Женя с полной сумкой денег и уехала в Сочи, она ж директором ресторана работала, и Райку забрала.
А совсем недавно Райка приезжала сюда с ребенком.
– А муж где?
– Сказала дома, работает. А она так соскучилась по сестре и отцу, вот и приехала. Ребенку месяца три было.
– Во дает, в такую даль, с младенцем…
– Я сама удивилась. Ну, ты же знаешь Райку: ей все ни почем. Мне кажется, она приехала больше посмотреть на свою первую неудавшуюся любовь. Сережка на нее никогда серьезно не смотрел. А теперь она приехала показать, что без него не пропала, вышла замуж, и вот, посмотрите, какой у меня хорошенький ребенок.