– И к чему эти поцелуйчики? – возмущалась Кики. – Чего демонстрировать все это? Вся свадьба наблюдает за тобой.
Ирини тоже морщила губы:
– Что попало! Нельзя, что ли целоваться, когда тебя никто не видит?
На греческой свадьбе, перед женихом и невестой, шла танцующая процессия из родственников, а у русских и немцев этого не было. Во всяком случае, на тех свадьбах, на которые Ирини приходилось присутствовать. И вообще, музыка на свадьбе – это только гармошка, баян, а теперь и магнитофонная запись музыки. А у греков еще и кеменже. А какие танцы! Когда все вставали в круг и танцевали «Сиртаки», это было как единение, слияние душ в одно целое, родное, греческое…
Ирини не могла налюбоваться красавцами племянниками. Младший Павел был общительным и остроумным. Сразу было заметно: близкий родственник Генерала. Весь в дядю! А старший Ваня был уравновешенным, спокойным – копия мамы и папы. Родители горя с ними не знали. Оба всегда и всюду вместе. Жить без друг друга братья не могут. Во всем помогают один другому. К родителям максимально внимательны. Все кругом удивлялись на эту семью. Харика называли святым. Никто никогда не видел его в гневе. По крайней мере, он никогда его не показывал. Необразованный, еле умеющий читать, он пользовался едва ли не большим уважением среди односельчан, чем родной, всем известный, брат Яшка-Генерал. Белолицый, с высоким лбом, яркими чертами лица, он был красивее жены. Но Парфена брала статью, обаянием. Всем нравилось, как Харик с женой обустроили свой быт. Никогда друг на друга косо не посмотрели, считались с мнением не только своим, но и сыновним.
Надо сказать, что у Харитона Христопуло не было такого, как у некоторых, которые говорили: «Подожди, спрошу жену, потом решу». Он и так знал одобрит она его решение или нет. Точно так же вела себя и Парфена. Случалось, если она бывала недовольна действиями мужа, она никогда не высказывалась на этот счет. Промолчит и все. И даже потом не выскажет напрямую, а как бы исподволь, что ей это было не совсем легко принять. И Харик чувствовал себя в таких случаях неловко: нет, он не хотел обидеть жену. Одним словом, чувствовали они друг друга на все сто. Может, поэтому дом их была полная чаша. Все, что первое появлялось у других, появлялось и у них. Поэтому, как только пацанов можно было назвать женихами, то множество девчонок не прочь были выйти за них замуж. Но ребята не очень-то спешили выбрать одну единственную. Иван, как рассказывала Парфена, вообще был очень сдержан в этом отношении, а Павел менял подруг довольно часто. Ну, как не скажешь, что младший сын – точное повторение родного дяди, у которого, кстати, недавно появился еще один сынок, названный в честь деда, Ильей. Родился он этим летом. Ирини как раз была там со своими торгами.
Вместе со всеми родными они устроили праздник: семья Харика, Кики и Генерала встречали Симу с роддома. Засыпали ее букетами. Дома накрыли стол для себя и кумовей.
Генерал, само собой, был счастлив рождению второго сына. Веселое застолье вел он сам. Все его существо, как бы говорило: ну, теперь я при сыновьях, можно теперь спокойно жить и трудиться, как говорится, на благо Родины. Буду день и ночь зарабатывать, чтоб у детей было безбедное будущее. В Осакаровке он считался богатым. У него был не какой-нибудь завалящий автомобиль: ездил на «Волге». На таком автомобиле ездило человек еще трое-четверо в поселке. Кстати, у брата Харика не было машины. Все свои перевозки делал на совхозном тракторе или грузовике. Дома же у братьев большие, просторные, хорошо меблированным.
Генерал жил полной жизнью каждый день. Утром просыпался с радостью. Впереди рабочий день, заботы о семье, встреча с друзьями, просто с людьми. Работа на автобусе по маршруту Осакаровка – Караганда была ему интересна. На работе его ценили. За свою квалифицированную работу, он получал самую высокую зарплату в их автопарке. Смешно получилось совсем недавно, когда из Караганды приехали репортеры, взять интервью у самого лучшего водителя автобуса, то их послали к Генералу. Произошел примерно такой разговор:
– Извините пожалуйста, нам нужен ваш лучший работник: завтра мы верстаем газету, нужен снимок и статья, – обратились они к диспетчеру, который был занят разборкой сменных шоферов. Тот махнул рукой и бросил:
– Идите к Генералу, – и снова окунулся в выяснение сменных проблем. Репортеры пожали плечами, и спросили у одного из шоферов:
– А, что у вас есть Генерал?
Тот ответил, да есть. Тогда они спросили, где они его могут найти. Им объяснили.
В полном недоумении, что в автобусном парке, может быть Генерал, репортеры подошли к Христопуло.
– Вы не знаете, где можно найти Генерала?
– Ну, я Генерал, – ответил Яков – Генерал на полном серьезе, вытирая руки мазутным полотенцем, поворачиваясь лицом к репортерам. Он же не думал, что они репортеры. А те смотрят на него, человека в простом и даже приподнятом костюме с мазутными руками и продолжают:
– Да, ладно тебе, мы настоящего Генерала ищем. Нам сказали, что он, где-то здесь.
Яков понял, что к чему:
– А здесь другого Генерала нет. Зачем он вам?
Репортеры и поведали о своем задании.
– Ну так бы сразу и начинали. Я и вправду здесь считаюсь передовиком. А Генерал – мое второе имя, точнее прозвище.
Да, посмеялись тогда газетчики… Было дело.
К сентябрю столько работы с закрутками, соленьями, вареньями, что Ирини выматывалась, и ночью ее мучила бессонница. Ну, а что делать, надо же запасаться на зиму. С трудом засыпала под утро. До двенадцати ночи смотрела телевизор и иногда под него засыпала. Даже лучше сказать, именно под него она засыпала и видела бесконечные сны, полные какого-то мистического значения. Последний был какой-то суматошный. Как будто они с сестрой Кики стоят в тенистой улочке, перед ними коляски с младенцами, надо полагать внуками. Ее младенец одет, а Кикин раздет. Это один сон. Той же ночью снится ей будто она летит куда-то самолетом, опаздывает на какой-то автобус, почему-то босиком. Теряет сумку, потом находит ее. Ну, не чепуха ли? Просыпалась посреди ночи, когда телевизор уже просто шипел, передачи закончились. Размышляла о только что уведенном очередном сне. Вставала отключала телевизор.
Женя опять приехала на три дня. Они с Катей спали в разных комнатах. Младшая задержалась со своим больным желудком, не поехала на занятия в Алма-Ату. Впрочем, весь техникум через несколько дней поедет в колхоз. Шустрая дочь добыла себе нужную справку, освобождающую от полевых работ. Молодец, доча, подольше побудет с мамой!
Женя времени даром не теряет. Женихи так вьются около нее. Последний – красавец метис, полу грек и полу кто-то. Кажется, отец его был татарином. Алька этот, конечно, редкой красоты парень, к тому же стройный и высокий. Но Ирини не нравилось, что он не чистокровный грек, да еще и отец не православный.
– Только этого тебе не хватало! Что у вас с отцом за любовь такая к татарам? – гневливо вопрошала Ирини. – Мусульманина в дом с татарской фамилией захотела? И будешь обрезать своих сыновей, да?
– Может, у меня и не будет сыновей, а будут, как у тебя одни дочки. К тому же красавицы. Посмотри, какой он красивый.
– С красоты воду не пить. Наоборот, как бы не вылилась его красота в слезы тебе. Ведь всю жизнь на него будут таращиться. И стараться увести. А тебе всю жизнь придется отбиваться. Я не хочу, чтоб ты растила мусульманят, да еще и оставила б их без отца. Такие люди не надежны!
– Почему ты решила, что он не надежен? Ты ведь его почти не знаешь. Он меня любит.
– Да, сопляки вы еще, чтоб что-нибудь понимать в любви и жизни. Тебе семнадцать лет. Ты что, замуж собралась?
– Нет, а что теперь обязательно жениться и выходить замуж, люди по три года встречаются.
– Да, да, – с издевкой передразнила ее мать, – три года встречаются, а потом женятся и через год расходятся. Такое тоже знаю. Брось с ним встречаться, мой тебе совет.
– Мама, да за ним все девчонки бегают, а он только за мной. Почему я его должна бросить, – не сдавалась Женя.
– Мне виднее. И я знаю его мать, на нашей улице жила, потом переехала, живет где-то за «Шерстомойкой». Вздорная, легкомысленная женщина. А то бы, что это она за татарина вышла?
– Ну, у нее ж первый муж умер. Что она должна была делать?
– Лучше бы смотрела за своей дочкой, Людкой. Девчонка хромает, лечила бы.
– А что ей смотреть за ней? Люда уже скоро выйдет замуж.
– Да ну?
– Да. За, тоже, то ли хромого, то ли с рукой у него что-то. Но он работает в институте, преподает химию.
– Ну, мать пройдоха! Нашла дочери мужа… Да еще и с образованием, – удивилась Ирини.
– У Алика и отец на высокой должности. Замдиректора на Хим заводе. Хорошо зарабатывает.
– Не надо тебе ничего этого. Ты христианка, гречанка. Вот и ищи себе среди них. И, вообще, рано тебе еще крутить хвостом. Учись! Что бы я тебя с ним не видела!
– Ну ты мама, даешь! Я с ним встречаюсь, замуж за него не иду.
– Тем более, с какой стати ты должна с ним проводить время? Чтобы люди думали, что ты с ним таскаешься. Целуешься – милуешься, – чем дальше Ирини говорила, тем больше гневилась и раздражалось. Женя, видя это, встала из – за стола и вышла, хлопнув дверью.
Эта новая проблема с Женей и проблема с Катей, которая должна была выплатить изрядную недостачу не давала ей спать.
Через месяц обучения в магазине, Кате доверили прилавок. Но во время ревизии, обнаружилась большая недостача и теперь она со своей напарницей из другого отдела должна была выплатить приличную сумму. А точнее – целых четыре Ирининых зарплаты, о чем и поведала ей Катерина.
– Ты должна уйти с этой работы, – начала свой разговор Ирини. Она говорила с расстановкой, чтобы показать, что мать говорит ей обдуманно и серьезно.
Катя молчала.
– Ты слышишь меня?
Катя посмотрела на мать. Брови Ирини подняты, и глаза требовали ответа.
– А куда я пойду работать, тогда? – спросила дочь, чуть не плача.