– Ты, что сдурел? Я всю ночь не спала. Где ты мотаешься?
– Да я у Фильки ночевал, у него день рождения был.
– У тебя, что, дома нет, негде ночевать? Машина под задом, сел и приехал…
– Мамуль…. Ну выпили мы там, не хотел ехать выпившим.
– Выпил? Молодец! – Кики развернулась, дала ему пощечину. – До такой степени напился, что до дому не мог доехать? Молодец сыночек! Молодец!
Шея Кики мгновенно покрылась красными пятнами.
Алекси знал, что это верный признак большого скандала. На пощечину он не обратил внимание. Надо было срочно найти веское оправдание:
– Да выпил вроде один стакан, а захмелел.
– Ты мне брось это! Узнают твои дядья – мало места будет!
– Ну ладно, мать, ладно, – улыбался умиротворяюще сын, – не буду больше. Ладно, – он похлопал ее по плечу.
– Смотри у меня!
Вскипевшая было мать успокоилась. Об этом свидетельствовали пятна, медленно сходящие с шеи. На следующий день она все рассказала Генералу.
– Нечи, как ты могла ударить взрослого, тем более выпившего парня? – возмущенно вопрошал брат. – И он тебе ничего не сказал?
– Нет.
– А, если б он тут же развернулся и ударил тебя? Ты понимаешь, к чему это может привести?
– А, что делать?
– Если он один раз тебя ударит, то второй раз для него будет легко это сделать. Ты понимаешь? И ты всегда будешь ожидать, что тебя может ударить собственный сын. И дочерям тоже такое может со временем понравится. Ты понимаешь о чем я?
– Понимаю.
– Еще раз, если его тронешь, я не знаю, что сделаю, – сказал в сердцах брат.
Но и в следующий раз она дала ему пощечину, по той же причине. И опять поведала все Генералу.
– И он тебе ничего грубого не сказал, – подскочил тот с табуретки.
– Нет, не сказал.
– Ну что ты за человек, Кики? Чужие дети с отцами дерутся, на матерей кидаются. Смотри, дождешься. Он взрослый парень, – увещевал ее Генерал.
Кики призадумалась. Вспомнила, как соседка по торгам на базарчике спрашивала ее: «Твой сын тебя не материт? А мой материт и меня и бабку тоже».
Нет, Алекси был еще тот лис, знал к матери подход, но все-таки на третий раз Кики не стала замахиваться на выпившего сына. Зачем искушать человека, если он неисправимо делает все, что хочет?
Возвращение Ани с ребенком назад в Осакаровку никого особо не удивил. А мать ее, Кики тем более. Не нравился ей этот Семка Апостолиди с самого начала. И очень пожалела дочь: боялась даже подумать, что судьба ее старшей может стать похожей на ее судьбу: проживет одна всю оставшуюся жизнь, но видать ждет Аницу именно это.
Младшая дочь с радостью принялась нянчиться с племянницей. Двадцатилетняя тетка Маша, сестра Аницы, как ни странно, оказалась хорошей нянькой. Правда ненадолго ее хватало. Больше часа она с Танечкой не возилась.
– Забери свою, красавицу, – говорила она. – Хорошо с ней, но делу время, а потехе час. Пора и честь знать. У меня свои дела. Не все коту масленица. Отдохнула от ребенка, пора снова впрягаться. Так, что забирай свою принцессу.
Аня не очень-то любила, когда кто-то вместо нее тетешкал дочь: любила сама с ней возиться. Правда, когда брат брал ее на руки, Аница отдавала дочь безропотно. Ребенок любил руки Алекси… Танечка агукала, улыбалась, хватала за нос близко склоненное лицо дяди. Вскоре Аня вышла на прежнюю работу, а Кики взялась смотреть за внучкой.
Очень хорошо, что так получилась, и дочь вернулась. По крайней мере, это лучше, чем у Ирини: слыханное ли это дело, когда от матери нахально уехали, по очереди, две дочери. Уму непостижимо! То, что Наташка не жила с Саввой, ей ничего не говорило. По ее мнению, хорошие дочери должны находится там, где их мать. Вон какая у нее вредная младшая дочь, а не дергается никуда. Знает, что ей не простят ни мать, ни дядьки. А Ирининым дочкам, что? Они и дядек-то своих раз в год не видят. Их не волнует мнение родных. Бедная, бедная Ирини!
Кики по-хозяйски оглядывала свой огород, проходя вдоль грядок с внучкой на руках. Конечно, за огородом она тоже успевала смотреть, благо внучка была спокойной девочкой и спала каждый день по два-три часа. Этого времени хватало, чтоб бабушка успела процапать, полить огород, ну и все остальное, что положено сделать по дому. Кики денно и нощно молилась про себя, чтоб Ирини переехала в Осакаровку. Аница рассказывала, что тетка собирается продать дом и переехать к ним, как только Женя закончит техникум. Кики поможет подыскать ей хороший дом и будет Ирини жить рядом с сестрой и братьями. Скорее бы! Вот тогда бы началась другая, намного интереснее жизнь. И куда-то сходить вместе можно будет, а то без мужа не очень-то разбежишься даже на свадьбу пойти. Женщины думают, что такие одиночки только и думают, как мужей чужих отбивать. Ну, может не совсем так, но косо смотрят, это – точно. Ужас какой-то! Ну, а с Ирини Кики всегда чувствовала себя увереннее.
На второй день по приезду дорогих гостей, Михаил повез их на своей машине посмотреть Акрополь. Харитон, впрочем, также, как и его друзья, ощутил встречу с прошлым в полной мере. Очень был волнующим тот момент, когда они поднялись по бесконечным лестницам к полуразрушенному древнему зданию, прошлись между колонн, подошли к краю высоко возвышающегося краю земли, на которой стоял древний прекрасный Парфенон и другие архитектурные останки зданий. Был полдень и горячий ветерок обдувал лицо. Ветерок тоже исходил откуда-то сверху с неба, из прошлого. Казалось, сейчас откроются божественные врата, и сам Господь появится во всей Своей Славе.
Харитон широко перекрестился.
– Хорошо-то, как здесь! – вздохнул Алексис. Так бы и жил здесь…
– Не разрешат, – сыронизировал Генерал.
– А жаль, – Алексис повел глазами кругом, – какая красота, просто божественная! Давайте сфотографируемся. – Он вынул фотоаппарат. – Сделаем карточки – через день, другой, дам вам, покажете дома своим. А ты, Генерал, – обратился он к нему, не забудь переслать Ирини кое-какие. Пусть посмотрит на Элладу хоть с фотографии.
Вечерами до поздней ночи расхаживая по Афинским улицам трое друзей восхищались красотой архитектуры древних зданий, старых и новых церквей, а также первое время удивлялись, как много всего есть в супермаркетах и маленьких магазинчиках и периптерах, похожих на ларьки. Чего только не было в таких периптерах: одних сортов шоколада, около полсотни.
– Да, нашему неискушенному покупателю все это может показаться нереальным.
– Ну, так эти заведения имеют своих хозяев, – прокомментировал всю эту необычность Алексис, – Здесь нет государственных магазинов. Даже больницы, и те кому-то принадлежат.
Алексис кивнул:
– Да, да, я специально перед поездкой много почитал о Греции, так вот – государственных больниц и школ здесь мало, в основном, они частные. Везде у них порядок потому, что есть заинтересованный человек, в лице собственника, который контролирует, чтоб все было в порядке, иначе он потеряет пациентов или клиентов. А у нас как?
Алексис, как заметил Харитон, в последнее время занимал пессимистическую позицию. Нет, он никого не ругал, но стал в свои сорок лет каким-то чуть ли не безразличным ко всему, то бесшабашно веселым, особенно, когда выпьет. Кстати, пьянел он быстро. Видимо, со здоровьем не все было в порядке.
– Ну, как у нас в стране мы знаем, – отреагировал Харитон.
– Подумаешь, в магазинах наших не все есть, так что теперь? Зато нет у нас богачей. Люди живут примерно одинаково.
– И никто никому не завидует, – засмеялся Харитон.
Засмеялся и Алексис:
– Зато у нас, в нашей больнице, главврач пьет беспробудно и никого это не волнует все, потому что у него есть «рука», которая его всегда защитит. И недостаточно компетентен он, и на работу может не выйти, а ему все нипочем. Поэтому в больнице чехарда, никто не работает, как следует. Мне на это просто тошно смотреть, а что делать? Приходится терпеть. Всю, эту грустную историю, Алексис рассказывал живо и весело, как будто все происходило не в его жизни. Закончил он стою тираду характерным жестом со словами:
– «Против лома нет приема!»
И засмеялся, оглядываясь на Харитона. Тот улыбнулся в ответ.
– Что теперь делать, везде есть свои издержки, – заметил Генерал, – думаете здесь все гладко? Я спрашивал у Михаила, он говорит безработица в стране большая. А у нас? Кто хочет работать тот работает. А, кто как работает, так и получает.
– А я вот решил больше не работать, – заявил Харитон, задорно посмотрев на друзей, – буду заниматься только фарцовкой. Раз наши рынки сбыта полупустые, буду их заполнять я. Вот отсюда, например, повезу, как можно больше джинсов, джинсовой ткани. В ваши чемоданы тоже положу, если позволите.
– О чем разговор, пожалуйста! – усмехнулся Генерал. – Делай свое дело!
– Да я шучу, дружище. Сейчас будем уезжать, столько набежит барахла от родных, что рук не хватит все это нести, так что купим самое необходимое.
Все втроем они съездили и в северную столицу Греции – Солоники. Там их ждали родственники по линии яи Софии. Столько вещей они понадарили своим гостям, что, действительно, не хватало рук все унести. Кроме того, в магазинах столько всего было красивого и яркого, особенно для детей, что невозможно было пройти мимо. В положенный срок, затаренные до предела, полные впечатлений, друзья возвращались назад опять же через Москву. Алексис решил задержаться там, у Клеоники, узнать досконально, как оформлять все документы для всей семьи, чтоб уехать на ПМЖ, как теперь называли – постоянное место жительства. Друзья удивлялись, как же он собирается без языка стать врачом в другой стране. Но Алексис на удивление был настроен оптимистически:
– Ребята, не бойтесь! Я навел справки. Свой диплом я переведу там, пошлю в компетентные органы, они его оценят, смогу ли я с ним там работать, укажут, какие предметы я еще должен доучить и сдать и вот я снова обрету свой диплом врача и смогу практиковать.