Второй тост поднял зубник, он все время был в центре внимания со своей разодетой и увешенной золотыми украшениями спутницей.
– Давай Артур, говори, – дал ему слово Костас. – Товарищи, – обратился он к остальным со значительным видом, – прошу внимания. Говорит известный Адлерский зубной врач Артур Атакаян. Послушайте пожалуйста.
Артур встал, потер свой крупный мясистый нос, весело обвел всех блестящими глазами буравчиками, смотревшими из-под тяжелых век и косматых бровей.
– У меня короткий тост, – он помедлил, потом с чувством изрек своим сочным акцентом:
– За сидящих здесь прекрасных дам, товарищи! – И быстро сев, снова обнял и прижал к себе тонкую Ирину.
– Ну ребята, за женщин надо пить стоя! – провозгласил Савва, поднимаясь и чокаясь сперва с Марицей, сидящей по левую руку, потом со всеми остальными. Мужчины подскочили, один Костас это сделал медленно, без видимого желания. Он считал, что и сидя вполне можно было выпить с таким же успехом за прекрасных женщин.
Было еще много тостов. Все активно ели и пили. Когда по телевизору пробили куранты, хозяин дома поднялся и поздравил всех с Новым Годом. Все, дружно закричав «Ура!», стали обниматься и целоваться друг с другом. Савва видел, как Костас целовал всех подряд и его Зину тоже. Он, недолго думая, тоже обнял и поцеловал сначала жену, потом Марицу. Хитрый Савва встал так, что никто и не увидел, что поцеловал он ее прямо в губы. Отчего Марица сразу залилась краской и быстро отвернулась к соседу Степану Сергеевичу, который тоже хотел ее непременно поцеловать.
Савва потом вспоминал этот волнительный момент, когда он, смешно сказать, впервые поцеловал Марицу и на него дохнули все ее запахи, перемешанные с шампанским, духами и ее собственным телом. Что-то такое пряно-сладкое ударило по его обонянию и было именно таким, каким он его представлял, украдкой разглядывая ее разную: когда она готовила еду, или работала на пасеке, или веселилась с гостями. Он сел, прикрыв глаза, как если б он был немного опьянен. Хотя, да: его первая рюмка хорошо развезла его, и он был однозначно пьян так, как редко с ним бывало после первой-то. Савве очень хотелось прикорнуть где-нибудь и поспать эдак минут тридцать.
Спасибо, со всех сторон послышались выстрелы из ракетниц, возбужденная хозяйка дома выбежала за дверь на крыльцо, и все последовали за ней. Савва не хотел вставать, что-то он и в самом деле отяжелел.
«Эко меня развезло! – подумал он, растирая лоб и глаза, – осталось только заснуть здесь. Так дело не пойдет! Надо вставать». Он поднялся, тоже вышел на крыльцо, вдохнул морозного воздуха. Их компания, некоторые с бокалами в руках, распевала песню, где, как всегда, солировали Костас и голосистая сестра Марицы. Савва почувствовал себя намного лучше.
«Что это со мной делается? Не старый же еще… Может вино плохое?» Но нет: пили вино домашнее, сделанное из винограда самого Костаса. Наконец, отбросив навязчивые мысли, Савва встал около Марицы. Оглянулся – Зина стояла недалеко впереди. Он взял руку Марицы и, нагнувшись, быстро поцеловал ее. Встретив ее, как ему показалось, удивленный взгляд, он произнес каким-то не своим голосом:
– С Новым Годом, с Новым Счастьем, Марица!
– С Новым Годом, Савва!
Подошел Костас.
– Ну давай жена, еще раз почеломкаемся ради такого события, – произнес он жизнерадостно, и чинно обняв ее, поцеловал.
Потом смотрели телевизионную новогоднюю программу. Женщины восторгались певицами Софией Ротару и Аллой Пугачевой, мужчины – пародистами – Михаилом Жванецким и Геннадием Хазановым.
Да, праздничный вечер удался, что и говорить. Зина была в восторге. Она, как и все, без пальто, в одном платье кидалась снежками и также, как и все, «намыливала» рожицы подвыпившей компании. Савва, как всегда, обаял все женские души и был дружно обстрелян всей женской компанией. Он вяло отбивался и «намылил», правда аккуратно, только Марицу. Она визжала и отбивалась, а он не хотел отпускать. Но долго он этого не мог допустить – совесть тоже надо иметь.
– Савва, наелась я из-за тебя сегодня снега, выговаривала она, ему запыхавшимся голосом, когда вся толпа снова заваливала в дом. Она отряхивала снег с головы. – И прическу ты мне всю испортил.
– Где? – удивлялся он, – давай поправлю.
– Не надо, не надо, я сама!
– Марица, хочешь, я за тебя его намылю, – спросил раскрасневшийся ВВС, держа наготове огромный снежок.
– Да, нет, что вы Виктор Сергеевич! Что вы! – смущенно отказалась Марица и, отряхиваясь, вошла в дом.
– Ну, тогда пусть не обессудит! Лови, товарищ гармонист.
В Савву полетел увесистый крепкий снежок, от которого ему не удалось увернуться. Савва, не обращая внимания на ощутимую боль в спине, весело побежал за Марицей.
– Давай, давай я вытряхну снег, вон у тебя еще сколько в волосах.
Казалось, Марица не слышит его. Савва взял ее за руку:
– А кто постарался? – спросила она его, отстраняясь. Рука ее выскользнула из его руки.
– Виноват, исправлюсь, – говорил он, стряхивая с головы сухой снег.
– Ну все, хватит. Где ж моя расческа? – Марица поискала глазами. – Надо причесаться.
– А вот, на, возьми мою. – Савва вынул из кармана пиджака свою маленькую расческу. Мария быстро провела по волосам. Гребешок был частый, поэтому она с трудом продирала подлакированные волосы.
– Ну вот, теперь сойдет, спасибо, – сказала она. Около нее топталась, приводя себя в порядок, Марфа.
– Какое у тебя, Марица, красивое платье, – сказала она, щупая ткань и рассматривая близко платье, – где ты кримплен достала, да еще такого красивого цвета?
– А это мне кума из Москвы, Валя, подарила. Помнишь куму Валю Никитину?
– Помню, конечно! Она с семьей почти каждый год приезжает в Адлер. В прошлое лето тоже приезжала… Хорошая у тебя кума! Конечно, в Москве такое можно купить, но не здесь.
– Да, Мария, платье у тебя красивое, – подошел с комплиментом Артур Ованесович. – Очень к лицу, – добавил он, широко улыбаясь, правда? – обратился он к Савве.
Марица снова поправляла у зеркала прическу, но смотрела не на себя. В зеркале она видела Савву, восторженно смотревшего на ее отражение в зеркале, ей на мгновение показалось, что он и на себя поглядывал. Улыбка слетела с лица Марицы, когда она заметила отражение ВВС, смотрящего на нее исподлобья. Стоял он боком, с другой стороны от Саввы и что-то вертел в руках. Потом он повернулся и на мгновенье ей показалось, что они встретились глазами в зеркале. Марица специально сразу не обернулась, спросила что-то у Марфы. Пока Марфа тараторила, ВВС неловко кивнул Савве, пустил какую-то шутку, от которой Савва громко захохотал, закинув голову. Сестры одновременно обернулись. ВВС уже выходил из комнаты. Марице хотелось пойти за ним, побежать, чтобы все, включая сестру и Савву куда-нибудь исчезли хоть на мгновение. Но нет, вместо этого, к ним вплотную подошел Савва. Тот давно хотел сказать что-нибудь о ее внешности, и вот пришел тот момент. Он буквально подкатил к ней и непроизвольно прижав руку к сердцу, выдал комплимент:
– Слов нет! Выглядит хозяйка дома, просто сногсшибательно, правда друзья? – он обратился к Марфе и входивших в комнату Артуру с Ириной. Те хором подтвердили мнение Саввы. Марица, рассеянно улыбаясь, всех поблагодарив, позвала к столу.
– Что-то ты, Марица – джан, вроде невеселая, – обняв, повел ее к гостям Артур. – Ты давай, больше смейся, нос к верху. А, если кто тебя обидел, только скажи своему другу, то есть мне…
Марица его не слушала. Сняла руку с плеча. Кивнула в сторону Ирины:
– Смотри, девушка скучает, а тебя нет рядом…
ВВС стоял чуть дальше и молча улыбался. Жена его, Бэлла, во второй раз сделала комплимент прическе хозяйки. Сказала, что всенепременно завтра же тоже отрежет свою гулю, которая ей изрядно надоела. И почему она раньше об этом не подумала?
Марица с Марфой расставляли заново помытые тарелки.
– Уважаемые леди и джентльмены, – вдруг сказал Артур – любитель выражаться высокопарно, – прошу всех наполнить бокалы. У меня есть тост.
Джентльмены дружно налили подругам и себе. Стоящий во главе стола, Артур, всех поторапливал. Затем подошел с бокалом к Марице и глядя ей в лицо, сказал:
– Предлагаю тост за хозяйку нашего застолья, уважаемую Марию Степановну! Умницу и красавицу! Любящую жену и добродетельную мать!
Артур склонился и поцеловал ей руку. От неожиданной его галантности, Марица покраснела. Все зааплодировали.
Костас подошел к Артуру, похлопал по плечу и, обращаясь к гостям, как бы более подробно представил им:
– Артур – наш давний друг. Я его знаю еще с тех пор, когда он только начал работать простым зубником. А теперь, смотрите, добился уважения, поставили его заведующим целой зубной поликлиники. Так держать, молодец! Обращайтесь к нему. Он всегда поможет. Зубы – дело серьезное! – сказал он и почтительно пожал ему руку.
Артур обнял его:
– Правильно мыслишь, Костас: зубы всегда должны быть на первом месте у человека!
– На первом? – Костас, прижатый к зубнику, потеряв равновесие, чуть не свалился. Выпрямившись, сострил. – А я-то думал, на первом месте должно быть совсем другое…
Прислушивающиеся к разговору, засмеялись. Савва громче всех.
Марица с Марфой опять хлопотали с закуской. Народ шумно радовался пополнению гостей. ВВС и Беллу посадили рядом с Виноградовым и его женой на почетное место во главу стола. Савва сел на свое место. Зина где-то еще ходила. Потом она появилась с женой Степана Сергеевича, обе веселые и чем-то довольные. Они заявили, что хотят танцевать. Им предложили сначала выпить и закусить. Через минут сорок, Крупицына с Зиной первые встали из-за стола, завели пластинки и под пение Ободзинского, Ведищевой, Пугачевой, Пьехи, Кристалинской и Магомаева, все до одного выплясывали пока не выбились из сил. Савва танцевал по очереди: то с Зиной, то с Марицей. Иногда с Марфой, чтоб никто ничего, не дай Бог, не подумал. Марфа и так стала на него с хитрецой посматривать. «Только этого не хватало», сердито подумал Савва. Для отвода глаз поговорил с ней о том о сем. Старший сын Марфы уже год служил на Дальнем Востоке.