Спицы мелькали, она делала вид что занята своими мыслями и работой, но все слушала, ни одно движение, ни один взгляд не проходил мимо ее острых проницательных глаз. И радовалась – какой хороший молодняк подрос! Прикидывала, кого же выберет себе в мужья Ирини – ее красавица, ее повторение. Не этого же чудака Ивана. Он не подходит ей прежде всего, потому что «аспроматенос». Пусть даже не смотрит в ее сторону. Надо будет с ней поговорить. «Да, и, что это Эльпида, смотрит завороженно на своего соседа Митьку? Хотя, что здесь удивительного?» Раконоца опять скрыто бросила внимательный взгляд на Митьку: «Красавец! Смугляк, таким же черным был мой Илья». Перевела глаза на младшего сына: светлокожий, как и все ее сыновья, в нее. Одна Кики смуглянка. Слава Богу, младшенький подрос за прошлый год. Рост явно задержался, потому что недоедал пацаненком в первые годы ссылки. Так и не догнал старшего брата. Меньше его ростом на пол головы. Ну, что ж, Харик-то уж слишком высок. А Яшенька ничего, ладный парень. К тому же красив и не по годам умен, слава Господу Богу! Глаза Роконоцы еще долго ласково оглядывали шумную компанию.
Мишутка радовал Настасью бесконечно. Что за прелесть, за умница какой! В полгода он уже столько соображал, что Насте было настоящим удовольствием наблюдать за ним. Она не спускала с него глаз. Родила она своего Мишеньку на зиму. Надо было следить, чтоб ребенок не застудился. Печь должна быть натоплена, пеленки выстираны и высушены. И печь, и стирка, и варка, и уборка – все было на ее плечах. Александр уходил на работу рано, приходил часто поздно. На ее вопросы по поводу задержек, он отвечал, что навалилось много работы по оформлению разных документов и другие всякие неотложные дела.
Сегодня он тоже куда-то спешил, быстро перелистывал бумаги из папки, которая всегда была при нем. Ребенок капризничал, и Настасья старалась его успокоить. Муж видел, что она устала, надо бы помочь, но дел и в самом деле было немало. К тому же с ними жил Ванька, вот пусть и помогает.
– Знаешь, как много мелких воришек развелось? – начал он как-то поздним вечером, как бы оправдываясь за свою занятость. – Тащут откуда могут и не могут. Только успевай за руку хватать. Вот недавно, гречонок один: украл полмешка пшеницы с «Заготзерно». Видишь ли, у них дома нечего есть. Так что ж теперь воровать у государства? Нет, шалишь, братец Василиади! И такой знаешь, крученный! Стрижет глазищами. «За что, – говорит, – сажаете? У меня мать умирает!» – Александр нервно швырнул смятую бумажку. – У него мать умирает, а мне что делать?
Муж возбужденно ходил по комнате и, как бы сам себя в чем-то убеждал.
– Вообще ненавижу всех этих нацменов – греков, чеченцев, немцев (при последнем слове он бросил короткий взгляд на жену) и им подобных врагов народа.
Александр сел на стул, ожесточенно хлопнув ладонью по папке.
– А что такое «нацмены?» – тихо спросила жена, показывая глазами на ребенка, заснувшего на ее руках.
– Нацмены, это сокращенно от двух слов: «Национальные меньшинства», – ответил он ей также тихо.
– Не знала, – удивилась Настя. – А кто же большинство – русские, а может, украинцы или еще кто?
– Конечно русские, Настя, что за вопрос!
– А все остальные меньшинства?
Власин раздраженно посмотрел на жену, укладывающую сына в люльку. Наконец, она села напротив.
– Так считает руководство. А ты не согласна, что ли?
Настя пожала плечами:
– Не знаю. Мне это не понятно… – она посмотрела на мужа, надеясь услышать более весомое объяснение, но тот явно был занят своими мыслями.
– Посмотри сюда, – он показал на бумаги, – видишь сколько людей за сегодня надо было оформить? – он выбрал один лист. – К примеру, достопочтенный Романчук Дмитрий, приехал к нам со станции Шокай, хочет работать в городе шофером. А вот этот, осакаровский, – он взял другой лист, – по фамилии Пигельцев, хочет, наоборот, распрощаться и, наподобие твоих родителей, податься на целину. Видишь, жена, народу не сидится на месте, все б ему куда-то ехать. А мы, успевай, регистрируй их перемещения. А мне приходиться из Караганды мотаться по районам.
– Такая работа, – напомнила ему Настя.
– Н-да, детка, работка, – Александр удрученно покрутил головой, как – будто ему воротник теснил шею, – только успевай разворачиваться.
– Успокойся, Саша. Перестань! Сейчас такое время, народ целину поднимает. Год – два и все уладится, вот увидишь!
Александр резко поднялся, подошел к ней, обнял за талию и зашептал на самое ухо:
– Работаю, стараюсь. Надеюсь на повышение в должности. Хочется в столицу, Алма-Ату. Надо подключить дядю. Пусть посодействует. Как ты думаешь?
Анастасия удивленно посмотрела на него:
– Так сразу?
– А что? Хороших работников надо ценить. А то ведь они разбегутся, на более прибыльные места.
Анастасия укорительно покачала головой:
– Ну, что ты говоришь, ты же любишь свою работу…, – она с нежностью посмотрела на спящего сына. – Посмотри на Мишеньку. Спит, как ангелочек! Мне около него совсем не скучно.
Александр посмотрел на чуть располневшую и еще более похорошевшую жену. От нее самой несло чем-то ангельским, покойным, тем, что его странным образом раздражало.
– Ангело-чек, – передразнил он ее. Но подошел к качке с ребенком и поправил одеяльце. – Ладно, посмотрим, сказал он примиряюще и покровительственно обнимая жену за плечи.
– Вспомни, совсем недавно ты сам предлагал уехать на целину, – продолжала Анастасия.
– Когда это?
– Ты еще отставил эту затею, потому как ребенок должен был родиться. Если б не это, точно бы переехали.
– Точно, не точно, но ты права, обстоятельства бывают сильнее нас. Видишь, а теперь я не хочу на целину, но хочу в Алма-Ату, а потом, может, и в Москву переедем, а? – Власин рассмеялся своим смелым мечтам. – Там у нас живет какой-то родственник, работает на консервном заводе. Толку с него никакого, но остановиться у него можно. – Власин запнулся, повел глазами по жене и сыну. – Н-да, что-то меня несет. Рано еще, в самом деле думать о Москве. А вот об Алма-Ате в самый раз.
– А где же мы там будем жить? Здесь еще не успели обзавестись знакомыми и друзьями…
– Не переживай! Все образуется. Получим квартиру. Для чего существуют дяди – начальники? – задал он вопрос в пространство и сам себе ответил:
– Правильно: чтобы помочь в нужную минуту. В самом деле, нечего пороть горячку: придет время, все и решится, женушка, – говорил он, теперь мечтательно поглаживая собственную голову, пропуская свои черные жесткие волосы сквозь пальцы. – Так поедем в столицу, сокровище мое? Согласна?
– Ну, куда я без тебя? – улыбнулась Настя, глаза ее заблестели, заиграли. – Она подошла к нему, обняла. – Но, как же мое педучилище?
– Я ж обещал, дам тебе такую возможность. Я не думаю, что перевод туда будет скорым. Может, даже успеешь поучиться здесь. Супруга должна быть образованной, а то мне – он взял ее в охапку, поцеловал, – как-то не престижно иметь неграмотную жену.
Александр посадил ее на кровать, быстро чмокнул в щеку и резко двинул к двери.
– Ну все, я ушел. Буду поздно.
Из дому Александр вышел в хорошем настроении. «Все-таки, какая у него прелесть жена. Умница, отличная мать, чистюля, любит его. А как она поет и играет на аккордеоне!»
В минуты, когда Настя пела или играла, гордость переполняла его: никто иной, а именно он был мужем такого сокровища. Последнее время он именно так называл ее про себя и радовался, что, Слава Богу, он так умеет скрывать свои увлечения женщинами, что жена и не подозревает о них. Настя такая доверчивая… Нет, она никогда не узнает о его проделках. Да никто и не посмеет ей доложить. В этом он был уверен. Разве мало он для нее делает? До чего даже дошло, сына согласился покрестить!
Получилось так, что баба Нюра настояла покрестить Мишутку перед самым их переездом в Караганду.
Бабы Нюрино категорическое требование окрестить ребенка застало Анастасию врасплох.
– Бабушка, ну, кого я сейчас найду крестить ребенка?
На что бабушка сурово отвечала:
– Не все безбожники!
– У меня даже друзей близких нет. Школьные две подруги уехали в город.
– Так уж и нет? – недоверчиво посмотрела на нее баба Нюра и отвела глаза. – Конечно, рано вышла замуж, никуда без мужа ни шагу. А у него – то тоже нет друзей?
Настя подумала с минуту:
– Есть, конечно. Но в гости к нам приходит, в основном, Яшка-Генерал.
– Хотя бы и Генерала возьмите крестить, чем он не Крестный? – обрадовалась баба Нюра. – Недаром его прозвали Генералом! Парень с головой, друг нашего Ваньки. А сестру-то его, Ирини, можно сделать Крестной. Она такая хорошая деваха!
Насте понравилась неожиданная мысль об Ирине Христопуло. Она чуть отстранила от себя Мишутку:
– И будет у тебя еще одна мама, мой птенчик, – говорила она с улыбкой, таращившему глаза, сынишке.
– Не знаю, можно ли брату и сестре крестить? Тебе для мальчика главное найти Крестную мать, а отца пусть найдет мужик твой, – настоятельно советовала баба Нюра.
Власин был против крестин, но не сказать, чтобы очень.
– Ты же знаешь, как это может отразиться на карьере, хоть и не Сталинские времена. Спрашивается, чего его крестить, когда Бога нет на свете?
– Вы, мужчины, слишком просто смотрите на мир. Не знаю, есть Бог или нет, но есть традиции, порядок по жизни. И тебя и меня крестили родители. Тем более, бабушка настаивает. Говорит, с ним может случиться несчастье, например, серьезно заболеть, если не покрестим.
Кажется, последний довод оказался самым весомым и Александр согласился, с условием, что крестить сына отец Тимофей будет на дому у бабы Нюры и, чтоб, как можно меньше людей об этом знали. Ребенка крестили Ирини и, приехавший из Караганды, друг Власина.
Подруги никогда не признавались друг другу, кто кому нравится. Им было уже за семнадцать, а тема эта все оставалась закрытой. Не принято и, даже считалось стыдным, распрост