В молодости он много работа на стройках, сколотил кое-какое состояние, отстроил в Верии, на севере Греции, просторный двухэтажный каменный дом. Потом резко занялся ведением домашних дел, пахал свой участок земли, держал скотину, на том и жил в этом маленьком греческом городке. К тридцати годам завел за правило ходить на все службы в местную церковь. Со временем ему доверили вести кое-какие церковные дела, как, например, делать из воска свечи и продавать их. Говорят, он, хитрец, стал подкручивать свечи, делал их короче, чтоб меньше воска тратить, таким образом заработать лишние деньги и положить себе в карман. В то время стали строить лестницы в дом из мрамора и ему захотелось такую. У него стояла деревянная. Вот эти бы деньги ему пригодились на желанную лестницу. Жена была беременна уже половину срока и ему пришлось работать самому. Он спешил сделать лестницу до Пасхи. Люди ему говорили: «Остановись, уже вечер, уже время праздника, нельзя работать!» Но он все-таки довел дело до конца.
В ту ночь, перед Пасхой, вдруг поднялся дикий ураган, который сроду не видывали в этих местах. Все замело, закрутило, загрохотало. Пантелей выглянул в окно: казалось, земля и небо смешались – до того все кругом было черно. Вдруг прогремел гром и сверкнула продолжительная молния. Пантелей и жена отчетливо увидели огненную колесницу, управляемую человеком в сияющих одеждах. Колесница резко завернула к их дому и понеслась на него. Снова все загрохотало, весь дом задрожал, казалось, что сейчас развалится. Жена упала, а муж ее как будто остолбенел. Через минуту все утихло, как будто ничего не было. Пантелей выскочил за порог и чуть не свалился вниз: лестницы не было. Мелкие мраморные куски валялись по всему двору. Вдали слышались удаляющиеся раскаты грома. Утром, увидев разбитую лестницу, удивленные люди говорили, что слышали небольшой гром, думали гремит где-то далеко. Пантелей рассказал кое-кому из близких, что они видели с женой из окна. Ему говорили, что сам Господь выразил ему за что-то недовольство. За что? Конечно, грешен он, как все… Приходили мысли о свечах, но не верилось, что в этом дело. Сомнения ушли, когда родилась красавица дочь, с двумя крайними пальцами как – будто скрученными, как свечи на концах. Пантелей схватился за голову. С тех пор Пантелей забыл, что значит взять чужое. Семья прибавлялась и, чтобы прокормить ее, Пантелей три года подряд ездил в Россию с бригадой таких же греков, подряжаться на строительные работы. Русские высоко ценили добротный и добросовестный труд греков, живших вокруг, а приезжие еще тем были более ценными работниками, что просили за свой труд гораздо меньше местных и не пили горькую.
Совсем еще девочке, Наталии Фанайлиди, приходилось нелегко, так как вела почти все хозяйство, особенно по женской части, то есть: мыла стирала, штопала, готовила, доила коров, варила пойло скотине, ходила за водой. К вечеру валилась с ног и спала как убитая. В пятнадцать лет она была писаной красавицей с маленькими, но грубыми, красными руками, в придачу со скрученными двумя пальцами. Слава о ее красоте, скромности и трудолюбии далеко распространилась так, что ее однажды украли ребята с дальнего села.
Братья Иосифиди тоже славились: они были богаты и видные собой. И вот повезли они ее на коне перебросив поперек коня, как это обычно делалось со всеми похищенными. Она и дергалась, и кусалась, и плакала, и ругалась – бесполезно. Долго ехали, наконец ее сняли с коня, развязали руки и повели в каменный дом. Наталия огляделась. Комната была большой, хорошо меблированной. Она даже раньше и не видела таких красивых шкафов, стульев. Особенно ее поразили зеленый диван и два кресла с двух сторон от него. Было уже раннее утро и можно было рассмотреть лица братьев. Но она только плакала и просила отпустить ее. Вышла мать, молодая еще, очень подвижная гречанка. Велела ей сесть на кресло, а ребят выслала за дверь и начала:
– Наталия, успокойся, не плачь! Посмотри: у меня пять сыновей. Всем ты нравишься. Кого выберешь, тот твой муж. А в подарок я тебе сегодня же дам десять золотых колец. Она подошла к одному из шкафов и вынула маленькую шкатулочку.
Она высыпала перед ней на стол горсть дорогих колец и позвала своих сыновей. Вошли все пятеро, уже переодевшиеся в лучшую одежду, один другого красивше. Но ни на кого не смотрела Наталия. Никого не хотела. К тому времени уже запал в ее сердце соседский сын – Илья Христопуло. Мать опять отослала ребят, сказав пленнице:
– Подумай до вечера, если не решишь, то отправим назад. Не плачь и ничего не бойся.
С тем оставила ее в соседней маленькой комнате и ушла. Целый день ее никто не тревожил, а к вечеру того дня отец таки разыскал ее в селе с помощью, добровольно вызвавшихся помочь с поисками, Ильи и его братьев. Мать Иосифидиевских молодцов развела руками:
– Что ж, значит не судьба. Жалеть будешь!
И в самом деле, прошли годы и уже замужней своей дочери Ирини, Роконоца заметила, что она могла бы прожить лучшую жизнь, если б вышла замуж за Иосифиди, потому как они всей семьей успели уехать в Грецию, все разбогатели и прожили хорошую жизнь. Да, у нее была бы совсем другая судьба, но разве ее обманешь?
Неожиданно семью Христопуло опять постигло несчастье – умерла Мария, добрая мать и хорошая жена. Не выдержало сердце всех тягот, сильно сдала, особенно, после смерти младшего сына Харлампия. Илья, старший сын, особенно был к ней привязан. Смерть ее перенес тяжело: похудел, еще больше почернел, даже на Наталию обращал меньше внимания. Через сорок дней все, включая отца сбрили бороды, он же носил ее целый год. Однако после того, как его пятнадцатилетнюю суженную украли греки из соседнего села, Илья, недолго думая, посватался и получил добро на свадьбу, не дожидаясь ее шестнадцатилетия. Отец Наталии не очень – то был расположен отдавать дочь замуж, тем более так рано. Говорил, что не хочет, чтобы кто-то насмехался над ее скрученными пальцами. На что Илья отвечал, что все равно на ней бы женился, если и безрукая была. Такой ответ Пантелею понравился и он, не откладывая в долгий ящик, пошел справил дочери паспорт, прибавив два года. Свадьба была шумная и веселая.
Хрисана Триандафилиди (как Наталию называли Роконоцей, так Хрисану называли Ксенексолцей, по месту, где она проживала в Турции), танцевала, как заведенная на свадьбе у подруги. Илья красиво танцевал с молодой женой, потому что позаботился об этом: попросил Хрисану научить танцевать в паре. Ксенексолца не пропустила ни один хорон, особенно, «Кочари» – танец в кругу, когда все берутся руками за плечи и танцуют вместе. Правда, после той свадьбы она заболела, не убереглась. Осень была, а вечером с гор сильно тянет прохладой. Зато натанцевалась от души, даже со своей зазнобой, Илюшкиным братом – Федором пришлось бок о бок потанцевать. Весельчак и балагур, он нравился многим девчатам, но Хрисана не собиралась кому бы то ни было уступить его. Федя часто бывал у них дома, потому что дружил со старшим ее братом Яшкой, который, кстати, позже женился на Кице Христопуло, Фединой единственной младшей сестре. Не счастливой оказалась Хрисанина любовь, не пришлось ей выйти замуж за Федора…
Как мечтала Ксенексолца о Федоре Христопуло! Думала о нем и днем и ночью. Пойдет в лес с девчатами за грибами или ягодами – все смеются, шутят, веселятся, а она разглядывает красоту и таинственность леса, смотрит на кусочки, виднеющегося яркого голубого, неба, то задумчиво остановится у журчащего ручья: все ей казалось, а вдруг сейчас неожиданно появится рядом Федор – мало ли? Он постоянно пропадал в лесу – ставил капканы на птиц и зайцев и другую живность. Любил поохотиться парень, говорят, у него было даже какое-то ружье. Словом, охотник! И в поле, когда пасла коз и свиней, тоже мечтала, чтоб он появился. Мелькнет он где-нибудь вдалеке и сердце Хрисаны гулко стучало. Федор появлялся иногда у них дома. Заходил ненадолго с Ксенексолцевым старшим братом, говорил всем: «Ясас», и весело подмигнув ей, проходил мимо в братов угол. Пока они были там, Хрисана напряженно прислушивалась к их разговору, но, как всегда, ничего интересного для себя не слышала. Ей хотелось, чтоб он заговорил с ней, спросил бы, как ее дела, как поживает, но понимала, что этого не будет: не принято так у греков. Заговорить с девушкой, значит показать, что она тебе нравится. А значит, все будут судачить, что он собирается на ней жениться.
Ксенексолца мечтательно закрывала глаза и молилась про себя, прося Бога послать ей в мужья Федора.
Илья, Наталиин муж, был черным, как жук и свою голубоглазую и белокожую жену считал верхом красоты. Очень любил Илья свою трудолюбивую чистюлю жену. Родная его мать так вкусно не готовила как, Наталия. Или, когда ешь из рук любимой все кажется вкусным? По крайней мере никогда он с таким аппетитом не ел раньше. Через полгода его трудно было узнать: поправился, раздался в плечах, лицом стал светлее, как будто даже вырос. Все удивлялись. Илья же знал кому он обязан своему превращению. Да и Наталия расцвела еще больше. Он старался не показывать, но страшно ревновал жену, боялся, как бы кто не увел, не украл ее. После рождения первенца Федечки, названного в честь погибшего брата, немного успокоился и считал себя счастливейшим человеком.
Однажды, еще до рождения сына, Роконоца засиделась у подруги и не успела сготовить обед. Илья должен был прийти с минуту на минуту. Что делать? Роконоце ничего не оставалось, как схитрить. Никогда не приходилось обманывать, но уж слишком стыдно перед мужем. Быстро разделась, легла в кровать. Мужу сказалась больной.
Что тут сталось с Ильей! Сел рядом, приложил руку ко лбу, стал заботливо укрывать, расспрашивать, что болит. Побежал, сам сготовил яичницу, сделал салат, поставил все на низкий круглый стол и принялся ее чуть ли не с ложечки кормить. От стыда Роконоца не могла есть, что было на руку. Интересно было бы посмотреть на больную, аппетитно уминающую все подряд. После этого полюбила она своего смуглявого мужа еще сильнее и больше никогда не оставляла его без обеда. Ей не приходилось скучать: всегда при деле, но и отдыхать умела, на свадьбах танцевала так, что все засматривались. Первой ее подругой осталась соседка Хрисана – Ксенексолца, а второй стала золовка Кица. Все сельские события проходили через тогда еще незамужних Кицу и Хрисану, пот