– Такое запустение…
Брат его тут же сказал и свое слово:
– За что боролись, на то и напоролись.
Харитон переглянулся со Слоном, и выжидательно посмотрели на бывшего солдата Советской Армии. Но тот ничего больше не сказав, снова залег. Вообще, братья как будто месяц не спали, почти всю дорогу не поднимались со своих полок. Вставали на полчаса, деловито ели что-то из консервных банок, правда, предлагали угощение попутчикам, и снова набок. Видимо, они старались набраться физических и душевных сил перед похоронами родного человека.
На большой станции, ночью, в их вагон вдруг ввалился целый табор цыган. Музыка, шум, гам, хохот, гортанный цыганских говор. Харитон приоткрыл дверь в минуту, когда мимо проходили молодой парень и девушка, необыкновенной смуглой красоты. Разодетая так, что Харитон поразился: разве цыгане так одеваются? И остальные, кстати, тоже были одеты под стать. Оказалось, что на поезде поехала богатая цыганская свадьба. А мимо него прошли жених и невеста, дочь цыганского барона.
Слон проснулся, когда зазвенели гитарные песни, послышались хлопки и прищелкивания пальцев. Цыгане гуляли до утра, пока не сошли в Гурьеве.
Слон все прищелкивал языком и беспрестанно высказывался о необыкновенной красоте, как жениха, так и невесты.
– А жених-то чем-то на тебя похож, Харитон, – сказал Слон, как только поезд освободился от шумных пассажиров.
– И правда, – сказал один из братьев – попутчиков, – такой же смуглый и такие же глаза с ресницами.
– Ты хотел сказать – длинными ресницами? – усмехнулся другой брат.
– Ну, да. А ты, Митрий, случаем, не цыган тоже?
– Африканец я.
– Грек он, весь, как есть – грек. Не сомневайтесь.
– А, что, похож на грека. Помнишь, с нами работал Костя Фуропуло? – спросил один брат другого.
– А, того трудягу, Костю? Как не помню! Хороший парень. Молодой, неженатый. Тоже глазастый. Хорошо на гармошке играл.
– А это у нас в крови – играть на гармошке или гитаре и петь. Почти, как цыгане, – заметил с сарказмом Харитон. – И жизнь у нас цыганская: судьба нас кидает то в степь, то на целину, то в тундру, то в пустыню. И сейчас вот едем, ищем себе приключений. Так и живем, – заключил он и выжидательно посмотрел на собеседников.
– А я, между прочим, армянин, – представился Слон. – Может и армян тоже встречали на своем жизненном пути? – задал он вопрос полуязвительно.
– Армянин? – удивился один из братьев. Как же, как же, – оживился он. У меня на фронте был друг армянин, Акопом звали. Тонкий такой и маленький. Смелый был, отчаянный. Убили его в конце войны под Кенигсбергом. Жалко, еще и семьи не успел завести.
– Это не тот, который ты рассказывал, спас тебя во время боя? – спросил заинтересованно брат.
– Тот самый. Акоп. Пусть земля ему будет пухом, – со вздохом пожелал рассказчик и отвернул голову к окну.
Слону очень хотелось расспросить о своем соплеменнике, но он не решился. Человек явно не хотел продолжения разговора. Об этом говорило его лицо: сдвинутые брови, неподвижный взгляд и твердо сомкнутые губы. Харитон и Слон еще раз переглянулись и вышли из купе.
Глава десятая
Судьба решительно была на стороне новоявленных торгашей Харитона и Слона: во-первых, они разыскали сестру Алексиса, Клеоники. Харитон написал Алексису о своей первой поездке через Москву и тот прислал письмо с адресом сестры, с тем, чтоб он, не стесняясь, обязательно впредь останавливался у нее. Чтобы не плутать в поисках нужного адреса по огромной Москве, было решено взять такси прямо с Казанского вокзала, на который прибыли в морозное январское утро. Правда, пришлось полдня провести под дверью, пока хозяйка не вернулась. Узнав, кто они, была несказанно им рада, что называется, обогрела, накормила, постелила им в просторном зале на диване и на раскладушке. Оказывается, после работы, она еще ходила в кино «Карнавальная ночь», от которого была в восторге, смотрела она его уже три раза. И почти весь вечер рассказывала им его и настаивала, чтоб те нашли время и посмотрели фильм. Муж ее как раз был в командировке в Ленинграде. Перед сном успели обменяться новостями своей жизни. Клеоники особенно много рассказывала об успехах Валентины и Алексиса. Валентина совсем недавно родила сына. Алексис успешно учится.
– Как назвали то сыночка? – спросил Харитон.
– Алексеем.
– Так я и знал. Алексисом, значит. А фамилия у Алексиса какая?
– Симпатичная фамилия, детская какая-то – Сокольчик.
– Со-коль-чик? – протянул Слон, присвистнув. Вот какие фамилии носят министерские сынки. Летучая фамилия. Не то что у меня – Аслонян. Слон значит, твердо и уверенно по земле ходит.
– Фамилия чисто белорусская, – обиженно объяснила Клео, – у них все – Мирончики, Мировичи, Свиридовичи.
– Да, я ж разве против, хорошая фамилия!
– Жениться не собирается Алексис?
– Ничего на этот счет Валентина мне не сообщает. Знаю, что хочет жениться на гречанке. А так, конечно, бегают за ним студентки с института.
– Да, большой человек из твоего брата получится, – Харитон почтительно посмотрел на Клеоники.
– Я даже не сомневаюсь, – засмеялась Клео.
Улегшись спать, друзья еще некоторое время обменивались впечатлениями:
– Я сроду не видел таких диванов, таких столов, кресел, картин, – говорил Харитон.
– И я не видел. С ума сойти, как люди живут: нам и не снилось…
Наутро, Клеоники проводила их к метро, подробно объяснив, как и где искать самые большие универмаги столицы. Билеты назад взяли сразу же, в день приезда, так что им надо было закончить с покупками за три дня.
Поздно вечером вернулся из командировки муж Клео, все вместе просидели до полуночи. Клео быстро заставила стол бокалами, рюмками. Муж выставил балык, шпроты, колбасу и соленые огурцы. Выпили за встречу и расставание. Поговорили о том о сем. Клео показала два альбома с фотографиями родственников мужа и своих родных.
– Видите, у моего Славы по отцовской линии Самарцевых – все военные. И Славик от них не захотел отстать: он у нас военный переводчик. На немецком говорит почище немцев. Слон и Харитон чувствовали себя не очень около такого ученого человека.
Клео заметила, как они стушевались:
– Да ну, ребята, Слава мой, нормальный советский человек и моих родственников очень уважает, правда, товарищ Самарцев? – Клео любовно погладила его по коротко стриженной голове.
Муж Клеоники сделав недоуменное лицо, воскликнул:
– Вы, что ребята!? Наверное, не допили сегодня, а ну-ка еще по стопочке.
Его уже хорошо разморило, но он бодро разлил водку и подал своим гостям.
Рано утром за Славой пришла машина и он, наскоро распрощавшись, умчался.
Клео тоже спешила. Покормила их, успела сообщить последнюю новость: Алексис обещал приехать к нам в Москву в этом году, наверно, летом. Уж не дождусь встречи.
– Летом? – переспросил Харитон.
– Где-нибудь в июле.
– Так, я думаю, можно и нам с тобой, Слон, подъехать в июле, все равно еще не раз надо будет приехать. Увидимся с Алексисом. Хоть поговорим.
– Приедем, если Клеоники позволит, – хитро улыбнулся Слон.
– Ой, ребята, какой разговор! Только рада буду. Приезжайте, когда вам заблагорассудится.
– А, как на это смотрит твой муж? – стесняясь спросил Харитон.
– Мой муж? А как он должен смотреть? – удивилась Клеоники.
– Ну, все же понятно, что мы спекулянты…
– Брось ты, спекулянт нашелся. Пусть тогда государство озаботится и поставляет этот товар населению, – резко, как бы споря сама с собой, заявила Клео, – не обеспечивают же товаром, вот и трудятся такие как вы, чтоб удовлетворить спрос. Правильно?
– Я тоже так думаю, – горячо поддержал ее Слон, сияя черными бархатными глазами.
Клеоники произвела на него неизгладимое впечатление. Кажется, на все время нахождения в ее обществе, он начисто забыл о существовании других женщин вообще и жены Дины, в частности. Все три дня после изнуряющих покупок, он не забывал каждый вечер приносить ей в дом цветы. Клеоники ахала и благодарила. Правда, она немного испортила ему настроение, когда посмеялась над купленными родителям плюшевый ковер с лебедями и разукрашенную глиняную кошку – копилку.
– Ну, что за вкус у тебя, Алик? – воскликнула она, когда отсмеялась. – Неужели тебе такое может нравиться?
– Да нет, я…, – сконфуженно замялся Слон, – это-ж мои родители такое просили привезти, вот я и постарался. И Харитон своим такое же купил.
– Неужели и Дмитрий? – и Клео снова залилась смехом.
В конце концов, она пообещала быть их бесплатным экспертом по покупке хороших и нужных вещей. Кроме того, познакомит с директором магазина, другом ее мужа, кто мог бы постоянно снабжать их редким товаром.
– Конечно, Клео, тебе и карты в руки, – поспешил согласиться Слон, ты же в Москве живешь, не мы. Но, обещаю, лет через несколько прописаться здесь.
– Давай, давай, – Клео с видимым интересом посмотрела на него. – Я только буду рада. А ты, товарищ спекулянт, не хочешь в Москву? – обратилась она к Харитону.
– Навряд ли…, – улыбнулся тот. – Да и Алик не поедет. Мы любим степь, пространство, свежий воздух, вздыхать его полной грудью. А здесь…, – он замолк, нахмурил лоб, обдумывая, как сказать, резко махнул рукой за окно, – как-то тесно у вас, воздуха, что ли не хватает. Шумно. Кругом дома, дома, дороги, дороги…
– Зато какие красивые здания, – встрял Слон.
– Нет, ну красивые, конечно. Я против этого ничего не говорю. Но никто друг друга не знает, чужие все друг другу…
– Смотрите какой он! – отозвалась Клеоники. Помолчав, прошлась к окну, постояла, что-то разглядывая.
– Да, столица у нас шумная, деятельная и я люблю ее за это и за многое другое. Но тебя я тоже понимаю, – добавила она. – Кстати, подарю вам книгу, «Двенадцать стульев» называется. Там много чего о московском люде узнаете. Она, к сожалению, запрещена с недавнего времени. Почитаете не в дороге, а дома.