ощущал себя во сне именно так. Картины были настолько яркими, понятными и обыденными, даже привычными, что он нисколько не удивлялся им. Будто каждую ночь путешествовал по этим клубящимся пространствам. Как это бывает порой только лишь во снах.
Постепенно видения меркли. Свет уходил, и стало понятно, что он больше не нужен. Все эти образы, величественные скалы, барханы и заснеженные пропасти были только лишь подготовкой к чему-то большему. Медведев понял, к чему, когда ощутил вибрацию пространства вокруг.
Дракон пришел. И все стразу стало ясно. И все книги, злоключения матери, которую после оккупации не брали на работу никуда, кроме как в лесничество, болезнь и смерть братьев во время войны… Все, произошедшее ранее получило свое место и значение с приходом Дракона, древнего извивающегося змея, поднимавшегося изнутри Олега Ивановича, и одновременно окружавшего его бесчисленными невидимыми кольцами. А потом Дракон заговорил.
Проснувшись, Медведев не помнил слов. Но совершенно точно знал, что сказал Дракон. Столь странное обстоятельство нисколько его не смущало. Еще он знал, что нужно делать. Дракон показал Медведеву знаки – пять одинаковых рисунков, которые должны появиться около Сиверской для того, чтобы искания Медведева завершились успехом. Для того, чтобы Орден, его чешуйка, был снова возрожден на этой земле, оставаясь тайным как и в начале прошлого века. Оказалось, никто из немецких солдат и офицеров ничего не знал о Ordo Viridis Draconis. Каждая чешуйка Дракона, всегда состояла из пяти членов и одного, шестого, соединявшего их всех в единое целое. Для того, чтобы тело Дракона продолжало извиваться через века и тысячелетия. Медведеву не нужно было иных пояснений. Он знал, что где-то еще, может быть – в Петербурге, Москве, Лондоне или американском Фениксе, в какой-нибудь маленькой деревеньке близ Каира, или где-то еще, есть такие же чешуйки. Маленькие, мерцающие в бесконечной ночи зеленые искры. Ни одна из них не знает о существовании другой, но все они чувствуют одна другую, и чем больше их будет в этом мире – тем сильнее станет Дракон, крепче станут его чешуйки. Тот самый Дракон, что пришел к Медведеву во сне, как когда-то много лет тому назад, приходил он к его матери и всем тем, прочим, что помогал змею. Но не смогли закончить свой труд из-за прихода советских войск. Дракон, как теперь понимал Медведев, поступал так всегда – приходил изнутри к каждому, кого он считал достойным. Именно это позволило Ordo Viridis Draconis оставаться тайным тысячелетиями.
После той, душной, запыленной августовской ночи все в жизни Олега Ивановича начало выстраиваться и меняться как бы само собой.
Через пару недель позвонил Серьезный Человек. Он так и представился:
– Знаете, Олег Иванович, я человек серьезный. Говорить по телефону мне особенно не хочется. Приходите в дом, который стоит на берегу. За Гольмдорфовым лесом. Вас пропустят. Там и пообщаемся.
С тех пор Медведев так и не смог узнать, принадлежит ли этот дом Серьезному Человеку, снимает ли он его у кого-то, или же находится в нем по причине неких государственных дел. Работавшие в доме были всегда любезны с Медведевым, но молчаливы, и со временем он перестал донимать расспросами уборщиц и садовников. Серьезному Человеку очень нужно было стать губернатором. Ленобласти или Петербурга он не уточнял. Помощь Медведеву была единственно возможным путем для Серьезного Человека занять эту должность. На резонные замечания о том, что подобного рода назначения требуют определенной поддержки Серьезный Человек заверил, что поддержка есть, однако указал, что «там, как и везде, не все так просто, разные силы, понимаете же, разные группы». Нужен был именно Медведев. О том, откуда пришла такая информация Серьезный Человек тоже не сказал.
– Вы поймите, я к этой должности совсем не стремлюсь. Но, во-первых, я не один. А представляю коллектив. Я бы с большим удовольствием сейчас в Москве был, а не вот здесь. Но если сказали – значит сказали.
– А кто сказал?
Серьезный Человек не ответил снова, а сразу начал торопиться, посмотрел на часы и вышел из комнаты, даже не попрощавшись. После этого разговора Серьезный Человек начал перечислять Медведеву небольшие, но ощутимые суммы. Медведев создал краеведческий подростковый клуб «Сиверские ужи». Оформил его как некоммерческое объединение. И у Олега Ивановича отпала необходимость искать новую работу в школах Сиверской. Это позволило полностью сосредоточиться на делах Ордена.
Синицина и Загорный пришли к Медведеву почти одновременна, в конце осени. А петербуржцы Алехины были последними, в начале зимы.
Так Олег Иванович собрал чешуйку, зная, что все окружающие его теперь будут преданы общему делу. Правда, каким будет это, общее, дело Медведев в самом начале не имел ни малейшего представления, и опирался только лишь на свои ощущения. Нелегко было и с новоприбывшими. Общались все они между собой мало. И на первых парах их было трудно заставить делать то, что просил Дракон. Особенно тяжело участие в редких ритуалах, устраивавшихся всего два раза в год, весной и осенью, давалось Синициной и Светлане. Со временен привыкли и они. Медленно, постепенно чешуйка стала настоящей семьей. И хотя никаких изменений в судьбе ее членов, тех изменений, за которыми они пришли в самом начале к Медведеву, а значит и к Дракону, не происходило, никто не пытался торопить события. Все были полны уверенностью, что обещанное будет исполнено. Когда Медведев завершит ритуал, начатый когда-то, а 1941-м их предшественниками.
Хотя, и ритуалом-то это назвать было нельзя. Скорее – медленная, тихая подготовка чему-то серьезному, скрывшаяся за ставшими обыденными действиями, повторявшимися два раза в год. К тому, что должно вот-вот случиться. Время, прошедшее с появления Дракона во сне Олега Ивановича, тянулось медленно. Минуло уже десять лет. Но подобные дела, как полагал Медведев, делались не быстро. «Сиверские ужи», укомплектованные сиротами и детьми из многодетных малоимущих семей, принципиально не из Гатчинского района или Ленобласти, исправно выполняли свою функцию. Ни у кого не возникало лишних вопросов. Опыт общения с детьми у Медведева был, а Серьезный Человек всегда, в случае необходимости, предоставлял родителям компенсации за молчание. Или подключал «административный ресурс», как он говорил, каждый раз после этих слов кивая куда-то в сторону и назад. Так, словно «ресурс» стоял прямо сейчас за его спиной.
Сегодня был день последнего подготовительного ритуала. Маленький финал великой работы, затянувшейся почти на восемьдесят лет. Пора начинать собрание.
Медведев еще раз посмотрел на реку. Вода поднялась. Желтая трава у берега длинными прядями дрожала в холодных потоках. На противоположном берегу, у колодца, какая-то женщина в красной панаме и очках пробиралась по малиннику в сторону лестницы, идущей по склону на Набережную улицу, в Старосиверскую. Остановилась, поднесла правую руку ко лбу, чтобы защитить глаза от дождя, с полминуты смотрела на Медведева, а потом махнула ему рукой. Медведев помахал женщине в ответ, хоть и видел ее в первый раз. Инстинктивно улыбнулся, хоть и знал, что с того берега улыбка будет не видна. Дачники на «Южных странах», как называли эту часть поселка из-за пляжа в основании обрыва, прогревавшегося в самом начале купального сезона, были дружелюбны. Женщина развернулась и стала подниматься по ступеням крутой лестницы, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух.
После того, как дачница ушла, и Олег Иванович снова остался один на один с осенним сумраком, рекой и гудящими на усилившемся ветру деревьями сердце Медведева наполнилось спокойствием. Он до сих пор опасался, что дела чешуйки станут известны кому-то, кроме ее членов. Появлявшиеся на том берегу люди до сих пор пугали. Хорошо, что ритуал проходил в межсезонье. Так, будто Дракон хотел обезопасить себя ото всех. В любом случае, без лишних глаз и без лишних людей поблизости всегда лучше.
Медведев глубоко вздохнул. Воздух был холодным и сырым. Он выпрямил спину, как делал всегда перед началом церемонии, закрыл глаза и почувствовал движение воздуха вокруг себя, похожее на то, которое возникает когда, большая птица проносится над головой. Ветер взъерошил волосы. Медведев вытянул правую руку вверх, сжал кулак и привычным уже жестом поднес его к груди, изогнув локоть в особом, известном только адептам Дракона, жесте. Вокруг сжатого кулака Медведева беззвучно заплясало полупрозрачное изумрудное пламя.
Настала пора войти в дом. Все уже собрались, и сидят по своим местам, ожидая его появления.
Олег Иванович левой, не окруженной пламенем, рукой отворил стеклянные створки, отделявшие коридор от террасы, и привычным шагом направился в гостиную. Там, за продолговатым белым столом, действительно, сидели все пятеро. Пустовал лишь стул во главе стола. На который Медведев и опустился, вытянув руку с растопыренными пальцами, и положив ее на стол. Пламя сразу же исчезло. Это значило, что собрание начинается.
Сперва обсуждали то, что еще нужно сделать, подвели итог по знакам на земле и камнях. Четыре уже нанесены, «змеиные длани» на Лунном камне в Сиверской, на валуне у Старых Маргусов – в самом начале ручья, заваленного булыжниками, и на заросшем урочище у Поддубья. Конечно, не забыли и самый первый знак. Но вспоминали о нем с неохотой, так как в ходе работы стало понятно, что он должен был быть последним. Не критичный, но досадный промах. Находился он на чердаке Матвеевского дома в Карташевской. Это теперь было ясно, что он должен был замкнуть пентаграмму. Но тогда, в самом начале, Синицина с Алехиными выбрали именно то место потому, что Карташевская была дальше всего от Сиверской на схеме, что привиделась однажды Медведеву во время его снов. Ведь чем дальше, тем меньше шансов, что кто-то догадается?
Именно так говорила Синицина, сидя после своего первого выхода с баллончиками краски, «реагентом» и трафаретами в травмпункте Волосовской больницы. Она сломала ногу после того, как ей пришлось прыгать со второго этажа Матвеевского дома. Стоило всем троим закончить нанесение знака, как стены затрещали, и лестница, по которой они до этого поднимались наверх, изогнулась, ухнула и обвалилась, оставив в стене лишь несколько торчавших ступенек. Алехины смогли, держась за них, спуститься, Синицина – нет и, упав, раздробила лодыжку. Однако, травма художницы, готовой как оказалось на многое ради мировой славы, была не самым неприятным последствием появления пятилучевой зеленой свастики с головами змей на концах.