– Да, и ведь это девочка! – голосом полным любви прошептал он.
Френсис было почти больно это слышать. Сознавать, что у них с Этаном все по-другому.
– Мы хотим назвать ее Джинни.
– В честь мамы?
Френсис почти не помнила того времени, когда отец с матерью были вместе. По крайней мере, те моменты, когда никто не кричал и не плакал. Зато после Хардвика мать жила спокойной, прекрасной жизнью.
Было время, когда Френсис, росшая в особняке, хотела только одного: переехать к матери и жить так же спокойно, поскольку ей приходилось терпеть неприязнь новых жен отца. К тому времени братья уже учились в колледже или, как Байрон, торчали на кухне. Френсис приходилось любезничать с новыми женами и новыми детьми, улыбаться и терпеть, когда требовалось доказать мачехам, что Хардвик любит их больше, чем кого бы то ни было. Даже собственную дочь.
Любовь всегда становилась состязанием. Ничем больше.
До сих пор, черт возьми! Чэдвик женился на помощнице, и как бы там Френсис на это ни смотрела, эти двое выглядели безумно влюбленными. А Филип, бывший партнер по вечеринкам, встретил Джо. Раньше он был не из тех, кто верен одной женщине, сейчас же предан жене. Мэттью отправился в Калифорнию, чтобы побыть с новой женой. И вот теперь Байрон с его счастливой идеальной семьей.
Можно ли выиграть, если играешь в одиночку?
Байрон кивнул:
– Мама будет жить с нами.
Френсис изумленно уставилась на него:
– Правда?
– От отца одни неприятности и, бог свидетель, от родителей Леоны тоже. Но мама снова может стать частью семьи. И у нас достаточно места, – добавил он, словно это было решающим фактором. – Целая квартира для нее одной. Перси обожает ее, и, думаю, Леона счастлива, что мама будет рядом. Со своей матерью у нее плохие отношения.
Френсис почувствовала, как слезы жгут глаза. Единственно, с чем не справилась мать, – потеря семьи. Тогда Хардвик Бомонт уничтожил ее в суде. Проиграв, она потеряла все.
Но с Френсис этого не случится.
– О-о, Байрон, мама будет так счастлива!
– Ну, – сказал Байрон, вставая, – я знаю тебя. И знаю, что ты иногда склонна принимать поспешные решения.
Она прищурилась:
– Очевидно, в этой части диалога я должна послать тебя к черту. Так скоро после трогательного момента?
Но Байрон поднял руки:
– Я всего лишь сказал: если соберешься сделать что-то такое, что некоторые люди могут посчитать поспешным, во всяком случае, позвони маме, хорошо? Она была с нами, когда женились и Мэттью, и я. И я мечтаю повести тебя к алтарю.
Френсис уставилась на него:
– Что?
С чего он это взял? Будущую свадьбу они с Этаном обсуждали с глазу на глаз за закрытыми дверями. Больше никому не полагалось об этом знать.
Никому, кроме Байрона, черт бы его побрал. Она никогда не могла скрывать от него что-то более пяти минут, и он это знал.
Байрон насмешливо улыбнулся:
– Ты слышала меня. И приезжай в ресторан на будущей неделе, ладно? Я приберегу для тебя лучший столик.
Он поцеловал сестру в щеку и наскоро обнял.
– Мне нужно идти. Береги себя, Френни.
Она немного постояла на месте после ухода Байрона. Поспешные шаги? Это не спешка, а тщательно продуманный план, в котором нет матери, наблюдающей, как она выходит замуж за Логана, или Байрона, ведущего ее к алтарю.
Френсис не хотела, чтобы мать думала, будто они с Логаном влюблены и счастливы. Может, стоит ей позвонить и сообщить, что все это не по-настоящему и не продлится долго.
Она села на кровать и уставилась на букет. Скоро в спальне не будет места: розы на комоде, лилии на письменном столе. Ему не стоит тратить так много денег на цветы для нее!
Она взяла карточку и снова прочитала два слова. «Твой Э.».
Улыбнулась и обвела пальцем инициал. Нет, он не особенно умеет шептать или писать милые безделицы.
Но принадлежит ей, по крайней мере, в обозримом будущем.
Нужно позвонить маме. И она позвонит. Скоро.
А сейчас нужно готовиться к свиданию.
Этан тут же уловил момент, когда Френсис вошла в ресторан. Не потому, что увидел ее. Просто весь ресторан, включая официанта и бармена, наливавшего вино, замер. Наступила абсолютная тишина.
Еще не обернувшись, он понял, что проиграл и не сможет отгородиться от очередного ада, который придумала для него Френсис на сей раз. Более того, он и не хотел отгораживаться. Не хотел, помоги ему, боже!
Допив виски, Этан напомнил себе, что секс не является частью сделки. И даже если Френсис будет полностью обнажена, он отдаст ей подарок, отведет в номер, а если понадобится, запрется в ванной. Словом, сумеет контролировать себя. Раньше он никогда не поддавался безумной страсти, вот и сейчас не время начинать. Этан расслабил узел галстука.
После долгого, замершего в вечности момента все снова задвигались. Этан глубоко вздохнул и повернулся.
О Иисусе! На ней было платье без бретелек цвета пожарной машины, облегавшее каждый изгиб тела. Несмотря на то, насколько хорошо она выглядела, он хотел содрать это платье и увидеть ее настоящую. Без доспехов. Вообще без ничего.
Даже в полутемном ресторане он увидел ее улыбку, когда их глаза встретились. Напомнил себе, что не нравится ей, а улыбка рассчитана на окружающих. Отнюдь не на него. Но будь он проклят, если не заставит ее улыбаться только ему.
Этан встал и пошел ей навстречу. Он знал, что должен рассыпаться в комплиментах ради обедающих, которые, почти не скрываясь, их подслушивали. Нужно похвалить платье Френсис и заверить, как он рад ее видеть.
Но не мог заставить свой глупый язык шевелиться и, хотя какой-то частью мозга понимал, с какой целью она надела это платье, не мог бороться с ней.
Поэтому вместо слов он сделал кое-что получше: притянул ее к себе и поцеловал так, словно мечтал об этом весь день. И вовсе не для посторонних глаз, а для нее.
Только для нее.
Каким-то образом удалось отодвинуться, прежде чем он погладил ее по спине и чуть ниже прямо посреди ресторана.
– Я скучал по тебе, – прошептал он, касаясь ее лба своим.
– Правда?
Может, это и прозвучало резко, но ему так не показалось. Мало того, она говорила так, словно никак не могла поверить в его искренность, хотя и очень хотела.
– Правда. Наш столик готов.
Он взял ее за руку и повел к столику. Когда они сели, он спросил:
– Что интересного случилось сегодня?
Она выгнула брови:
– Случилось. Мой брат-близнец Байрон приехал повидать меня.
– Вот как?
Неужели она пережила то же самое, что и он с Чэдвиком?
Френсис пристально наблюдала за ним.
– Его новый ресторан открывается на следующей неделе. Он будет рад, если мы придем. Очевидно, это станет прекрасным рекламным ходом.
– Как и было задумано, – ответил он больше себе, чем ей. Потому что нужно придерживаться плана. Во что бы то ни стало.
Она оперлась на локти и подалась вперед, демонстрируя ложбинку между грудями в большом вырезе. Он почувствовал, как участился пульс.
– Совершенно верно. А ты? Что-нибудь интересное сегодня?
– Кое-что, – с деланой небрежностью ответил он. – Всем в «Бруэри» не терпится увидеть, как ты в эту пятницу принесешь мне пончик.
Ослепительная и, он надеялся, искренняя улыбка озарила ее лицо.
– Тогда, пожалуй, мне нужно прийти. Верно? – весело осведомилась она.
Именно этого ему не хватало сегодня. Она могла нарезать круги вокруг него, и он держался, сколько хватало сил.
Этан протянул руку и погладил ее по щеке. Большой палец ласкал кожу.
Френсис прижалась к его ладони: едва заметное движение, которого никто не мог видеть. Только для него, судя по тому, как затрепетали ее ресницы.
– Я потребовал шоколадный эклер.
– Может, я принесу тебе всю коробку, только чтобы услышать, что они скажут.
Он никогда ей не понравится. Не нужно, чтобы она ему нравилась.
Но нравилась, черт был все побрал! Очень нравилась!
Этан не хотел говорить ей еще одну весьма интересную вещь и при этом наблюдать, как при упоминании одного из ее братьев вновь появляются доспехи. Черт, если уж на то пошло, он не хотел сидеть в этом прекрасном ресторане, а желал оказаться в тихом местечке, где они смогут остаться одни. Она сможет свернуться калачиком рядом с ним, он погладит ее волосы, они будут обсуждать события дня, целоваться, смеяться и плевать на то, что кто-то их увидит, а тем более, о чем подумает.
– Сегодня в офис приходил Чэдвик.
Было очень тяжело наблюдать за ее реакцией. Френсис отстранилась, села прямее, расправила плечи, жестко глядя на него.
– Приходил, говоришь?
Этан отнял руку:
– Именно.
Несколько секунд она обдумывала сказанное.
– Полагаю, с ним говорил Филип?
– У меня такое чувство, что да.
Она закрыла глаза, поставила локти на стол и сжала перед собой руки. Выглядело это так, словно она очень сильно сосредоточилась. Или молится.
– Хочу ли я знать, что он сказал?
– Все, что обычно говорят старшие братья. Каковы мои намерения, пусть я только попробую разбить сердце его маленькой сестренки и все в таком роде.
Этан пожал плечами, словно все это обычное явление.
Френсис открыла глаза и уставилась на него поверх сцепленных рук.
– Что ты ответил? Пожалуйста, скажи, что ты не спасовал перед ним. Это вредно для его и без того чрезмерно раздутого эго.
Этан откинулся на спинку стула.
– Я просто уведомил, что все происходящее между двумя взрослыми людьми не должно касаться никого. И его уверенность в том, что только он знает, как нам лучше жить, по меньшей мере отдает покровительством. Факт, о котором мне тоже недавно напомнили.
Френсис открыла рот, но, осознав, что он сказал, снова закрыла. Насмешливая улыбка искривила ее губы. Он хотел поцеловать эту улыбку, эти губы, но мешал стол.
– Не может быть.
– Честное слово. Я не припомню, чтобы пасовал перед ним.
Она рассмеялась, отчего на душе Этана сразу потеплело. Не то чтобы он боролся до смерти за ее честь, тем не менее все-таки защищал от повторения того, что случилось прошлой ночью.