Но ведь Френсис ничего не может знать о своих незаконных родственниках? Нет, Этан совершенно уверен, что она сказала, будто никого не знает.
Так что не стоит пока сообщать ей о Зебе Ричардсе.
Если только…
Он вспомнил, как она стояла перед ним прошлой ночью. Доспехи были на месте, хотя он обнажился перед ней. Во всех смыслах слова. И она утверждала, что играет лучше его.
Был ли Зеб Ричардс частью игры?
Френсис утверждала, что не знает никаких незаконных Бомонтов, однако это еще не означает, что она говорила правду.
Она спросила Этана, почему он хочет жениться на ней. Спросил ли он, почему она согласилась выйти за него? Кроме денег на галерею, которые он обещал дать, что еще получит Френсис от этой сделки?
Почему она заявилась с пончиками на прошлой неделе?
Ответ был прямо перед ним, в конверте, где лежала папка.
Месть.
Разве она не сказала, что утратила часть себя, когда семья потеряла «Бруэри»? И разве не сказала, что должна бы ненавидеть его за участие в этой потере?
То, что раньше казалось весьма отдаленным совпадением, – Френсис разрушает его личную жизнь приблизительно в то же время, когда неизвестный инвестор пытается разрушить его бизнес, – теперь казалось не столько совпадением, сколько напрямую связанными событиями.
А если она не только знала Зеба Ричардса, единокровного брата, но и помогала ему? Получала инсайдерскую информацию? Не обязательно от Этана, но от всех здешних служащих, которые любили и доверяли ей, своей Френни?
Знал ли Чэдвик? Возможно, подозревал. Поэтому и прислал досье.
Этан предполагал, что его встреча с Филипом Бомонтом побудила Чэдвика появиться в «Бруэри». Но если дело в другом и кто-то из преданных служащих сообщил Чэдвику, что Френсис что-то вынюхивает?
Если такое возможно, на чьей стороне Чэдвик?
Сердце Этана заныло. Это ему за попытку войти в семью, настолько огромную и противоречивую, что они даже не знают точного количества собственных родственников!
– Она здесь.
Голос Долорес перебил течение мыслей.
Этан встал и поправил галстук, сам не зная почему. И выбросил из головы мысли о незаконных детях, одержимых местью. Нужно сосредоточиться на самом важном. Френсис. Женщина, которую он уложил в постель прошлой ночью и так же быстро прогнал, потому что достаточно глуп, чтобы воспылать к ней чувствами.
К женщине, которая пытается уничтожить его, потому что это игра. Не что иное, как игра.
Он понятия не имел, какая именно из многоликих Френсис Бомонт стоит по другую сторону двери.
Ему хотелось ошибаться. Пусть бы все это оказалось роковым совпадением. Этан не хотел знать, что так бездарно ошибся в ней, а она приняла его за полного дурака.
Если это так, что делать. Он по-прежнему генеральный директор этой компании. По-прежнему верен сделке, согласно которой должен жениться на ней и вложить деньги в галерею. По-прежнему должен защищать свою компанию. Как только «Бруэри» будет успешно реструктуризована, он найдет очередного клиента и займется следующим бизнесом, которым нужно управлять железной рукой и следить за графой «Прибыль». Они между делом разведутся и пойдут разными дорогами.
Как только он уйдет, сразу забудет думать о Бомонтах.
Этан открыл дверь, за которой стояла Френсис в сапогах, джинсах и толстом пушистом свитере грубой вязки. Волосы забраны в скромный узел. Никаких высоченных каблуков или шелковой блузки с глубоким вырезом. Она выглядела почти некрасивой, почти, потому что Френсис Бомонт просто не могла быть некрасивой. Никогда.
И несмотря на то, что ему на голову словно уронили наковальню, несмотря на то, что он был безумно влюблен и, скорее всего, не так хорош в игре, как считал, а она его не любила, он был рад ее видеть. Хотя не должен бы.
И все стало еще хуже, когда она подняла голову. Сегодня не было толпы очарованных служащих, которые могли бы льстить ее эго или растоптать его. Только она, Долорес и коробка.
– Френсис!
– Шоколадный эклер? – просто спросила она.
Ее макияж был сегодня приглушенным. Она выглядела почти невинной, словно все еще пыталась понять, что случилось между ними прошлой ночью. Как пытался понять он.
Но правда ли это? Или снова часть игры?
– Я приберегла тебе два, – объявила она, протягивая коробку.
– Заходи, – пригласил он, придержав дверь. – Долорес, не соединяйте меня ни с кем.
– Даже… – начала секретарь.
– Я перезвоню ему.
Да, ему нужно поговорить с Чэдвиком. Но еще больше с Френсис. С Чэдвиком он не спал. Френсис на первом месте.
Она помедлила. Судя по лицу, смущена. Вчера Этан посчитал бы именно так. Но сегодня? Трудно сказать.
Она прошла мимо него величественной походкой, высоко держа голову. Ему хотелось улыбнуться ей. Вечернее платье или голубые джинсы, не важно, она все равно держалась как королева.
Но он не улыбнулся. Он ей не нравился. А она ему – да. Он мечтал заботиться о ней, проводить с ней время. И это стало огромной ошибкой с его стороны.
Поэтому, как только закрылась дверь, Этан решил, что будет равнодушен к ней. Не сожмет в объятиях, не притянет к себе. Не будет придумывать милые безделицы, чтобы шептать ей на ухо, пытаться стереть потрясенное выражение с лица.
Он не станет ее утешать. Не может себе этого позволить.
Она принесла коробку с пончиками к столику из колеса от фургона и поставила на столешницу. Села на диванчик, скрестила ноги.
– Привет, – едва слышно прошептала она.
Ему не понравился этот шепот, потому что затрагивал сердце, а он не может позволить ей играть на эмоциях.
– Как ты сегодня? – вежливо спросил он и, вернувшись к письменному столу, сел. Похоже, это самое безопасное место. Между ними добрых пятнадцать футов и куча антикварной мебели.
Она смотрела на него огромными глазами.
– Я принесла тебе пончики.
– Спасибо.
Он вдруг понял, что барабанит пальцами по конверту, присланному Чэдвиком, и заставил себя успокоиться.
– О-о, хорошо, – пробормотала она с таким разочарованием, что это почти сломило его, он вовсе не хотел этого, черт возьми, но все равно разочаровывал.
Что делать? Прошлой ночью он отдал ей все, и вот, пожалуйста, как все обернулось.
Она разорвала его в клочья, разочарованная тем, что нравится ему.
Конец дискуссии.
Он снова взглянул на конверт. Нужно узнать, насколько глубоко она увязла в этом.
– Ну, как подвигаются планы на галерею?
– Прекрасно. Мы все еще…
– Да.
Она откашлялась и выпятила подбородок. Словно пыталась выглядеть твердым орешком, но безнадежно проигрывала.
– Мы все еще в игре? Я о сделке.
– Конечно! Почему ты считаешь, что мы ее расторгли?
Она глубоко вздохнула:
– Я наговорила тебе массу неприятных вещей прошлой ночью. Ты был великолепен, а я по меньшей мере невежлива.
Неужели она извиняется? За то, что ранила его чувства? Не то чтобы он признавался в том, что его чувства ранены.
Как знать, возможно, это всего лишь маска и он ей тоже небезразличен.
Но нет, скорее всего, нет. Это лишь очередной тест, очередной ход.
Этан картинно пожал плечами:
– Я и не предполагал, что эти отношения, ну, или как бы ты их назвала, основаны на взаимной нежности.
Она поморщилась.
– Ты оказалась права. Привязанность здесь неуместна.
На этот раз он не предложил ей выйти из сделки или отложить фарс, которым должна стать их свадьба. Обстоятельства изменились.
– В конце концов, сделка есть сделка, – продолжал он.
На ее лице промелькнула тень, но тотчас исчезла.
– Конечно. – Френсис обхватила себя. И выглядела при этом так, будто пытается овладеть собой. – Значит, нам нужно как можно скорее обручиться?
– Сегодня. Если ты согласна. Я заказал столик в новом ресторане, поскольку мы решили объезжать все лучшие рестораны в Денвере, если помнишь. – Он многозначительно оглядел ее костюм.
– Звучит здорово.
Но каким тоном она это сказала? Этот тон не предвещал ничего хорошего.
– У меня есть вопрос, – сказал он. – Ты интересовалась прошлой ночью, почему я согласился жениться на тебе. На незнакомой женщине.
– Потому что это казалось достаточно нормальным. И работники меня любят.
– Но когда мы были обнажены, я забыл спросить, что именно ты получаешь от этой сделки? Почему согласилась выйти за незнакомца?
Френсис побледнела, отчего волосы показались еще ярче.
– Галерея, – дрожащим голосом призналась она. – Мне нужна галерея.
– О-о, я совершенно в этом уверен, – согласился он, снова касаясь конверта. Будь прокляты конверт, Зеб Ричардс и Чэдвик заодно!
– Но дело не только в этом, верно?
– К-конечно, это все, – выдавила она. – Обычная сделка.
– С человеком, олицетворяющим потерю фамильной компании, финансирующим твой проект.
– Да. Поэтому мне нужна галерея. Новый старт.
Он уставился на нее непроницаемым взглядом.
Тем, который так помогал в деловых переговорах. Помогал добиться желаемого.
Нужно отдать ей должное, она не сдалась. Только сделалась еще бледнее.
Она у него в руках, и оба это знают.
– Ты хотела мести.
Фраза повисла в воздухе. Глаза Френсис бегали, словно она искала возможность скрыться. Но не найдя, села прямее.
Вот и прекрасно! Она не сдается. Он хотел видеть ее именно такой: принцессой-воином, дерущейся словами, как оружием.
Он желал ее, непредсказуемую и сложную, и, будь оно все проклято, хотел получить ее. Даже если ее это убьет.
– Не понимаю, о чем ты?
Она вытянула ноги. Те самые, которыми обвивала его. Потянулась, выпятив груди.
На этот раз он улыбнулся. Она устроит ему настоящий ад, используя тело в качестве орудия массового уничтожения.
Такую женщину он мог бы полюбить.
Этан отбросил эту мысль.
– Как ты собралась это сделать? Выкачать больше информации из меня или из служащих, пока потчуешь их пончиками?
– Потчую? В самом деле, Этан! Ты говоришь так, словно я накачиваю пончики сывороткой правды.