Тут донеслись звуки из соседней комнаты. Мальчик проснулся. Девушка с трудом поднялась, сейчас все болело даже сильнее. Яна зашла в спальню, открыла клетку, а оттуда на нее смотрел улыбающийся Сережа. Мальчик перекинулся, видимо из-за игрушек, которые она положила рядом с малышом.
– Доброе утро, – устало улыбнулась. – Иди ко мне.
Пока ребенок занимался машинками на полу, Яна переоделась в футболку и джинсы, однако вид исполосованных рук и шеи вызвал отвращение, потому сменила футболку на тонкую водолазку. Так-то лучше.
Как же не хотелось идти вниз, да пришлось. Благо, лесника там не было. На первом этаже царила утренняя прохлада из-за разбитого окна. Но через час на улице разогрелось и стало куда комфортнее. Яна приготовила завтрак. А мальчик чувствовал ее настроение, потому вел себя как никогда тихо, даже машинками старался не греметь. Когда кормила ребенка оладьями, иногда принималась плакать, ну не получалась совладать с собой. Потом они пошли гулять.
Сережа с удовольствием сыпал песок в ведерко, причем уже ловко орудовал совочком. Он вообще все схватывал на лету, удивительный ребенок. Яна тем временем сидела на пенечке рядом, только вот мыслями была далековато. А размышляла она над тем, что надо уходить отсюда. Вместе с малышом. Мальчик этому извергу не принадлежит, потому и прав на него у волка никаких нет.
Дом лесника отныне то место, где она познала ужас и боль, а главное, сам хозяин дома, о котором хотелось забыть как можно скорее. И единственным существом, способным ей помочь сбежать из логова зверя, был Саша. Медведь пусть и оборотень, но он живет в социуме, общается с людьми, матери доверяют ему своих детей. Он не такой одичалый, как волк. Только надо действовать осторожно. Не дай Бог лесник прознает о ее намерениях. Пусть все будет естественно. Можно даже постараться изобразить радушие, главное, дождаться поездки в гости к медведям.
От размышлений отвлек хлопок дверью, а спустя минут двадцать послышался стук молотка, к коему еще и дрель добавилась.
Когда Яна возвращалась обратно, работа кипела. Евгений мастерил новую оконную раму. Девушка мельком глянула на него и убежала в дом. А волк проводил ее взглядом, после чего стукнул молотком по деревяшке так, что та разломилась на две части.
К вечеру новая рама была установлена, а место стекол временно заняли листы фанеры. И в дом сразу вернулось тепло, правда, с комарьем пришлось побороться, но спреи с фумигаторами быстро сделали свое дело.
После ужина Яна поиграла с Сережей в гостиной на ковре, уж очень полюбилось малышу прятаться в подушечном домике, потом была ванна, сказка про «Репку» и сон. Мальчик уснул, а Яна вернулась вниз, чтобы убраться на кухне. И дабы немного отвлечься, включила негромко музыку, теплая вода расслабила руки. Тарелки одна за другой отправлялись на полку, столовые приборы в ящик, параллельно чайник шумел. Из динамиков лилась чудесная кельтская мелодия со звоном колокольчиков, звуками флейты. Хоть и скреблись на душе кошки, хоть и ныло тело, но сознание более или менее просветлело.
Девушка не заметила, как в дом вернулся волк. Он встал у нее за спиной и просто застыл. А желваки ходили ходуном на скулах, лесник то и дело морщил лоб. Так погано ему давно не было. Даже когда служил. Там он знал, кого убивает и за что, потому не испытывал жалости, не мучился совестью, а здесь все по-другому. Здесь он осмелился причинить боль этому хрупкому созданию, дорогому сердцу созданию. В итоге не выдержал.
Яна вдруг ощутила его руки у себя на талии, потом он уткнулся лбом ей в затылок:
– Прости меня, – прошептал в волосы, обдал кожу горячим дыханием.
Но у Яны сейчас же перед глазами возник ночной ужас, только она набралась терпения, храбрости и не подала вида. Однако тело подвело, начало дрожать мелкой дрожью. Волк тогда приподнял свою пленницу и усадил на край стола, после чего встал напротив. И Яна первый раз за день открыто посмотрела ему в глаза, а те блестели каким-то неестественным блеском.
– Чего ты хочешь? – спросила шепотом. – Думаешь, я в силах тебя простить? И разве за такое прощают?
– Яна, – коснулся ее лица, – я не хотел.
– А кто этого хотел, если не ты?
– Зверь. Я не должен был уходить, я допустил ошибку. Мне стоило остаться. У меня есть подвал, где я оборудовал для себя место, клетку. Но ошибочно посчитал, что рядом с тобой зверю будет куда сложнее.
– Ты мог меня убить.
– Нет, нет… – замотал головой, – волк не хотел убивать, ему нужно было подчинить тебя, сделать своей.
– Знаешь, мне очень хорошо запомнились твои слова тогда… про огромную собаку. Ты оказался прав, все так и было, – снова полились слезы, – хоть и не в образе собаки.
– Ну, что мне сделать? Скажи…
– Оставить меня в покое. Я готова задержаться здесь до следующего полнолуния. А потом… Ищи себе более неприхотливую няньку.
Женя отошел от нее, уперся кулаками в стол и произнес на выдохе:
– Семен написал. Послезавтра ждет в гости. Что мне ему ответить?
– Ответь, что все в силе. Может, там получится отвлечься.
И только она хотела слезть со стола, как лесник преградил путь:
– Я хочу, чтобы ты знала. Это ужасное события доказывает кое-что.
– Что же?
– Что ты мне нужна. И мне, и зверю внутри.
– Не думаю. Ты сам говорил, все зависит только от желаний зверя на данный момент. Если он голоден или…
– Не все так просто, нет. Будь он голодный или озабоченный, то искал бы удовлетворения в лесу, но не пошел бы обратно. Ему нужна была только ты.
– Женя, ты хочешь оправдать насилие волчьими чувствами? Не нужно. Звери должны быть со зверями, все верно. А сейчас, прошу… пусти. Я устала и у меня все болит.
Евгений тогда обхватил ее за голову, склонился и поцеловал в лоб, после чего ушел на улицу.
Следующий день прошел точно так же… Хлопоты, заботы… Но и без приятного события не обошлось, Сережа встал в манеже, а к концу дня уже вставал везде, где было за что зацепиться – у диванов, стульев. Так и пойдет скоро… Он искренне радовал Яну, этот мальчик запал в душу. Да и малыш боготворил свою няньку, поскольку видел в ней совсем не няньку.
А лесник почти не показывался на глаза, что очень кстати. Ни видеть, ни слышать его не хотелось.
Но перед сном все-таки появился, вышел из своей комнаты и Яна его не узнала. Сбрил бороду и подстригся! Интересно, что заставило? Или к медведям с бородой в гости не ходят? Что сказать, словно стал другим человеком, точнее оборотнем – куда моложе, привлекательнее. Но Яна смотрела на него уже не так, как раньше. Раньше в ней бушевало любопытство, имел место и легкий флирт, а теперь только страх, презрение, обида.
Лесник вел себя крайне осторожно, не лез к ней с разговорами, не говоря уже о попытках прикоснуться, хотя внутри все кипело и переворачивалось, как желалось подойти, попытаться снова объясниться, обнять. А к медведям ехать вообще не хотелось, ибо один из братцев так и жаждал захомутать Яну, тем более, сейчас. Но противостоять ее желаниям нельзя.
– Ты точно хочешь поехать? – спросил-таки перед сном.
Яна сидела внизу за столом, смотрела сериал по смартфону и пила чай.
– Да. Сереже общение с их детьми пойдет на пользу, – ответила, не отвлекаясь от экрана.
– Тогда завтра в десять выдвигаемся, – буркнул и ушел в свою комнату.
Глава 12
«Жили-были три медведя. Жили они все вместе в лесу, в своем собственном доме…»
Р.н.с. «Три медведя»
На трассе их встретил Семен на УАЗике. И только трое подошли к нему, как медведь аж рот открыл.
– Евген? Ты где бороду потерял? Тебе человеком быть совсем не к лицу. Где заросший, лохматый злыдень?
– Решил за твоей Оленькой приударить, – криво усмехнулся.
– Ага… ты только смотри, не ляпни ей как в прошлый раз. Понял?
– Да понял, понял.
– Ну, ты вообще смелый, – почесал свою трехдневную щетину. – Так мучился, отращивал, блох кормил. И тут на тебе.
Волк пожал руку медведю, Семыч кивнул Яне с широкой улыбкой, потрепал по макушке мальчика и пригласил всех в машину. Девушка сидела, молча, то смотрела в окно, то развлекала ребенка, который удобно устроился в детском кресле, заблаговременно установленном хозяином авто. Женя тоже олицетворял собой похоронное бюро в будний день. Семен долго наблюдал за картиной всеобщего уныния и в итоге не выдержал:
– Как ночь «чокнутого пыжика[1]» прошла? – покосился на волка.
– Прошла и ладно, – прямо как лезвием по сердцу.
– Почему «чокнутого пыжика»? – оживилась Яна.
– Ой, история однажды приключилась. В ночь полной луны олененок от матери отбился, ну и плутал по лесу, а мы, так уж вышло, оказались на задании. И вот только представь, Яночка… Здоровенные волки с медведями всю ночь носились за ошалевшим олененком. Передрались все за него, а когда разобрались что к чему, олененок уже мать нашел, и та пришла с нами разбираться. Миха, увы, словил рог в задницу, – и загоготал. – Только не рассказывайте ему.
– А я копытом в глаз получил, – усмехнулся Евген и тут же посмотрел на Яну, но она сразу отвернулась.
– Ага, а потом еще по морде от Михи за то, что ржал над ним, – хихикнул Семен.
– И вы в ту ночь так спокойно находились друг с другом? В смысле, до появления олененка, – с удивлением глянула на медведя.
– Ну, а чего нам? Делить-то нечего… было…
– Да уж, забавная история.
Яна снова надела водолазку и джинсы, несмотря на то, что день обещал быть жарким. Синяки на теле стали безобразного сине-бордового цвета, не говоря уже о длинных красных царапинах. И, конечно же, Семен обратил внимание на ее внешний вид.
– Зря ты так закуталась, Ян. Сегодня пекло будет. Да и планировались веселые плескания в озере.
– Меня этой ночью комары чуть живьем не слопали, – усмехнулась через силу. – Теперь вся в пятнах и чешусь. У меня аллергия на этих вурдалаков недоделанных.
– Эх, Евген. Не бережешь ты Яночку свою. Надо было комариков-то гонять, пока красавица почивала, – и украдкой подмигнул.