саду. Однажды вышла из дома и больше не вернулась. Считалась без вести пропавшей уже как год.
Саша осмотрел мужчину, потом зашел в палату к ней. Бедняжка сидела в кресле у окна, подобрав под себя ноги, и вдыхала ароматы улицы через открытую форточку. На глазах была повязка, из руки торчал катетер.
– Кто вы? – обернулась на звук, сразу втянула носом чужой запах.
– Доктор. Меня зовут Александр Семенович.
– А-а-а… ясно.
– Как себя чувствуете, – затем глянул в карту, – Настя?
– Лучше.
– Ничего не беспокоит?
– Нет.
– У вас есть родственники? Я бы мог с ними связаться.
– У меня никого нет. Я из детдома.
– И друзей тоже нет?
На что она помотала головой.
– Ладно, тогда отдыхайте, – хотел уже выйти, как вдруг развернулся. – Не желаете прогуляться на свежем воздухе? Во дворе есть лавочки, погода ясная.
Однако девушка тут же съежилась – испугалась.
– Я лучше здесь… останусь.
– Ну, как пожелаете. Если что-то будет нужно, обращайтесь.
И вышел из палаты. Неудивительно, что боится. Год эти твари измывались над ней. Это еще чудо, что не сошла с ума. Саша передал все карты медсестре на посту, затем отправился в буфет. Организм требовал крепкого черного кофе с сахаром. В буфете к нему присоединилась уставшая и оттого ворчливая Елена. Волчица купила себе чай, большой кусок шоколадного торта.
– Ну, как дела? – села напротив медведя. – Чего решил упиться в соплю?
– Да… так. Временный кризис.
– М-м, понятно. Тоже что ли накатить… Задралась я, Саня. Уже не раз думала, уйти бы на покой. Сидеть жопой кверху в грядках, смотреть новости по первому, внуками заниматься. Эти поганцы извели уже сноху, та бедная на стенку лезет.
– А кому передашь бразды правления Великой империей? – усмехнулся Саша.
– Тебе хотела.
– Мне? Да ты что? Я на детях профилируюсь.
– Ну так, мы же расширяться собираемся. Будет у нас тут скоро педиатрическое отделение. Иди заведующим для начала.
– А знаешь, подумаю, – кивнул медведь.
– Вот это уже дело.
Тут дверь в буфет открылась и в проеме показалась Настя. Девушка шла на ощупь, но довольно уверенно. Ее голова быстро повернулась в сторону двоих.
– Добрый день, Елена Владимировна, – слегка улыбнулась пациентка.
– Здравствуй, Настенька. Рада, что вы выбрались-таки из палаты.
Саша уже хотел встать и помочь девушке сесть, но та опередила:
– Александр Семенович, вы еще не против сопроводить меня на улицу?
На ее слова лицо Елены вытянулось, а на губах появилась сначала удивленная, а потом ехидная ухмылка.
– Конечно, не против. Сейчас. Присядьте пока с нами, – Саша сразу поставил чашку с кофе.
– Нет, нет. Я вас там подожду, у поста.
И осторожно пошла обратно. Когда скрылась за дверью, Елена пробубнила:
– Да-а-а-а, за все время слепоты у этой малышки развилось нереальное обоняние.
– Малышки? – вскинул брови Саша.
– Угу. Восемнадцать лет всего.
– Вот суки, – и глаза медведя зажглись, – надеюсь, будут подыхать в муках.
– Я тоже на это надеюсь, Сань. Подонки исковеркали не одну судьбу.
Саша нашел Настю у сестринского поста. Стоило ему выйти из-за угла, как девушка сразу повернулась на запах медведя.
– Идем? – доктор подставил ей локоть.
– Идем, – взяла его под руку.
На улице было свежо, дул прохладный ветерок. Двор клиники выглядел ухоженным, везде росли цветы, высокие ели с дубами. Даже небольшой фонтанчик имелся, а вокруг него стояли лавки.
Настя как оказалась во дворе, так сразу расправила плечи. Ветер подхватил русые локоны, полы халата, забрался под рубашку. В секунду волчица оказалась в плену самых разных ароматов. Пахло цветами, травой, землей, мужчиной, что стоял рядом. Такая сумасшедшая смесь, которая вскружила голову, вызвала эйфорию, коя растеклась негой по телу. Вокруг снова пахло жизнью. А звуки! Птицы щебетали в кронах деревьев, вода журчала в фонтане, гравий хрустел под ногами.
– Спасибо, – кивнула и отпустила руку доктора. – Я уже и не думала, что когда-нибудь снова окажусь на улице, – подставила лицо солнечным лучам.
Ее слова лезвием прошлись по сердцу, очередной раз захотелось вгрызться в глотки ублюдкам.
Двое бродили по дорожкам около получаса, потом Саша подвел девушку к лавке.
– Расскажите о себе, – посмотрел на нее с сочувствием в глазах. Какая же бледная, худая. Кожа да кости.
– Да, в общем-то, рассказывать особо нечего. Мне вообще иногда кажется, что та прошлая жизнь и не моя вовсе.
– И все же.
– Ладно, – губы тронула неуверенная улыбка. – Мои родители погибли в пожаре, когда мне было, – и задумалась на мгновение, – лет пять вроде бы. И я оказалась в детдоме. Это хорошо, что отец научил меня сдерживаться. Даже в полнолуние.
– Как так? – нахмурился медведь. – Разве это возможно?
– Видимо. Я не знаю. Но это помогло мне в приюте. Не представляю, что было бы, обернись я при всех, – вдруг снова замолчала, втянула носом воздух. И словно ненадолго выпала из пространства и времени. Заговорила так же внезапно. – Выпустилась на год раньше, в опеке напутали с датой моего рождения. По документам мне сейчас как бы девятнадцать. Нужна была работа, жильем к счастью обеспечили. И я устроилась нянечкой в детский сад, – сейчас из-под повязки потекли слезы. – Недели даже не проработала. У дома мешок на голову, укол в шею и все. Очнулась в клетке.
– Что они с вами делали? Простите, если вынуждаю вспоминать, но для нас это важно.
– На мне они изучали степень и скорость регенерации. Хотели понять, есть ли предел. Для чего им это было нужно, я не знаю. Нам ничего не говорили, только приходили, проверяли, забирали на очередные процедуры. Мне, наверно, еще повезло. Во время операций давали наркоз, но вот когда просыпалась… – слезы так и ползли по щекам.
– Ваше зрение восстановится, просто надо подождать.
– Я понимаю.
Сколько же пережила эта хрупкая девочка? Но держится все равно молодцом, сильная духом волчица.
Спустя час Саша вернул Настю в палату.
– Большое вам спасибо, Александр Семенович, – девушка села на кровать и достала из кармана ромашку. Когда только успела сорвать. Она вдохнула аромат цветка, потом еще…
– И вам спасибо, Настя. Отдыхайте…
Медведь ехал домой в странном состоянии. Пить уже не хотелось, история девушки подстегнула что ли. И Саша в оный раз восхитился силой духа юного создания. А под конец пути мысли снова вернулись к Яне, снова вернулась боль, обида, непонимание в целом этой жизни. Когда вроде стараешься быть достойным, стремишься к лучшему, готов на все, а тебе предпочитают мудака. И где справедливость? Где логика? Что он не так сделал? Вдруг смс от Елены прилетело. Она просила завтра опять приехать и помочь. Почему бы и нет? Давал же клятву Гиппократу. И Настю сможет еще раз сопроводить во двор. Ей нужен свежий воздух, вон как преобразилась, стоило выйти на улицу. Девушке сейчас необходима поддержка.
Дома он привел себя в порядок, потом сводил старших племянников к пруду, те уж больно просились порыбачить, после чего поужинал без особого аппетита, даже варенье малиновое не согрело душу. Кстати, а почему бы не угостить Настю? Хоть она и не медведица, но какое здравомыслящее существо в принципе откажется от малинового или земляничного варенья? Это же антистресс в чистом виде. Да, точно… Несколько баночек завтра прихватит с собой.
В доме Семена с Ольгой тоже не все гладко было. Медведь нашел свою полярницу на веранде заплаканную. Голубые глаза сияли ярче обычного, ветер высушил слезы, но оставил на коже соль. Семен тут же напрягся. Ольга для него была всем на свете, и если она плакала, что в целом происходило нечасто, его сердце начинало выпрыгивать из груди. Чего стоили недавние события.
– Ты чего? – немедленно развернул ее к себе, заглянул в глаза.
– Ничего, – помотала головой и хотела уже отвернуться, но он не дал.
– Нет, нет… так не пойдет. Скажи, кто осмелился тебя расстроить, и я выверну его шкурой внутрь.
– Никто, Сём. Никто. Просто нервы сдают последнее время.
– Олькен, выкладывай, давай. Ты знаешь, я не отстану.
И она все-таки высвободилась из его рук, облокотилась на перила. Снова слезы блеснули на белых ресницах.
– Я тебе не говорила, да и не собиралась.
– О чем? – встал за ней.
– У меня проблемы. Я не могу забеременеть. Мы уже год не предохраняемся, а толку нет.
– Господи, Оль, – обнял ее. – Вон, Стеша и Лешка. Они два года детей делали, Леха чуть дуба не дал, – усмехнулся. – В итоге посмотри. Двойняшки и третий на подходе.
– Не знаю… Мне кажется, у нас другая ситуация. Мы разных пород. Возможно, в этом причина. А я ребенка хочу, – крупные слезы покатились по щекам. – Надоело смотреть на чужие животы, надоело праздновать чужие годовасия. Хочу свой живот и свои праздники.
– Все будет. Вот увидишь, – поцеловал ее в шею. – Просто не зацикливайся. Идем, – потянул ее в дом.
– Куда? – протянула уставшим голосом.
– Медвежат делать.
– Сем, я не в настроении.
– А я как раз в настроении, – подхватил ее на руки и занес в спальню. – И оно на подъеме. Не позволим же ему упасть.
Оля встала на кровать, позволила раздеть себя. Стройная белокурая полярница. Да она не медведица, она Снежная королева. Ну, уменьшенная ее версия. Ольга в свою очередь стянула с мужа футболку, после чего встала на колени и расстегнула брюки. Семен аж глаза закрыл, когда член оказался во влажном горячем плену ее губ. Ласкала долго, Оле это нравилось, даже очень. Нравилось ощущать, как растет его возбуждение, как он помогает ей движениями – придерживает за голову и медленно входит в рот. И когда терпение Семена было на исходе, Ольга отпустила член, затем повернулась к нему задом. Со стороны это выглядело удивительно красиво. Миниатюрная блондинка в свете луны и большой сильный мужчина над ней.
Горячие руки накрыли мягкую грудь, а губы коснулись спины. Оля двигалась сама, насаживаясь на него полностью, и вдруг Семен перехватил инициативу. Перевернул жену на спину, подхватил под бедра и снова вошел, а глаза его зажглись ярко-оранжевым. Это значило одно, он на грани и хочет подчинить ее. Медведь ускорился, притом держал свою самку крепко. Оля могла лишь громко стонать и царапать его спину. И такой напор довел до финала быстро, причем обоих. Ольга о