Глядя на скульптуру Нефертити, очень трудно поверить, что инспектор не мог распознать ее уникальность, если только он не был пьян, слеп на оба глаза или… но не станем употреблять слова, дающие основания для судебного преследования. К тому же необходимо признать, что у статуи могло не быть всей ее элегантной красоты, когда она была извлечена из руин студии Тутмоса. Возможно – будем милосердны – правительственный инспектор оказался просто недостаточно бдительным. Если он действительно прошел мимо Нефертити, вряд ли стоило бы требовать от археологов, чтобы они отвели его в сторону и заботливо объяснили, что он просмотрел один из самых выдающихся шедевров египетской скульптуры. Археолога, способного на такой подвиг, следовало бы объявить святым за его сверхчеловеческий альтруизм.
Кто был прав в случае с Нефертити, сейчас сказать нелегко, особенно в связи с тем, что вопрос затрагивает довольно щекотливую проблему о разделе древностей. В большинстве стран Ближнего Востока государство оставляет за собой право решать, что отдать, а что оставить, и, если оно вознамерится оставить все, спорить бесполезно. Право страны подвергнуто сомнениям быть не может – это ее земля. Но как быть с исследователями, которые тратят время, деньги, проводят экспертизу и работают по колено в грязи? «Наука ради науки» – хорошая вещь, но музеи, которые спонсируют археологические экспедиции, должны получать за свои деньги какие-то результаты. Следует принимать в расчет и еще одно важное обстоятельство: доступность материала. Ученые хотели бы видеть древности в одной-единственной крупной коллекции, что позволило бы им не путешествовать по всему миру ради своих исследований. Однако далеко не каждый может посетить Ближний Восток, а людей, интересующихся его памятниками, немало. Множество маленьких коллекций для них благо, поскольку такие коллекции позволяют увидеть шедевры древних культур значительно большему числу людей. Эта проблема весьма сложна, и, если бы я получила точные свидетельства, что Нефертити была похищена, я не стала бы бросать камни в похитителей, поскольку делали они это, чтобы выставить ее на публичное обозрение. Думаю, я бы тоже не предъявила эту скульптуру чиновнику из Отдела древностей.
После того как ереси Амарны были вычеркнуты из истории ортодоксальными наследниками Тутанхамона, искусство вернулось к своим прежним формам. Есть предположение, что мягкость стиля Амарны отразилась в некоторых работах Девятнадцатой династии, но это только предположение. При энергичном кушитском царе из Двадцать пятой династии появилась абсолютно новая скульптурная техника, соседствующая со старой. Несколько голов этого периода сочетают на своих лицах гладко полированную поверхность с грубо обработанными, резко очерченными плоскостями. Все же и в новой технике многие видят прежнюю традицию. Контакты с другими странами влияли на искусство мало, за исключением разве что декоративных украшений, а блистательное греческое искусство даже после завоевания Египта Александром привело лишь к второсортным, сравнимым лишь с провинциальной Грецией подражаниям – или частичному смешению двух техник. Возможно, египетское искусство было просто не в состоянии взять что-то у других стран – это требовало отказа от своих древних канонов, а такой отказ делал искусство уже не египетским.
До сих пор мы говорили лишь о египетских живописи и скульптуре, так что может сложиться впечатление, что мы игнорируем изящные египетские барельефы. Это не так – просто большая часть наших замечаний относительно живописи применима и к египетским барельефам, поскольку этот вид искусства также имеет два измерения. На большей части египетских барельефов выпуклости выражены слабо, и, как правило, барельефы раскрашены. Когда мы с восхищением замираем перед тонко выписанными фигурами настенных барельефов в гробницах Древнего царства, мы часто забываем, что во многих случаях мастерство художника закрывает от нас не менее значительное мастерство скульптора.
Перед тем как скульптор начинал высекать на стене гробницы или храма свой сюжет, поверхность тщательно выравнивали; все трещины и отверстия замазывали штукатуркой. Если используемая каменная основа была плохого качества, тонким слоем штукатурки покрывали всю поверхность стены. Когда штукатурка высыхала, появлялся «черновой разметчик» – так мы переведем его звание. Его задачей было нанести на заштукатуренную стену контуры будущей картины. Для большей точности и для того, чтобы соблюсти каноны в отношении пропорций, он использовал сетку, которую наносил прямо на поверхность стены. Расстояния между линиями отмерялись при помощи инструмента, похожего на линейку, – сами линии проводили, прикладывая к стене туго, как тетива лука, натянутую веревку, погруженную до того в красную охру. Затем художник – тоже охрой – рисовал фигуры, используя линии сетки в качестве направляющих. На протяжении большей части египетской истории человека изображали высотой девятнадцать клеток от подошв до макушки; отдельные части тела, такие, как ноги, кисти рук, туловище, также имели свои размеры в единицах координатной сетки. Такая техника изображений была широко распространенной и довольно удобной, поскольку позволяла изображать фигуру любой величины – художник просто уменьшал размеры квадратов для небольших фигур или же увеличивал, когда требовалось огромное изображение царя или бога. Приведенный рисунок показывает одну из таких сеток; туристы с острым зрением до сих пор могут видеть их на некоторых египетских монументах.
Когда художник завершал свою работу и отправлялся домой, за дело брался скульптор. Обычно его работа заключалась в удалении фона и придании фигурам выпуклости – но иногда, наоборот, из стены высекались именно фигуры. Время от времени ленивый или изобретательный скульптор обнаруживал, что он может удалить лишь ту часть фона, что граничит непосредственно с фигурой, – а потом постепенно выровнять эту часть с поверхностью. Это экономило немало времени и сил, но лучшие барельефы были созданы не в этой технике.
Человеческая фигура в египетском стиле
Вырезав все фигуры на поверхности стены, скульптор принимался за деталировку одежды и мускулатуры, но доводил барельеф до совершенства третий, последний, мастер – художник, который мог быть тем же, кто делал черновой набросок. Палитра художника от эпохи к эпохе менялась, но она всегда была сравнительно небогатой и к тому же ограниченной определенными правилами. Одежду следовало изображать белой, волосы – черными, человеческую кожу – красной для мужчин и желтой для женщин. Только при изображении животных допускалось большее разнообразие цветов, и здесь художники показали, на что они способны. Сверкающие красные птицы Амарны – одни из самых восхитительных персонажей на всех египетских барельефах; они изображены настолько точно, что без труда можно определить, какие именно это птицы, хотя краски на этих изображениях и не совсем соответствуют природным. На некоторых изображениях животных художники попытались передать строение перьев и шерсти, а также округлость тела.
Орудие художника делали из куска волокнистого дерева, расплющенного на одном конце, чтобы волокно превратилось в щетинистую кисть. Для разных красок использовали разные кисти. Почти всегда краски готовили из минерального сырья – именно поэтому древние картины так хорошо сохранились. Для черной краски обычно использовали уголь; для изготовления других, часто используемых красок брали зеленый малахит, красную и желтую охру. Минералы смешивали со связующим веществом, но это было не масло; египетская живопись была темперной, а не масляной. Точный состав связующего вещества неизвестен – не потому, что египетские художники использовали какие-то тайные, не дошедшие до нас знания, а потому, что очень трудно анализировать небольшие остатки краски, сохранившиеся на барельефах.
Можно с уверенностью утверждать, что египтяне использовали и воск – либо в качестве связующего вещества, либо для защитного покрытия законченных картин. Для последней цели иногда использовали лак; во время создания барельефа лак выглядел неплохо, но со временем он приобретал желтый или коричневый оттенок, приглушая яркость красок.
Практически все было расписным – шкатулки, стулья, колонны, полы дворцов, стены храмов, но большая часть самых лучших художественных изображений находится в гробницах. То же можно сказать и о многих выдающихся скульптурных изваяниях.
Подавляющее большинство египетских статуй изготовлено из камня – материала, который прекрасно соответствует строгой прямоугольности египетского художественного стиля. По незаконченным образцам можно сделать вывод, что сначала скульптор намечал контуры на четырех сторонах камня, затем делал грубую обработку, после чего приступал к окончательной отделке. Инструменты скульптора были медными; он использовал долото, сверло и пилу. После завершения отделки статую полировали абразивами – песком или камнем, а затем раскрашивали. Статуи из известняка или других мягких камней раскрашивали целиком. Обычно белой краской покрывали одежду, а красной или желтой – тело. Статуи из твердого камня, гранита или базальта, высоко ценившиеся за красоту самой структуры материала, лишь слегка трогали кистью – иногда наносили черной краской брови или же пририсовывали детали короны или прически. Некоторые детали изготавливались из вставок других материалов. Порой делали вставные глаза – именно потому у некоторых египетских статуй такой бесстрастный взгляд.
Для скульптур использовали и другие материалы. Некоторые из самых красивых статуй, дошедших до нас, изготовлены из дерева. В качестве примера можно привести голову царицы Ти и статую Шейха эль-Беледа. Металлические статуи менее известны, чем статуи из дерева и камня, но и они заслуживают упоминания, поскольку демонстрируют весьма впечатляющее мастерство. Во времена Шестой династии египетские мастера по металлу создали из меди большую, выше человеческого роста фигуру Пепи I, а также статую его сына несколько меньшего размера. Трудно сказать, как эти статуи были изготовлены; скорее всего, их делали при помощи молотка, а не отбеливали. К более поздним временам относятся статуи из бронзы и даже золота. Их делали при помощи изложниц, в которых помещалась модель из воска; изложницу нагревали, воск таял и вытекал через специально оставленные отверстия; в образовавшуюся пустоту заливали металл. Таким способом было можно изготовить как монолитные статуи, так и полые. Полые, естественно, были дешевле монолитных. Одна из лучших египетских бронзовых статуй – фигура женщины по имени Такушет из Двадцать пятой династии; узор на ее платье выложен медью на серебре.