Интерес.
Восхищение.
Искреннее любопытство.
Ощущение... довольства.
Довольства? А это еще откуда? Я понятия не имел, но сейчас меня это не заботило. Я был заинтересован. И, боги, я даже не помнил, когда в последний раз сосредотачивался на чем-то кроме брата. Тепло в груди сменилось льдом.
− Тебе правда нужно слезть, − сказала она.
Это требование прогнало неприятные мысли, в которые я начал было погружаться.
− Мне здесь вполне удобно.
− Ну а мне нет.
Я ощутил, что мои губы снова изогнулись. Не знаю, что побудило меня вести себя так, словно я понятия не имею, кто она: отчаянное стремление вернуть те скоротечные эмоции или же что-то еще.
− Скажешь, кто ты, принцесса?
− Принцесса? − моргнула она.
− Ты такая требовательная. − Я пожал плечом. − Принцессы представляются мне требовательными.
− Я не требовательная, − возразила она. − Слезай.
Я выгнул бровь, опять чувствуя это тепло − это... удовольствие.
− Правда?
− Если я прошу тебя слезть, это не значит, что я требовательная.
− С этим можно поспорить. − Я помолчал. − Принцесса.
Ее губы изогнулись, но сразу выпрямились.
− Не надо меня так называть.
− Тогда как же мне тебя называть? Может, по имени?
− Я... У меня нет имени.
− Нет Имени? Что за странное имя. И девушки с такими именами имеют привычку носить чужую одежду?
− Я не девушка, − огрызнулась она.
− Надеюсь, что нет. − Погодите. Я ничего не знаю о возрасте Девы. − Сколько тебе лет?
− Достаточно, чтобы находиться здесь, если тебя это волнует.
Облегчение настораживало.
− Другими словами, достаточно взрослая, чтобы переодеться в кого-то, позволить принять тебя за другую и поцеловать...
− Я тебя поняла, − перебила она, снова удивив меня. − Да, я достаточно взрослая для всего этого.
Неужели она знает, что такое «всё это»? Правда? Если так, то я не знаю о Деве целую пропасть. Но вряд ли это тот случай. Судя по ее поцелую, у нее нет никакого личного опыта во всем этом.
− Я скажу тебе, кто я, хотя мне кажется, что ты уже знаешь. Я Хоук Флинн.
Мгновение она молчала, потом пискнула:
− Привет.
Это... Это было мило.
Я усмехнулся.
− Теперь твоя очередь назвать свое имя.
Она ничего не сказала, и мой интерес только возрос. Не то чтобы я ожидал, что она признается, кто она, но мне до смерти хотелось узнать, что она о себе выдаст.
− Тогда мне придется по-прежнему называть тебя принцессой. По крайней мере скажи, почему не остановила меня.
Она упрямо молчала, прикусив пухлую нижнюю губу.
Я всецело сосредоточился на ней − на ее губах. И, проклятье, моя голова заполнилась такими мыслями, что тело бесстыдно на них отозвалось. Я слегка переместился, скрывая свою реакцию.
− Уверен, что не только из-за моей обезоруживающей внешности.
Она сморщила нос.
− Ну разумеется.
Я рассмеялся, снова удивленный ею − и собой.
− Похоже, ты только что меня оскорбила.
Она поморщилась.
− Я не хотела...
− Ты меня ранила, принцесса.
− Я в этом сильно сомневаюсь. Ты более чем хорошо осведомлен о своей внешности.
− Да, − усмехнулся я. − Из-за нее немало людей сделали сомнительный жизненный выбор.
Я надеялся, что это вынудит ее сделать какой-то сомнительный жизненный выбор, с которым она не должна быть незнакома, учитывая то, где она находится.
− Тогда почему ты говоришь, что оскорблен?..− Она захлопнула рот и опять уперлась в мою грудь. − Ты все еще лежишь на мне.
− Знаю.
− С твоей стороны грубо продолжать это делать, когда я ясно дала понять: мне хотелось бы, чтобы ты слез.
− Грубо с твоей стороны вваливаться в мою комнату, одетой как...
− Твоя любовница?
Мгновение я смотрел на нее.
− Я бы ее так не назвал.
− А как бы ты ее назвал?
Проклятье, как мне на это отвечать?
− Э... хорошей подругой.
Она уставилась на меня в ответ.
− Хорошие подруги так себя не ведут.
− Держу пари, ты мало что знаешь о таких вещах.
− И ты держишь пари, основываясь только на одном поцелуе?
− Только одном поцелуе? Принцесса, много чего можно узнать по одному поцелую.
Она замолчала, а мне... мне нужно было знать, зачем она пришла сюда, в «Красную жемчужину», в эту комнату, в плаще горничной. И где ее телохранители? Я сильно сомневался, что они позволили бы ей сюда прийти. А если позволили, мне нужно знать, который из них это сделал. Тогда я позабочусь, чтобы мертвым оказался не он.
Но я начал с более важного вопроса.
− Почему ты меня не остановила?
Ожидая ответа, я осмотрел ее маску и опустил взгляд ниже, туда, где плащ разошелся...
Меня словно ударили в грудь, когда я увидел, как она одета…
Точнее, насколько она раздета.
Низкий вырез открывал впечатляющие холмики грудей, и это платье из какой-то шелковистой ткани сразу стало моим любимым. Оно было почти прозрачным и таким тонким, что я на миг подумал, что боги очнулись от спячки, чтобы благословить меня.
Для чего нетронутой, чистой Деве приходить в «Красную жемчужину» − знаменитый на всю Масадонию дом удовольствий? Быть в комнате с мужчиной, который, она знала, как минимум примет ее за другую? Мужчиной, который целовал ее, а с ее губ не сорвалось ни слова протеста? Проклятье, она поцеловала меня в ответ. По крайней мере, пыталась. И она одета...
Одета она совершенно развратно.
Мне вдруг стало тяжело дышать, когда я поднял взгляд к ее глазам. Ко мне пришло понимание, а следом − недоверие. Она могла прийти сюда только по одной причине.
А самое интересное то, что я в кои-то веки чем-то заинтересовался. Чего делать не следовало. Мне только что преподнесли чудесный подарок. Это превосходный шанс схватить ее. Я могу ускользнуть из города прямо сейчас.
И будет не нужно и дальше притворяться исполнительным и преданным гвардейцем с Вала. Не нужно подбираться к ней. Проклятье, я не могу быть к ней ближе, чем сейчас.
Ну... да, могу.
Могу стать еще ближе.
Но если схвачу ее сейчас, я никогда не услышу от нее самой, зачем она сюда пришла. А мне нужно это знать. Если я сделаю ход, я потеряю странное биение в груди. Тепло. Удовольствие. А я эгоистичный сукин сын, когда дело касается того, что я хочу.
Кроме того, это не я ее нашел. Она меня нашла. И мне моментально более чем захотелось продолжать эту игру как можно дольше.
Потому что это всё довольно скоро закончится.
− Кажется, я начинаю понимать.
− Означает ли это, что ты собираешься встать и дать мне возможность двигаться?
Я покачал головой.
− У меня есть предположение.
− Жду его, затаив дыхание.
Дева... она остра на язык.
Мне это понравилось.
Сильно.
− Я думаю, что ты пришла в эту комнату намеренно, − сказал я. − Вот почему ты молчишь и не пытаешься опровергнуть мои предположения насчет того, кто ты. Наверное, позаимствованный плащ − тоже очень продуманное решение. Ты пришла, потому что тебе от меня что-то нужно.
Она опять прикусила губу.
Я снова переместился и поднес руку к ее правой щеке. От этого простого прикосновения она вздрогнула.
− Я прав, принцесса?
− Может... может я пришла... поговорить.
− Поговорить? − Я чуть опять не рассмеялся. − О чем?
− О многом.
Я с трудом подавил улыбку.
− Например?
Она деликатно сглотнула.
− Почему ты решил служить на Валу?
− Ты пришла, чтобы спросить об этом? − произнес я более сухо, чем мог бы говорить Киеран.
Однако по ее взгляду было ясно, что она ждет ответа. Поэтому я отвечу ей так же, как и любому, кто об этом спросит.
− Я пошел служить на Вал по той же причине, что и многие.
− И почему же?
Ложь легко сорвалась с моих губ:
− Мой отец был фермером, а такая жизнь не для меня. Если вступаешь в Королевскую гвардию и защищаешь Вал, то предоставляется много других возможностей, принцесса.
− Ты прав.
Во мне вспыхнуло удивление.
− Что ты имеешь в виду?
− Детям выпадает не так много шансов стать не теми, кем были их родители.
− Ты имеешь в виду, у детей не так много шансов улучшить свое положение, добиться большего, чем их предки?
Она коротко кивнула.
− Э... естественный порядок вещей не позволяет этого. Сын фермера станет фермером или...
Естественный порядок вещей? В Солисе − возможно.
− Или предпочтет стать гвардейцем и рисковать жизнью за стабильное жалованье, которым не сможет насладиться в полной мере, потому что долго не проживет? Не так много выбора, правда?
− Правда, − согласилась она, удивив меня еще раз.
Мне и в голову не приходило, что Дева может задуматься о тех, кто охраняет город.
− Может, выбора не так много, − продолжила она. − Но я все равно думаю − нет, знаю, − чтобы вступить в гвардию, требуется определенный уровень прирожденной силы и отваги.
− Ты так о всех гвардейцах думаешь? Что они отважные?
− Да.
− Не все гвардейцы хорошие люди, принцесса.
Она прищурилась.
− Знаю. Смелость и сила еще не означают, что человек хороший.
− В этом мы согласны.
Я перевел взгляд на ее губы.
− Ты сказал, твой отец был фермером. Он... он ушел к богам?
Мой отец и сам многим казался богом.
− Нет. Он жив и здоров. А твой? − спросил я, хотя уже знал ответ.
− Мой отец... мои родители оба умерли.
− Мне жаль, − сказал я, уже зная, что ее родители умерли много лет назад. − Потеря родителя или члена семьи чувствуется еще долго после их ухода. Боль ослабевает, но никогда не исчезает. Спустя годы ты по-прежнему думаешь о том, что можно сделать, чтобы вернуть их.
Ее взгляд скользнул по моему лицу.
− Ты говоришь так, словно сам такое испытал.
− Да.
Мне не хотелось думать ни о чем из этого.
− Сочувствую, − прошептала она. − Сочувствую твоей потере, кто бы это ни был. Смерть...