— К сожалению, так оно и есть.
Разговор оборвался с появлением хозяина кабинета. В руках у него был поднос с пластиковыми бутылочками и парой стаканов. В один из них он налил воды и передал Пьеру.
Тот сделал несколько коротких глотков. Пить было трудно, горло как будто не пропускало жидкость. В его лихой жизни бывало всякое, но известие об убийстве Мадлен было сопоставимо только с сообщением о смерти родителей.
— Пожалуйста, кабинет в вашем распоряжении на сколь угодно длительный срок. Я обожду снаружи, — сказал президент и мягко прикрыл за собой дверь.
В комнате остались Пьер и двое полицейских. В атмосфере чувствовалось напряжение. Годунов, до сего момента стоявший на ногах, уселся в кресло напротив журналиста.
— Как это случилось? — спросил Пьер.
— Ее задушили.
— Неужели?
Комиссар кивнул.
— Когда это произошло?
— Вскрытие еще не производилось, однако судебный эксперт полагает, что смерть наступила между одиннадцатью и двенадцатью ночи.
— Можно, я закурю?
Комиссар согласно кивнул, но отрицательно взмахнул рукой, когда Пьер предложил ему пачку «Голуаз». Вот уже несколько недель он боролся с этой пагубной привычкой и даже относительно преуспел в этом деле. Годунов держал свою вредную привычку под контролем. Он позволял себе всего несколько сигарет в день, в заранее установленное время.
Бланшар прикурил, поспешно затянулся и медленно выдохнул облачко дыма.
— Несчастная Мадлен! Почему же с ней так поступили?
— Вот именно это мы и пытаемся выяснить, поэтому хотели бы задать вам несколько вопросов.
Силы окончательно покинули Пьера. Он просто не мог поверить в то, что еще сутки назад они с Мадлен весело болтали за ужином в бистро. Почему же он не проводил ее до дому, ведь, быть может?..
Бланшар опять автоматически затянулся, и Годунову пришлось переспросить:
— Месье Бланшар, вы готовы ответить на ряд наших вопросов?
— Спрашивайте, — безвольно отозвался журналист.
Комиссар решил воспользоваться подавленным состоянием Пьера. Многолетний опыт подсказывал Годунову, что допрос лучше всего проводить в тот момент, когда подозреваемый плохо себя контролирует.
— Если вам тяжело говорить сейчас, то давайте отложим все на завтра. Вижу, эта новость вас глубоко взволновала, — разыгрывал комиссар свою партию.
— Вчера, чуть раньше, чем в это время, мы ужинали в ресторане на острове Сите.
— В каком именно?
— Он называется «Ле Вьё бистро». Это рядом с собором Парижской Богоматери, на улице Клуатр.
Дюкен уже записывал показания в маленькую тетрадку.
— Вы часто встречались?
— Откровенно говоря, нет. Мы с Мадлен были знакомы много лет, еще по университету, и никогда надолго не теряли связи друг с другом. Наверное, дольше всего мы не виделись до этой последней встречи.
— Что вы имеете в виду?
— До вчерашнего звонка Мадлен мы не общались уже несколько месяцев.
— Так, значит, мадемуазель Тибо вам звонила?
— Да.
— В котором часу?
— Точно не помню, около одиннадцати утра.
— Простите за назойливость, но я должен…
— Да, спрашивайте.
— У мадемуазель Тибо были специальные причины для такого звонка?
— Видите ли, я газетчик, моя специальность — журналистские расследования. Мадлен подумала, что у нее есть для меня любопытный материал, история, которая способна заинтересовать публику.
— Нечто зловещее? Или темные махинации?
Бланшар сделал еще один глоток воды, отчасти для того, чтобы выиграть несколько секунд. Вопросы были серьезные. Пьер находился на распутье. Либо он сейчас выложит все, либо будет отвечать избирательно, не упоминая о «Красной змее».
Пьер решил дозировать информацию, но при этом не врать. Подобная эквилибристика — пожалуй, лучшая тактика в разговорах с полицией.
— В общем-то, мы говорили о связке бумаг, которая находится в «отделе игрек», руководимом Мадлен. Там собраны необычные книги и рукописи, в том числе и документы, которые имеют какое-то отношение к тамплиерам. Вы же знаете, сейчас снова возникла мода на средневековое рыцарство. Рыцари у нас повсюду — в журналах, в книгах, в кинофильмах. Эта тема превратилась в золотую жилу.
— Месье Бланшар, не могли бы вы рассказать, что произошло потом?
Прежде чем приступить к рассказу, Пьер затушил окурок в маленькой стеклянной пепельнице. Затем он начал описывать ужин с Мадлен, поминутно прерываясь, чтобы ответить на уточняющие вопросы комиссара. Журналист описал все до того самого момента, когда после десяти вечера они попрощались, потому что библиотекарша сказала, что провожать ее не надо, она возьмет такси. Бланшар ни словом не обмолвился о содержимом единицы хранения за номером 7JCP070301.
— Вы видели, как она садилась в такси?
— Нет, она сказала, что поищет машину на улице Сен-Жак, и не позволила мне ее провожать.
— Вы полагаете, у мадемуазель Тибо имелись какие-то особенные причины для такого поведения?
— Нет, — пожал плечами журналист. — Полагаю, Мадлен решила, что стоянка рядом, беспокоиться не о чем.
Потом Пьер добавил, что Мадлен в половине девятого утра не пришла в библиотечное кафе, и упомянул о том, что это сильно его изумило. Ведь эта женщина была до фанатичности пунктуальной. Еще он, не скупясь на обидные словечки, рассказал о неприятной встрече с Вожираром. Затем журналист поведал сотрудникам полиции о том, как он несколько раз звонил Мадлен на мобильный, но раз за разом наталкивался на автоответчик.
— Кажется, в самый первый раз я оставил для нее сообщение.
Пьер не обратил внимания на то, что после упоминания о звонках комиссар и инспектор многозначительно переглянулись.
— Вы уверены в том, что месье Вожирар действительно звонил домой своей начальнице?
Бланшар помедлил с ответом. Вначале он снова закурил. Атмосфера в маленькой комнатке начала сгущаться. Годунову приходилось нелегко. Искушение закурить самому было почти непреодолимым.
— Полагаю, что так. По крайней мере, этот господин набрал какой-то номер и не получил ответа. Думаю, он звонил Мадлен домой или сделал вид, что звонит.
Годунов несколько секунд молчал, как будто усваивая полученную информацию.
— Что вы делали после того, как охранники библиотеки проводили вас до выхода?
Пьер взглянул комиссару в глаза. Ему все меньше нравился этот разговор. Чем дальше он продолжался, тем более походил на допрос. У Пьера уже возникло ощущение, что с ним обращаются как с подозреваемым. Решив тщательно следить за своими словами, он объяснил, что был расстроен исчезновением Мадлен и не знал, как связаться с ней.
— Весь день я готовился к лекции, которую только что завершил.
Годунов ослабил узел галстука. Ему было трудно дышать.
— Вы не знаете адрес мадемуазель Тибо?
— Нет. Она переехала чуть больше года назад. В новом доме я не бывал и недавно потерял свою записную книжку. Номер телефона оставался у меня в мобильнике.
Комиссар болезненно скривился, что на этот раз не укрылось от взгляда Пьера.
— Не упоминала ли мадемуазель Тибо за ужином о том, что ей кто-то угрожал или оказывал давление? Быть может, она чего-нибудь опасалась?
— Ничего подобного не было. Мадлен выглядела совершенно спокойной. Помню, как мы шутливо препирались по поводу того, кто же будет оплачивать счет. Если бы она чего-то опасалась, то, вероятно, не отказалась бы, чтобы я ее проводил. Так ведь?
Старый служака Годунов никак не отреагировал на этот выпад.
— Что же, месье Бланшар, мне остается поблагодарить вас за сотрудничество и извиниться за доставленные неудобства. Однако, как понимаете, мы исполняем свой долг. — Полицейский вручил Пьеру визитную карточку. — Если еще что-нибудь вспомните, то будьте любезны, позвоните на этот номер в любое время дня или ночи. Лучше уж пересолить, чем недосолить. Звоните даже в том случае, если вам вспомнится самая мелкая, незначительная деталь.
Пьер ограничился легким кивком и внимательно изучил визитку. Комиссариат Годунова располагался рядом с квартирой Бланшара, на бульваре Осман, поблизости от Парижской Опера.
— Отлично. Могу я задать вам несколько вопросов?
Теперь уже он застал комиссара врасплох.
— Вопросов?..
— Да.
— Конечно, задавайте.
— Каким образом вы обнаружили… — Следующие слова дались Пьеру с трудом. — Да, труп Мадлен?
— Его нашла женщина, которая прибирается в квартире.
— Сегодня утром?
— Нет, еще ночью, около четырех. У нее только начиналось рабочее время.
— Почему вы решили поговорить со мной?
— Потому что, как вы сами сказали, вы оставили сообщение на автоответчике мадемуазель Тибо. Вот каким образом мы вас отыскали. Как понимаете, это не составило большого труда. Из текста сообщения нам стало ясно, что мадемуазель не пришла на назначенную встречу. Мы также узнали время и место. Наши подсчеты совпадают с тем, что вы рассказали, — восемь тридцать утра. Вы жаловались, что мадемуазель Тибо задерживается, так что нам осталось только свериться со временем записи.
— Как вы узнали, что я здесь?
— Телефонная компания предоставила ваш домашний адрес, а вы сами сообщили консьержу, что собираетесь читать лекцию в Ассоциации друзей Окситании.
Годунов поднялся. Вслед за ним встал и Дюкен, который за все время разговора так и не проронил ни слова, однако беспрерывно что-то записывал.
Пьер тоже собрался идти. Полицейские пожали ему руку. Комиссар еще раз поблагодарил журналиста за помощь и напомнил, что просит позвонить, если всплывет какая-нибудь деталь, пусть даже самая незначительная.
Пьер кивнул в ответ. Он чувствовав себя таким изможденным, как будто бы целый день шагал по пустыне. Комиссар уже дошел до порога, когда вдруг обернулся и спросил:
— Скажите-ка, красная змея — это о чем-нибудь вам говорит?
Журналист с трудом удержался от непроизвольной реакции, однако многолетний опыт научил его контролировать свои эмоции. Даже теперь, после известия о смерти Мадлен, он, несмотря на усталость, продолжат оставаться начеку.