Пьер озабоченно провел рукой по щеке. Он сознавал, что рассказ Габриэля подходит к концу, и знал, что именно это для него означает.
— Теперь понятно, отчего вы оказались на моей лекции.
— Именно так.
— Ясно и то, отчего вы пытались сбить меня с любого следа, который мог вывести на «Красную змею».
— Скажем так, я делал все, что было в моих силах. Вот почему мы тщательно обыскали вашу квартиру, удалили всю информацию, имевшую отношение к братству, и послали вам очередное предупреждение.
— Как это?
— Мы несколько часов держали у себя профессора Тауэрс, чтобы вы поняли, как велики наши возможности.
— Теперь я понимаю, что именно вы завладели копией папки из полицейского участка.
— Правильно понимаете. Должен признать, что в этом случае нам пришлось столкнуться с непредвиденным фактором.
— Что это значит?
— Инспектор Дюкен подготовил замечательный доклад, в котором установил связь с происшествиями, случившимися больше двадцати лет назад. Откровенно говоря, я считаю этого Дюкена хорошим полицейским — в отличие от его шефа, простой ищейки, не умеющей распознавать запахи.
— Вот почему вы спровоцировали аварию, которая унесла шесть человеческих жизней, даже не знаю, сколько вызвала ранений, и много часов продержала без движения половину Парижа!
— По-моему, все это, учитывая обстоятельства, можно назвать побочными издержками.
— Вы снова допустили ошибку! — воскликнул Пьер.
Теперь он пытался выигрывать хотя бы секунды, надеясь на чудо.
— Какая?
— Дюкен выжил.
— Должен признать, что операция прошла не слишком гладко. Даже такому неумелому сыщику, как Годунов, удалось отыскать машину, замешанную в аварии.
— Я вижу, вы, ничуть не смущаясь, признаете, что ради своих целей пошли на ужасные преступления.
Д'Онненкур слегка пожал плечами:
— Полиция могла бы получить представление обо всем том, что я вам поведал, конечно, кроме моего восхищения вашим родителем. Как я и сказал, полицейские разыскали автомобиль, который сделался причиной крупной автокатастрофы. Еще им известно, что мы не отрицаем своей причастности к убийству мадемуазель Тибо. При этом я должен заявить, что мы не имеем никакого отношения к гибели Вожирара, хотя в прессе и промелькнули сообщения о пергаменте с изображением красной змеи. Причины этой смерти были совсем иными. В конце концов, библиотекарь служил нам верой и правдой. Сейчас папка «Le Serpent Rouge», единица хранения номер 7JCP070301, в фондах Национальной библиотеки Франции больше не значится. Кстати, добавлю, что Вожирар сотрудничал с нами вовсе не из альтруизма.
— Сколько?
Этот вопрос Бланшар задал вовсе не из любопытства, а для того, чтобы выиграть еще хоть немного времени.
— Раз уж вам так интересно, то могу и рассказать. Вожирар получил семьдесят тысяч евро. Кажется, у него были весьма дорогостоящие увлечения. Он успел задолжать некоторым сомнительным личностям. У библиотекаря имелись два губительных пристрастия: азартные игры и женщины. Если Годунов желает обнаружить убийц, то копать следует в этом направлении.
— Как я понимаю, раз уж вы мне все это рассказываете, то моя жизнь не стоит и сантима.
— Вчера я то же самое думал о своей жизни, когда кое-кто поведал мне такие вещи, которые открывают только потенциальному покойнику. Зато потом меня ждал большой сюрприз.
— Что же произошло?
— Вместо того чтобы меня устранить, он предложил мне сделку.
Пьер взглянул на пистолет, который все так же был нацелен на него.
— Вы тоже хотите так поступить?
Габриэль посмотрел на свое оружие.
— Хочу добавить, что мой собеседник не был вооружен.
— Все ясно.
— Мне действительно жаль, Пьер. Я делал все, что только мог, но вы совершенно не желали идти мне навстречу.
— Неужели вы думали, что я, будучи сыном своего отца, после всех этих злодеяний мог сидеть сложа руки?
— Я уже признал свою ошибку и прошу вас воздержаться от дальнейших упреков. Есть ли у вас последнее желание?
— По правде говоря, да.
— Если выполнить его в моих силах и это не какое-нибудь безрассудство…
— Скажите, насколько истинны рассказы о семействе гех deus?
— Можете не сомневаться в существовании библейских царственных династий, хотя многие из них, быть может даже и большинство, растворились с течением веков.
— Я имею в виду ваш род.
Брови Габриэля поднялись.
— Почему вы спрашиваете?
— Вы ведь упомянули, что, как только признали во мне сына полковника Бланшара, сразу постарались отвлечь меня от той проклятой папки, а для этого подкинуть мне что-нибудь более увлекательное. У меня возникло такое ощущение, что вся история про вашего брата и пергаменты, спрятанные в комоде, — только выдумка. Сами понимаете, что после ваших объяснений я не могу поверить в то, что «Братство змеи» угрожало Исааку д'Онненкуру и он в панике сбежал из Парижа. Все это явно подстроено.
Магистр братства прикрыл глаза.
— Вы так думаете?
— По-моему, это был спектакль.
— Я имею в виду подлинность документов о принадлежности моей семьи к роду rex deus.
— Пергаментов?
— Да, тех самых, которые были найдены в старом комоде.
Пьер задумался. Насчет угрозы «Братства змеи» Исааку д'Онненкуру он сильно сомневался, считал, что все это была уловка, выдуманная человеком, который сейчас держал его на мушке. Но вот документы выглядели как настоящие.
— Вероятно, ваша подруга-историк уже высказала свое мнение, — пришел на помощь журналисту д'Онненкур.
— Маргарет считает их подлинными, хотя и говорит, что для полной ясности нужно провести лабораторный анализ.
— Она не доверяет своему опытному взгляду?
На лице Пьера отобразилось сомнение.
— Наверное, Маргарет предпочитает подстраховаться.
Д'Онненкур печально вздохнул:
— Поверьте, я искренне сожалею о том, что мы с вами оказались в такой ситуации.
Бланшар взглянул на ствол пистолета. Оружие выглядело несерьезным, однако журналисту приходилось сталкиваться с невероятно мощными и смертоносными моделями, которые смотрелись как игрушки.
— Я вошел в конфликт с некоторыми членами братства, не понимающими, почему я поступаю так, а не иначе. Я злоупотребил властью магистра братства, но все оказалось бесполезно. Причина вам теперь известна. Я в долгу перед вашим отцом, поэтому без колебаний предложил вам лучшее из того, чем располагал, — документы, подтверждающие принадлежность моей семьи к одному из родов rex deus. Я разрешил вам — с ограничениями, которых требовала элементарная осторожность, — подготовить репортаж. Об этом мечтает любой журналист. Боюсь, что из-за такого решения кое-кто из моих предков перевернулся в гробу. Но вы оказались таким упрямцем! Я пытался снабдить вас материалами, которые компенсировали бы потерю папки, в то же время старался ограничить ваши разыскания, имеющие отношение к «Братству змеи».
— Для вас это так важно?
— Представьте себе.
— Вы собираетесь меня убить?
— Да.
Этот односложный ответ прозвучал как-то холодно, безжизненно.
Пьер встал. Д'Онненкур поднял ствол пистолета.
В этот момент его внимание отвлек легкий шум, раздавшийся за спиной. Дверь открылась, появился Андре. Он шел с поднятыми руками.
— Что там?..
Вопрос д'Онненкура повис в воздухе, когда магистр «Змееносца» увидел за плечом секретаря лицо Годунова. Дальше раздумывать Габриэль не стал. Он круто развернулся и без колебаний нажал на курок.
В течение нескольких секунд в комнате звучал только грохот выстрелов.
34
Вечернее парижское солнце краснело над самой линией горизонта. До мансарды уличные шумы доходили уже приглушенными. Они больше напоминали шепот. В этот час многие горожане отправлялись в универмаги, которые высились в сотне метров от каждой станции метрополитена. Такова уж была отличительная особенность парижской жизни.
Денек у Пьера выдался беспокойный и долгий. Всего полчаса назад он вернулся домой из больницы.
Усталым жестом Бланшар кинул на стол последний выпуск «Фигаро». Он заново перечел статью на шестнадцатой странице, которая привлекла его внимание еще утром: «Загадочная смерть кардинала». Левая рука, накрепко прибинтованная к ребрам, затрудняла все его движения.
Маргарет отпила глоток чая и даже не заметила, что он остыл. Ее голова была занята другими вещами.
— О чем ты думаешь? — спросил Пьер.
Она ответила не сразу:
— Сейчас в моей голове целое скопище мыслей.
Пьер нежно пожал ее руку.
— Давай по порядку.
— Во-первых, насколько же тупыми бывают отдельные мужчины!
— Ты имеешь в виду кого-то конкретно?
— Да, тебя.
Журналист хотел было пожать плечами, но ощутил укол острой боли и прикрыл глаза.
— В чем же тупость?
— Если бы Годунов не установил за тобой наблюдение, то ты сейчас уже был бы присыпан землицей.
— Вовсе нет, — отшутился Пьер. — Мой труп сейчас находился бы в одном из холодильников Института судебной медицины или в лучшем случае на отпевании за упокой моей несчастной души.
Маргарет встряхнула головой. Грива ее каштановых волос, все еще влажных после душа, тут же отреагировала на это движение.
— Не понимаю, отчего ты так поступил. Ушел, ничего не сказав. Когда я проснулась и не увидела тебя, то решила, что ты отправился покупать обещанные мне бриоши. Я ждала как идиотка, думала, что мы вместе позавтракаем. Минуты уходили, ты все не возвращался, я все больше волновалась. Когда позвонили из больницы, я решила, что ты можешь…
Комок в горле мешал ей закончить фразу.
— Что я могу умереть?
— Да! — выкрикнула Маргарет со слезами на глазах.
Пьер понял, что его ранение потрясло Маргарет, и поспешил оправдаться:
— Я должен был удостовериться.
— Это не повод действовать в одиночку. Почему ты мне не сказал?
Пьер опять дернул плечами и снова почувствовал острый укол боли. Операция по вправлению ключицы оказалась куда более сложной и болезненной, чем предполагали врачи.