– А эта, рыжая, тоже, что ли ушла? – хмыкнул я.
– Да пошёл ты, – обиделся Калашников.
– Не хандри, – приобнял я друга, – сейчас матчи пойдут через два дня на третий. Вдоволь наиграешься.
– Наиграюсь, но в ЦСКА, – упрямо проворчал он.
***
Николай Петрович Старостин, который лучшие тренерские годы провёл в лагерях, где возглавлял «Динамо» Ухту, «Динамо» Комсомольск-на-Амуре и «Динамо» Алма-Ату, вдруг, судя по газетным статьям, под старость лет стал футбольным специалистом номер один и законодателем новой футбольной моды. А в одном московском издании Николая Петровича сравнили с голландским тренером Ринусом Михелсом, который изобрёл «тотальный футбол». После чего его братья, Андрей и Александр, стали подтрунивать и называть Николая - русский Михелс.
«Ну, какой я - Михелс? – вспылил как-то Николай Петрович. – Его тотальный футбол основывается на игроках-универсалах, где каждый может и в атаку пойти, и в защиту встать, и поменять свою позицию на поле. А у меня Мирзоян и Пригода - домоседы, Гаврилов и Черенков - в отборе почти не работают, и Шавло с Заваровым в редкие минуты уходят со своих бровок. В чём-то мы на «Аякс» похожи, так как играем, опираясь на тотальный контроль мяча, но не более».
– Ну, Никонов и прохвост, – хохотнул Андрей Старостин, сидя на переднем сиденье клубного спартаковского автобуса. – Я тут бегал, пробивал его песни, а он, оказывается, наколотил уже 34 мяча. Большая статья, большой сюжет, ну, прохвост. Коля, скоро мы тронемся?
– Сейчас последние футболисты из раздевалки выйдут, и двинем в Тарасовку, – отмахнулся Николай Старостин. – Все пришли? – спросил он, окинув взглядом задние ряды автобуса.
– Все, нет только Никонова, Гаврилова, Заварова и Калашникова, – отчитался Женя Сидоров.
– Черенков, Фёдор, будь другом, сбегай, подтолкни их под одно место, нам уже всем пора ужинать, – проворчал Николай Петрович.
– А их в раздевалке нет, – ответил за друга Сергей Родионов. – Они ещё раньше куда-то за газировкой выскочили.
– Я же тебе, Коля, говорил, что твой Никонов - это первостатейный прохвост, – захохотал Андрей Старостин. – Теперь они за этой газировкой до утра ходить будут. Ха-ха.
– Двигай, Матвеич, – обратился Николай Старостин к водителю клубного автобуса, махнув рукой. – Я им завтра устрою газировочку.
***
«Музыка на-а-ас связала / Тайною на-а-ашей стала», – пели со сцены ресторана гостиницы «Юность» девчонки: Маша, Олеся и Кристина. И моя танцовщица Маша сегодня солировала, так как после подписания соответствующих документов роли в музыкальной группе «Мираж» поменялись. Кстати, в ресторан в этот субботний вечер я, Гаврилов, Заваров и Калашников пробились с большим трудом. Вахтёр на дверях признал в нашей маленькой компании футболистов московского «Спартака», который, по его словам, сейчас играет сильнее, чем сборная СССР. Естественно, все столики к тому моменту были уже заняты, и мы скромно разместились на барных стульчиках около барной стойки.
– Ох и вставит нам «диду» по первое число, – проворчал Саша Заваров, хмурясь, но посасывая молочный коктейль, ибо алкоголь я ему пить запретил, отлично осознавая, что он всё равно втихаря хряпнет.
– «Дед» - мужик мудрый, – возразил Юра Гаврилов. – Он горячку пороть не станет. Пожурит немного, покричит, погрозит пальцем или кулаком. И чё теперь, из-за этого в самоволку не ходить?
– Юрий Васильевич, прав, – поддакнул я. – Нас с понедельника запрут на базе вплоть до воскресенья, до матча с румынами. Так что сегодня мужики гуляем, сегодня можно. Но в пределах разумного. И ты встряхнись, – пихнул я в бок Сашу Калашникова, который тяжело вздыхая, искоса поглядывал на танцовщицу Олесю. – Вон смотри барышня в твоём вкусе, – я указал на один из ближайших к бару столиков.
– Самое главное обрати внимание какие у неё большие глаза, третий размер, не меньше, – захохотал Гаврилов.
– Отвалите, – прорычал Калашников и, залпом опрокинув стопку коньяка, попросил у бармена ещё.
– Не нравится мне наш Калаш, – шепнул на ухо Юрий Гаврилов.
– Пусть сегодня как следует нарежется, завтра проспится, а послезавтра в Тарасовке будет пахать как вол, – прорычал я. – Надумал после завершения сезона в ЦСКА свалить. Я ему свалю.
– Правильно, нам самим «волы» нужны, – хохотнул неунывающий Гаврилов. – Кстати, а это идея. А если Клаша перевести в опорную зону? Давай посоветуем «деду»? – огорошил меня наш штатный балагур.
– Если учесть, что впереди еврокубки, а у нас всего три толковых защитника, то это имеет смысл, – закивал я. – А Хидя перейдёт в центр защиты с опцией - подключения в атаку.
– А шо, это идея, – хитро улыбнулся Заваров. – Кохда центральный защитник прибехает к воротам соперника - это всехда сюрприз.
– В понедельник обмозгуем, – согласился я.
И тут на сцене музыканты заиграли новую композицию «Звёзды нас ждут», и большинство посетителей ресторана, побросав выпивку и закуску, потянулись на танцпол. Пошёл танцевать и я, чуть ли не насильно потащив с собой Александра Заварова, чтобы тот с молочного коктейля случайно не перешёл на коньячок. Пробившись поближе к сцене, я помахал рукой Маше, и та, кивнув мне в ответ, запела:
Ночь закрыла прошлого листы.
Одни мы в мире я и ты.
В руке твоей моя рука …
– Отличный музон, – крикнул мне в ухо наш новобранец из Ворошиловграда и, подняв руки вверх, стал танцевать некую смесь ламбады и гопака.
«Нормальный», – крякнул я про себя, ещё раз убеждаясь, что такое неприхотливое творчество с лёгкостью разлетится по стране и будущие шумные гастроли гарантированы. А вот нужно ли мне с головой окунаться в этот шоу-бизнес, где возможны разные криминальные разборки - это ещё очень большой вопрос. Деньги, само собой, лишними не будут, ведь надо и квартиру Тамаре купить и сделать задел на будущее. Ведь пока что футболом в СССР много заработать нельзя, не те времена. Ещё не скоро разные футбольные бездари, сидя на лавке, будут получать миллионы. Но какова будет цена этих денег из шоу-бизнеса? Как бы не надорваться.
– Мальчики, а мы к вам, – ко мне и Заварову протиснулись две подвыпившие дамы.
– А шо? Мы только за, – захохотал Александр.
Я же прежде всего покосился на Машку, которая с высокой сцены всё видела, и подумал: «Ничего, путь немного поревнует, ей полезно. Да и не факт, что мы с ней надолго вместе. Хоть музыка нас и связала и тайною нашей стала».
***
Из ресторана мы в прямом смысле слова выползли ровно в полночь, когда по народным преданиям оживает вся нечистая сила. Почему выползли? Потому что Саша Калашников еле держался на ногах и Юре Гаврилову, который тоже немного перебрал, приходилось его активно поддерживать. А ещё Саша Заваров вывел под руки двух весёлых дам, что требовали продолжение банкета и тоже покачивались на слабеньком московском ветру. Лично я вполне уверенно, так как был абсолютно трезв, вёл под руки бывших танцовщиц из варьете, а ныне солисток «Миража» - Машу и Олесю.
– Сейчас поймаю машину и отправлю этих гавриков в Сокольники, – кивнул я на своих одноклубников. – А потом провожу и вас.
– Поезжай куда хочешь, – прошипела Машка.
– Ну, это правда не мои знакомые, – улыбнулся я, кивнув головой в сторону Заварова и двух малознакомых барышень, которые в этот момент игриво чмокнули нашего юного полузащитника в две его розовые щёчки.
– В первый раз вижу, как моя подружка переживает из-за молодого человека, – захихикала Олеська.
– Это не смешно, – обиделась Маша. – Нам с тобой, Володя, наверное, надо о многом поговорить.
– Возможно, – пожал я плечами.
И через секунду произошло то, чего я меньше всего хотел и меньше всего ожидал. Из небольшого парка, что был разбит напротив гостиницы «Юность», вышла пятёрка молодых и крепких парней. И не смотря на плохое уличное освещение, одного из них я моментально узнал - это был бывший дружок танцовщицы Маши. И направились они в нашу сторону явно не в поисках, как пройти в библиотеку, спросить время или попросить закурить. Маша и Олеська мгновенно напряглись и, сделав шаг назад, чисто интуитивно спрятались за мою спину.
– Здорово, боксёр, – усмехнулся этот патлатый и модно одетый парень – Или футболист? Как тебя теперь правильно называть?
«Эпическая сила, – подумал я. – Мои парни пьяненькие, еле держат боксёрскую стойку, а, следовательно, нам сейчас накостыляют, а потом скажут, что нас было четверо против пятерых. Вот зараза».
– Можно ваше величество, можно ваше благородие, – прорычал я, готовясь к драке. – Сразу предупреждаю, у меня серьезные связи и длинные руки. Поэтому советую сначала хорошо подумать, чем раскапывать топор войны.
– А то что? – уже не так уверенно произнёс патлатый.
– А то кто-нибудь случайно выпадет из окна, – соврал я. – Я же говорю, за мной стоят серьезные люди.
Парни тут же стали о чём-то перешёптываться и спорить, и я, уже мысленно выдохнув, помолился футбольным Богам, что вроде бы пронесло. Как вдруг за моей спиной зарычал Саша Калашников:
– Удавлю, падлы!
И с эти нечеловеческим воем он бросился на этих уличных хулиганов. К сожалению, после первого же удара, что он пропустил, мой друг героически рухнул лицом на асфальт. Поэтому дальше завертелась стремительная круговерть банальной уличной драки, в которую влезли и Заваров, и Гаврилов. Лично я два своих первых удара выбросил точно в цель и мой противник, схватившись за лицо, тут же выбыл из потасовки. Затем мне удалось одному пробить ногой в колено, а третьему ловко расквасить нос. Однако досталось и мне. Пока я автоматически махал кулаками, отбиваясь сразу от нескольких нападавших, из моей брови что-то теплое покапало на скулу и поползло дальше вниз по лицу.
«Бровь разбили, суки», – догадался я, наконец-то, влепив патлатому правым боковым точно в подбородок. После чего драка сама собой внезапно прекратилась. Двое хулиганов, которые ещё стояли на ногах отскочили на несколько метров. Из нашей компании на ногах держался только я. И тут Юра Гаврилов, лёжа на асфальте, вытащил из кармана свои длинные ключи от дома и заорал: